Читать онлайн «Зодчие Москвы XV - XIX вв.». Страница 47

Если в дворцово-усадебных ансамблях Казаков одновременно развивал и классицистическую и национально-романтическую линии своего творчества, то в культовых сооружениях он выступает как последовательный классик. Во многих из них он разрабатывает одну из сложнейших объемно-пространственных структур — ротонду.

Первым из такого рода сооружений, в котором Казаков одновременно развил тип постройки, где церковь, трапезная (выстроенная ранее, в 1752 г.) и колокольня расположены на одной оси, была церковь Филиппа Митрополита на 2-й Мещанской улице (ныне улица Гиляровского). Построенная в 1777–1778 гг. на месте храма XVII века, она вошла в ансамбль располагавшегося здесь в то время двора митрополита Платона.

Сложное по своему характеру здание, в котором объединены массивный цилиндр нижней части и пирамидальная устремленность верхних, выглядит исключительно эффектным за счет контраста между основным объемом с его тяжелым антаблементом и легкими колоннадами двух портиков и венчающей ротонды-бельведера. Пластика и монументальность наружного облика церкви перекликаются с ее интерьером, в основу которого положена свободно стоящая круглая колоннада (несомненно, здесь Казаков развивает те приемы, которые он впервые использовал в ротондальном зале Сената). Умелое сопоставление четырех больших колонн ионического ордера с колоннами коринфского ордера в алтарной части (образовались как бы две ротонды) подчеркивало строгую центричность композиции. Белая с вкраплением позолоты лепнина делала интерьер одновременно нарядным и торжественным.

Дальнейшее развитие тип храма-ротонды получил в описанном выше мавзолее Голицынской больницы и в церкви Косьмы и Дамиа-на на Маросейке (улица Богдана Хмельницкого). В последней Казаков дал новый вариант — соединение нескольких ротонд в единое целое. Сохранившаяся в своем первоначальном виде церковь Косьмы и Дамиана (1791–1803) решена с характерными для построек Казако-на 90-х годов строгостью и лаконичностью: гладкие стены не имеют украшений, два тосканских портика — небольшие и простые по форме, легкий карниз оформлен широким аттиком, завершающая главка очень миниатюрна. Четыре круглых объема — церковь, апсида и приделы — привлекают ясностью и уравновешенностью пропорций, умелым соединением всей композиции с окружающей застройкой.

Талант Казакова был поистине многогранным, однако в наибольшей степени он раскрылся в многочисленных, осуществленных и неосуществленных, проектах жилых домов и усадеб. Практически его сооружения, свидетельствующие не только о высоком профессиональном мастерстве зодчего, но и о своеобразии его художественного языка, определили облик допожарной Москвы.

До наших дней дошли некоторые из знаменитых тринадцати книг "Архитектурных альбомов М. Ф. Казакова". Шесть из них включали генеральные планы, разрезы, фасады 103 "партикулярных строений" самого архитектора и его современников [См.: Е, А. Белецкая. Архитектурные альбомы М. Ф. Казакова. М., 1956]. Благодаря им, а также в сравнении с сохранившимися сооружениями зодчего можно проследить эволюцию архитектурных приемов Казакова, развитие им типов классического московского жилого дома и усадьбы.

Если в работах 1770-х — начала 1780-х годов, таких, как дом А. Н. Голицына на Лубянке или дом А. А. Прозоровского на Тверской (не сохранились), Казаков обращается к традициям барокко середины XVIII века, то в сооружениях последующих двух десятилетий он выступает как архитектор, последовательно разрабатывающий различные варианты классического дома.

В начале 1790-х годов Казаков строит дом Козицкой на Тверской (улица Горького). Необходимо отметить, что зодчий своими постройками (дома московского главнокомандующего, Бекетова, С. М. Голицына, Ермолова и др.) во многом способствовал созданию архитектурного облика этой улицы после пожара 1773 г. Дом Козицкой, о котором можно судить лишь по акварели Ф. Я. Алексеева начала 1800-х годов [В пушкинское время в нем находился знаменитый салон 3. II. Волконской; в конце XIX века он был полностью перестроен купцом Елисеевым под доходный дом и магазин], был одной из интересных построек Казакова и, несомненно, играл большую роль в застройке этот! части Тверской. Это было двухэтажное здание, с хорошо развитым коринфским портиком, поставленным на высокий рустованный цоколь, и двумя ризалитами, в которых портику как бы отвечали окна, оформленные парными колоннадами, несущими большой сандрик (характерный для Казакова прием).

Близким по характеру к дому Козицкой является и сохранившийся до наших дней дом отставного бригадира И. И. Демидова на Гороховской улице (ныне улица Казакова). Однако это уже не отдельный особняк, а главный дом большой городской усадьбы, построенной в конце 1780-х — начале 1790-х годов. Это классический пример казаковского жилого дома этого времени. В нем соединились черты архитектуры предшествующего периода (сквозной, по оси здания, проезд во двор, обильный декор интерьеров) с новыми приемами, разработанными зодчим в годы его работы над Сенатом, Дворянским собранием, церковью Филиппа Митрополита и жилыми зданиями. Это выразилось, в частности, в замене прежней планировки осевой, при которой прямоугольные помещения располагаются в ряд по всей длине здания, а зал помещается в конце их (этот прием стал типичным для московских домов). В связи с этим легкий коринфский портик композиционно связан с общим строем всех внутренних помещений, а не только с главным центральным залом, как это было в домах середины XVIII века, где портик отождествлялся со входом в здание. В отличие от хорошо сохранившихся первоначальных фасадов прекрасные интерьеры демидовского дома почти не дошли до наших дней. Но и те, что остались (знаменитые Золотые комнаты), свидетельствуют о большом художественном вкусе и чувстве стиля их создателя. Единый композиционный строй, орнаментальные росписи плафонов, гипсовые фризы, позолоченная резьба по дереву — все это создает ощущение великолепия, торжественности, все это — словно отзвук дворцовых апартаментов Б. Растрелли.

В 1780-х годах Казаков работал над двумя сооружениями, которые заняли особое место среди его жилых построек. Дом Калинина и Павлова и дом Хрящева на Ильинке (улица Куйбышева) были, по существу, гостиными дворами, торговыми лавками, которыми по плану 1775 г. застраивались улицы Китай-города, древней торговой части Москвы.

Первый из них — дом Калинина и Павлова, облик которого дошел до нас благодаря архитектурным альбомам Казакова и акварели Ф. Я. Алексеева начала 1800-х годов, был построен недалеко от запроектированной площади на месте Посольского двора. В архитектурно-пространственной структуре этого здания нашли отражение его утилитарные функции — одновременно жилые и торговые: нижняя часть с двумя ярусами лавок решена как сквозная галерея с открытой аркадой; планировка третьего и четвертого этажей отличалась от планировки дворянских особняков (здесь были квартиры). Архитектура здания, украшенного шестиколонным портиком коринфского ордера, с арочными проемами галерей, была исполнена строгости и торжественности. Она во многом определила облик Ильинки в конце XVIII–XIX веков. В те же годы Казаков построил на соседнем участке дом Хрящева — единственный среди построек зодчего доходный дом. В нем жили мелкие и средние торговцы; в нижнем этаже, оформленном сквозной галереей, размещались лавки.

В последующем десятилетии Казаков, творчески развивая стилистические черты классицизма, также уделил большое внимание строительству жилых домов. Именно в 1790-х годах им были созданы такие совершенные образцы, как дома Губина и Барышникова.

Первый из них Казаков построил на Петровке, напротив Высоко-Петровского монастыря, для уральского заводчика М. И. Губина [Здание горело в 1812 г. и было восстановлено в 1823 г]. Дом входил в большое владение с флигелями, служебными строениями, регулярным садом и прудом. Работая над проектом дома Губина, зодчий постоянно соотносил его с масштабом городской среды (шириной улицы, высотой отдельных соседних зданий, монументальными формами монастыря), а также с рельефом (в этом месте улица делает крутой подъем). Массивный объем здания — трехэтажного в центральной части и двухэтажного в боковых — при всей своей монументальности ни в коей мере не довлеет над улицей. Напротив, расположенный в единой линии со всеми остальными постройками, дом участвует в организации перспективы улицы, акцентирует ее завершение у Бульварного кольца. Несомненно, этим обусловлено и то, что коринфские колонны не выступают от стены, а заполняют все пространство центральной ниши, и то, что в боковых крыльях здания использован малый ионический ордер с легкими рельефными скульптурными композициями. Решение внутренних помещений обусловлено не только характером самого дома, но и городским окружением. Например, основные жилые комнаты, частично сохранившие свою отделку, располагались не по уличному, а по дворовому фасаду, что было вызвано и затененностью улицы, и стремлением расположить жилые по-рющения ближе к саду.