Читать онлайн «Журнал «Вокруг Света» №06 за 1995 год». Страница 2

Витамин B sub 1 /sub содержится в дрожжах, в зародышах пшеничных семян, бобах, овсяной и других крупах. Вот почему умирающий Грей ел муку, инстинктивно чувствуя в ней спасительное средство.

Но самый опасный момент настал тогда, когда путешественники перешли на нарду. Многие папоротники содержат тиаминазу. Поэтому нередки отравления у овец и лошадей, которые съедают листья папоротника. Марсилия же содержит тиаминазу в гораздо в большем количестве, чем всем нам знакомый папоротник орляк. А как же тогда туземцы употребляют нарду в пищу и даже считают ее деликатесом? Дело в способе приготовления. Путешественники варили нарду, но папоротник марсилия хорошо приспособлен к перепаду температур, характерному для Австралийского континента, и его фермент очень устойчив к нагреванию: споры прорастают даже после кипячения в воде в течение 15 минут. Аборигены же тщательно растирают нарду в воде до тонкого порошка, и вода выщелачивает фермент. Нарду они зачерпывают створкой раковины, избегая соприкосновения с древесиной, корой, листьями — то есть с какими-либо органическим субстратом, который усиливает действие фермента.

Так дневник Уилса стал первым и, возможно, единственным описанием отравления человека тиаминазой.

Что же погубило экспедицию? Самонадеянность Берка, пренебрегшего данными ему инструкциями и обрекшего себя и своих товарищей на лишения и смерть? Именно такой приговор вынесла Королевская комиссия в своем докладе за 1861-63 годы. А может быть, решающее слово сказала природа Австралии? Ведь она не терпит торопливости и неуважительного к себе отношения, неохотно выдавая свои тайны.

По материалам журнала «Nature» подготовила Т.Шумова

В конце прошлого года в Москву из путешествия по неисследованным территориям индонезийского острова Ириан-Джая вернулась экспедиция профессиональных землепроходцев Яцека Палкевича, Виталия Сундакова и фотокорреспондента Игоря Михалева. Цель экспедиции была довольно рискованной вступить в контакт с теми племенами папуасов, которые не забыли каннибализм. Маршрут пролегал от Джакарты, до которой путешественники добрались на самолете, и дальше через небольшой городок Вамена в джунгли Мамберамо. «Цивилизованную» часть пути экспедиция преодолела на местных самолетах (как ни странно, это была самая опасная часть путешествия: постоянно густая облачность, а внизу острые скалы, о которые разбился через три дня летчик, перевозивший исследователей) и на джипах. Потом — катамаран, пироги, бамбуковый плот на горной и быстрой реке, где его несколько раз затягивало водоворотами, а на привалах путешественники питались свежим крокодильим мясом (кстати, по их мнению, являющимся деликатесным). Непроходимые джунгли, заболоченные русла рек и ручьев, скалистые горы немало километров пришлось пройти пешком. И все это в убийственном для чужаков климате (40-45 градусов по Цельсию, влажность порой достигала 95 процентов) плюс малярия, змеи, те же крокодилы, ядовитые насекомые, например, муравьи, пяти укусов которых хватит, чтобы отправиться к праотцам.

Племена, попадавшиеся на пути (правительство Индонезии, от греха подальше, объявило территорию их расселения заповедником, куда доступ ограничен) — дани, лани, асматы, яли и «люди Мамберамо» в большинстве своем оказались настроенными довольно мирно. В основном потому, что цивилизация «доползла» и до этих отдаленных мест. Две трети папуасов давно уже делают свой примитивный бизнес на белых людях: каждый щелчок фотоаппарата стоит, по их мнению, денег, которые они готовы клянчить целый день. Впрочем, они согласны довольствоваться и «натурой» — табаком или рисом. На худой конец, теми безделушками, которыми европейцы пользуются в своем повседневном быту: зажигалками, часами и прочим. Тех же, кто еще не ведает всех прелестей научно-технической революции, не так много, но они есть, и классифицируются индонезийским Департаментом социального обеспечения как «изолированные племена».

Они живут действительно в полной изоляции от внешнего мира, в глубине джунглей или высоко в горах, ведут натуральное хозяйство, занимаются охотой (преимущественно на крокодилов), рыболовством, сбором съедобных трав и кореньев. Одежда в нашем привычном понимании у них отсутствует. В носу у многих продеты кабаньи клыки, а на груди висят примитивные украшения из перьев, камней, костей и раковин. Воины вооружены топорами, где древко деревянное, а острие каменное. Этот камень, по словам Виталия Сундакова, довольно необычный: очень острый и крепкий, плохо поддающийся обработке. У папуасов даже существует обычай, по которому мужчина, решивший жениться, должен преподнести родителям своей избранницы четыре таких обработанных камня, на что обычно уходит более года. В «арсенале» папуаса есть также такие необходимые вещи, как копье и щит из жестких птичьих перьев, которым воин скорее не защищается, а отвлекает внимание врага. Вершиной местного ВПК является «бронежилет» из коры деревьев, непробиваемой стрелами.

Путешественники поселились в одной из пустующих хижин и первую ночь провели без сна, напряженно прислушиваясь к звукам извне: не идут ли к ним любители «свежего мяса». Однако все обошлось — жители демонстрировали каннибальские ритуалы лишь на животных. По мнению Виталия, каннибализм сегодня — не утоление кровожадных инстинктов, а лишь способ поддержать свой имидж после очередной жертвы (несколько лет назад были съедены два миссионера-протестанта Филипп Мастере и Стенли Дейл) мировое сообщество приходит в ужас, и некоторое время довольные папуасы живут в тиши непуганных джунглей.

Подтверждением этому могут служить многочисленные случаи, когда каннибалы допускали, чтобы их жертва убегала и потом рассказывала, какие они страшные и нехорошие. Но Виталию удалось наладить с папуасами нормальные отношения, во многом благодаря тому, что, по его словам, «в каждой экспедиции я учусь и никогда не выступаю в роли миссионера».

Сергей Варшавчик Фото Игоря Михалева

Стоял июнь, начиналось жаркое лето, когда с поросшего травой подмосковного аэродрома в Тушине одна за другой поднялись в небо две «Аннушки» так прозвали в народе подустаревшие, ныне не модные, но весьма неприхотливые и безотказные одномоторные самолеты Ан-2. Сделав круг, выровнявшись в кильватерный строй, самолеты взяли курс на север. Путь предстоял неблизкий. Вначале — Санкт-Петербург, а далее через все Заполярье, в облет побережья Чукотки, к далекому Магадану.

Идея не совсем обычного перелета принадлежала американцу Шеину Лундгрену. Профессиональный пилот, имея возможность на своем Боинге-738 постоянно бывать в различных странах и городах мира, он, как признался, не растерял — в силу семейной традиции — желания ежегодно совершать необычные путешествия.

Отец его, возглавляющий одну из туристских компаний, в том году отправился, к примеру, на яхте в одиночное плавание вокруг света. Сам Лундгрен мог похвастаться недавним восхождением на Эверест, но с некоторых пор он увлекся мыслью осмотреть с небольшой высоты северную окраину России.

Средства для фрахта двух самолетов, несколько десятков тысяч долларов, Шеин брался достать. А Отрубянников Евгений, пилот из России, с которым Лундгрен познакомился в Москве, являясь советником президента Федерации любителей авиации России, готов был силами пилотов федерации осуществить перелет. Так родилась эта российско-американская экспедиция.

В Санкт-Петербурге на борт загрузили уникальную аппаратуру «Сателлит». С ее помощью из любой точки во время посадки можно было передать через спутник в корпункт Сан-Франциско фото- и видеоинформацию, которая оттуда могла разлететься чуть ли не в пятьсот пунктов. Не забыли и несколько ящиков водки «Абсолют», фирма-производитель которой стала одним из спонсоров перелета.

С американской стороны вместе с киновидеооператорами, двумя переводчиками, фоторепортером, семидесятидвухлетним известнейшим историком авиации Роном Девисом и самим Лундгреном набралось семь человек.

Два экипажа российских пилотов состояли из шести человек. Недолюбливая число «13», Евгений Отрубянников согласился взять в полет шестнадцатилетнего сына одного из пилотов, Лешку, радости которого по этому случаю, конечно, не было предела.

Крейсерская скорость Ан-2 — сто восемьдесят километров в час. Лететь чаще всего приходится, ориентируясь визуально, на небольшой высоте. Отчего в жаркое время при восходящих потоках нещадно, как при на морской волне, болтает.