Читать онлайн «Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)». Страница 18

Подобные циркуляры из-за рубежа, скорее всего, поступали лишь некоторым управляющим правлений «Зингер и Кº» на местах. А те, в свою очередь, централизованно переадресовывали их (в оригинальном виде, т. е. без фирменных печатей и своих подписей) непосредственным исполнителям. Наметившаяся логическая цепочка обращает внимание на то, что между первыми двумя звеньями – конторой «Поставщик международных известий» и управляющими «Зингер и Кº» – были если и не долговременные негласные отношения, то неоднократные преступные контакты. В случае соответствия нашего предположения историческим реалиям, последние (будучи лишь техническими распорядителями указаний из Бремена) не могли не задаваться вопросом о том, какая может быть связь между коммерческим профилем фирмы и несвойственными ему поручениями? Но даже если внутренние размышления и происходили, распространив соответствующий циркуляр для выполнения служащим фирмы (не известив при этом военных или полицию), каждый из таких управляющих немедленно становился соучастником уголовного преступления против внешних устоев самодержавного государства. Если же эти лица отдавали отчет своим действиям (т. е. понимали их уголовно наказуемый характер), они тем более квалифицировались как измена Родине путем шпионажа.

Что же касается служащих компании «Зингер и Кº» (третьего звена в цепочке), то из перехваченного разведкой циркуляра не следует их причастность к немецкому шпионажу, т. е. сбору вышеупомянутых сведений о русской армии.

– Из тульского сыскного отделения:

2) По сведениям начальника тульского сыскного отделения на имя тульского полицмейстера (фамилии чиновников не указаны. – В.З.) от 21 мая 1915 г. бывший до войны управляющим местным отделением «Зингер и Кº» германский подданный Билль «при объездах своего района наносил на карту реки, железнодорожные станции и расстояния от городов…»[208].

Собираемая этим управляющим информация, как нам думается, не имела коммерческо-прикладного предназначения (допустим, чтобы проложить более короткие пути следования к потенциальным приобретателям швейных машин или прогнозировать предстоящие транспортные расходы фирмы), так как филиалы «Зингер и Кº» были представлены во всех уездах и каждый из них располагал достаточным числом коммерческих агентов (это мы отмечали выше на примере северо-западных территорий России), удовлетворявших потребности своих клиентов в пределах шаговой доступности. Таким образом, подчиненные начальника тульского сыскного отделения, занимавшиеся уголовным розыском и имевшие представление о нормах уголовного законодательства, не могли ошибиться, усмотрев в некоммерческих действиях управляющего Билля признаки состава преступления, предусмотренного ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. (раздел IV «О государственной измене»).

Сразу оговоримся, наша догадка может быть близка к истине лишь в том случае, если будут обнаружены задокументированные материалы, проливающие свет на передачу собранных Биллем топографических данных представителям разведывательной службы Германии. Однако таких указаний в приведенном нами документальном отрывке нет.

3) Начальник тульского сыскного отделения получил от конторщика «Зингер и Кº» Николая Шевякова изъятый им «из стола заведующего тульским отделением» документ под названием «Железные дороги» (циркуляр из московского правления фирмы от 25 февраля 1914 г., за подписью ее руководителя Альберта Флора с пометкой «Срочно»). В нем отражена просьба предоставить данные о том, «какие новые железнодорожные линии, не отмеченные на карте, приложенной к нашему календарю "Семья" на 1914 г., строятся в настоящее время в районе Вашего Центрального отделения, или будут начаты постройкой в текущем году; каких более значительных областей коснутся эти линии;…какое значение Вы полагаете, эти линии будут иметь для нашего дела в Вашем районе». В ответ на этот циркуляр управляющий тульским отделением Билль 3 марта 1914 г. донес правлению в Москве, что «в его районе новых построек нет и не предвидится». Вместе с тем он сообщил, что «на карте, приложенной к календарю "Семья", не отмечена существующая уже давно узкоколейная железнодорожная линия "Тула-Лихвин" (вероятно, «Тихвин». – В.З.) и в тоже время указана ветка "Тула-Касимов-Елатьма", которая совершенно не существует…»[209].

Прежде подчеркнем, подлинность циркуляра с условным названием «Железные дороги» не вызывает сомнений. Работая с делами фонда 108 («Омское Центральное отделение компании Зингер») в Историческом архиве Омской области, мы нашли документ с аналогичным адресантом, датой отправки и содержанием, который предназначался центральному отделению компании «Зингер» во Владивостоке[210]. Эта находка, в свою очередь, сняла наши опасения по поводу возможной «подтасовки» фактов и вымышленного (сфабрикованного) характера секретного рапорта № 2076 (в части сказанного в циркуляре под названием «Железные дороги»).

Итак, если взять за основу наше предположение о коммерческой нецелесообразности использования руководством «Зингер и Кº» возможностей железнодорожных перевозок для оптимизации или расширения своего дела, то его заинтересованность в получении обстоятельных знаний о фактическом железнодорожном ресурсе России выглядит, по меньшей мере, удивительно или подозрительно.

С приближением к Первой мировой войне перед московским правлением компании могла быть поставлена задача, связанная со сбором и уточнением актуальных «железнодорожных карт» для Генерального штаба Германии. В обратном случае, зачем проводить столь грандиозную поисковую и картографическую работу в масштабах всей страны или ее конкретных участков?

Ведь для переезда из уезда в уезд или из губернии в губернию продавцам швейных машин достаточно было элементарных представлений об окружающей инфраструктуре, чтобы воспользоваться преимуществами ближайшего, допустим, гужевого или речного транспорта.

Обосновывая тезис о военной необходимости изучения железнодорожного потенциала русских, обратимся к интересному архивному делу под названием «Циркуляры и распоряжения Департамента полиции, Штаба Отдельного корпуса жандармов и начальника жандармско-полицейского управления Сибирской железной дороги. 1913–1914 гг.». В одном из его документов – секретной директиве 3-го отделения штаба Отдельного корпуса жандармов начальникам жандармских управлений № 462 от 27 марта 1914 г. – говорится: «В ГУГШ получены сведения о том, что германские разведывательные органы в настоящее время озабочены крайнею желательностью получения некоторых секретных сведений о наших железных дорогах»[211]. Далее, к этой, по сути, сопроводительной записке прилагается полученный оперативным путем «Перечень требуемых от агентов сведений для сообщения в Позненское разведывательное бюро (орган немецкой разведки. – В.З.)». Так вот, его положения доказывают, что военное ведомство кайзеровской Германии предпринимало все усилия для расширения своего представления о железнодорожной системе Европейской России. Немецкая агентура была ориентирована «доставлять печатный материал (официальный): планы станций, мостов, расположения путей, циркуляры, приказы (лучше всего подлинники), графики всех дорог, сведения о пропускной способности всех железных дорог, профили путей»[212].

Следовательно, потребность будущего противника Российской империи в получении конкретной, точной, развернутой и своевременной информации о ее военно-стратегических путях сообщения была бесспорной. А если это так, то поставщиками специализированных военно-секретных сведений (о железных дорогах) могли быть все органы осведомления, занятые на русском направлении – и агентурная разведка, и агенты под прикрытием некоторых торгово-промышленных фирм (в нашем случае, управляющие тульским и владивостокским правлениями компании «Зингер»).

– Из г. Архангельска:

4) В копировальной книге центрального отделения компании «Зингер» в Архангельске обнаружена копия письма на немецком языке от 22 июля 1914 г. в московское правление о том, что «призыв запасных начался»[213].

Предваряя изложение собственной позиции по поводу содержания этого письма, отметим, что накануне войны и вскоре после ее начала подобные ответы в Москву и очередные просьбы, обращенные к территориальным отделениям «Зингер», не были редкостью. По собранным нами данным, к примеру, 4 августа и 26 сентября 1914 г. во владивостокское правление компании были отосланы письма, в которых в настойчивой форме предлагалось предоставить списки мобилизованных служащих. Причем адресанта интересовали фамилии ратников, их род занятий и места службы[214]. Аналогичные требования были отражены в переписке московского правления с центральным отделением в Барнауле[215].