Читать онлайн «Ликуя и скорбя». Страница 59

Ордынский лук посылает стрелу не так-то далеко, клееный лук русских оружейников бьет дальше, но разница незначительна, не более чем шагов в полсотни. Хорезмийский сложный лук бьет на двести шагов далее, чем русский лук. А вот самострел со стальным луком посылает железный костыль, кованную всю из железа стрелу, вдвое дальше, чем хорезмийский лук. Тяжелая железная стрела пробивает на двести шагов любой доспех, любой щит; на полет стрелы из хорезмийского лука пробивает кольчугу, кожаный доспех, щит, поражает коня. Ордынцы не поднимут луки, а стрелы из самострела уже будут их поражать. Залп в несколько тысяч железных стрел остановит и опрокинет атаку конной лавы в тысячу, в две тысячи всадников.

Тысяча стрелков из самострелов требуют тысячу заряжающих, тысячу щитоносцев. Две тысячи стрелков, поставленных в два ряда, обходятся одним рядом щитоносцев. Щитоносцы вооружены копьями, щитами с тарчами. Когда стрелки отходят сквозь пеший строй, щитоносцы становятся первым рядом пешей «стены». Каждый воин должен знать свое место, уметь сделать самое сложное перестроение, знать все звуковые сигналы к перестроению в бою.

Оружие пешего строя — «стены», основа всего войска — копья, сила его — в дружном действии, в действии всех, как один.

Святослав в пешем строю останавливал лавы печенежской конницы, наступал и гнал в пешем строю конницу хазар.

В летописях не нашлось указания, какими копьями были вооружены пешие Святослава, но еще князь Иван вычитал в древних книгах, что македонцы вооружали пеших сарисами. Сариса — это длинное копье. Копье удлинялось от ряда к ряду пешего войска: первый ряд — короче копье, в задних рядах от ряда к ряду длиннее. Князь Иван оставил выписки из древних книг римского историка Полибия. Полибий рассказывал, что римский полководец Эмилий Павел ужаснулся, увидев македонский строй, наступающий с такими копьями. Византийские императоры заимствовали у македонцев этот вид копий.

Пешая фаланга византийского императора двигалась на Святослава с удлиняющимися к задним рядам копьями. Выставленные таким образом для боя копья создают стальную дугу, совершенно не проницаемую для конницы. На каждого всадника первого ряда приходится до восемнадцати копий. Лошадь невозможно послать на торчащую сталь.

Боброк и московские воеводы испытали, сколь длинным может быть копье, чтобы им мог действовать воин. Оказалось, что длину копья можно довести до восемнадцати локтей. Таким образом, в ударе пешей стены могли участвовать сразу девять рядов.

Размеченное и рассчитанное на пергаменте не так-то было просто перенести в войско.

Москва собрала тысячу стрелков из самострелов. Оружейные братчины Москвы, Владимира, Устюга, Белоозера, Коломны и Новгорода за шесть лет княжения Ивана и семь лет княжения Дмитрия изготовили две с лишним тысячи самострелов со стальным луком. Для тысячи стрелков обучили тысячу заряжающих, обучили пешему и конному бою тысячу щитоносцев. Стрелков собирали со всех городов Владимирского княжения, зазывали новгородских ушкуйников, переманивали дружинников из Смоленска, из Брянска.

Боброк их обучал пешему и конному бою, учил рассыпаться редким строем, собраться плечом к плечу, пускать стрелы залпами, пускать стрелы на скаку, стоя, на ходу. В Устюге во всех кузницах, по всем погостам Белоозерска и Владимира ковали железные стрелы. Дмитрия Монастырева наделили почти княжеской властью, без его ведома никто не смел израсходовать ни куска железа. Стрелки стали в московском войске сокрушительной силой, но до схватки с Ордой еще далеко.

Князь Дмитрий послал Пересвета в Переяславль на Клещином озере готовить переяславский пеший полк. В Коломну уехал Ослябя обучать коломенских горожан и посадских действию в пешем строю, вооруженном длинными копьями. Григорий Капуста собирал в Новгороде и в Пскове воинов для стрелкового полка.

Дмитрий собрал под Владимиром московское войско. Пришли коломенцы, переяславские пешие, сторожевой полк московский, московские стрелки, пришел московский конный кованый полк, привел из Боровска конную дружину князь Владимир.

Собрать войско — это еще не битва. Собирал его Дмитрий, чтобы посмотреть, легки ли на подъем, да лишний раз свести полки, чтобы пообвыкли.

Привел свое войско во Владимир и Дмитрий Константинович суздальский.

Князья-тезки встретились лицом к лицу впервые. Дмитрию суздальскому под пятьдесят, Дмитрию московскому — семнадцать.

Московские бояре рассуждали, как встретиться московскому князю с суздальским. Суздалец пришел просить помощи, стало быть, надо дать ему понять зависимость от Москвы. Дмитрий, хотя и был молод, понял, что от этой встречи зависит, быть ли концу вражды с Суздальцем. Породниться с Суздальцем — это еще не все. Князь он гордый, резкий, унизив его, легко нанести обиду, а трудно будет ту обиду погасить. Одно мгновение сегодня может обернуться годами бедствий.

Думали так — Дмитрию московскому ждать Суздальца в княжьих хоромах во Владимире, должен Суздалец увидеть московского князя в блеске его величия. Дмитрии отверг эту «думу», сел на коня и выехал к Суздальцу навстречу за городские ворота. Князья встретились на поляне. Дмитрий соскочил с коня первым, подчеркнув, что младость почтительна к возрасту.

Вельяминовы ворчали, что князь уронил себя, митрополит и Сергий радовались: сильный может оказать почет слабому, от этого силы не убывает.

На большую Думу во Владимире собрались князья, воеводы и бояре двух великих княжений. Горячности особой не обнаруживалось, но уверенность в превосходстве сил над князем Борисом как бы понукала к резким намерениям. Все высказались за поход на Нижний Нов город, а решительнее всех требовал похода Дмитрий суздальский.

Митрополит Алексей помалкивал. Сергия не спешили спрашивать, а он на думе не спешил выскакивать. Он был сторонником могучей, но незримой власти, считая, что самые большие решения принимаются в тишине, а не на людном говоре. Если Дмитрий погорячится, отзовется на торопливость бояр, останется еще время вмешаться митрополиту. Ему хотелось посмотреть, что Дмитрии решит без подсказки. Вот он о чем-то спросил вполголоса Суздальца, выпрямился в кресле. Бояре затихли.

— Мы слышали с братом моим, князем суздальским, мудрые речи,— начал он ломким голосом юноши.— Приговорить поход на Новгород Нижний — дело скорое... Я спросил брата, князя суздальского, можем ли мы склонить князя Бориса к смирению? Князь Дмитрий говорит, что Борис буйствует и слов к смирению не хочет слышать. А я хочу еще раз его просить о смирении. Нижегородцев жаль, русской крови не хочу. Как приговорят бояре, кого засылать послами?