Читать онлайн «Загадки истоков библейских сказаний». Страница 52

«Из богов они почитают Гелия, Зевса и Селену, в особенности же Селену, святилище которой находится вблизи Иберии. Обязанность жреца них исполняет самый уважаемый человек после царя; он стоит во главе большой и густонаселенной священной области, а также распоряжается рабами храма, многие из которых, одержимые божеством (видимо, потерявшие рассудок – прим. автора), изрекают пророчества. Того из них, кто, став одержим божеством, в уединении скитается по лесам, жрец приказывает схватить и, связав священной цепью, пышно содержать весь год; приготовленного в жертву богине умащают благовониями и вместе с другими жертвами подвергают закланию. Жертвоприношение производится следующим образом. Кто-то из толпы, хорошо знакомый с этим делом, выступает со священным копьем в руке, которым по обычаю можно совершать человеческое жертвоприношение, и вонзает его сквозь бок в сердце жертвы. Когда жертва валится наземь, они получают известные предзнаменования по способу ее падения и объявляют всем. Затем приносят тело в известное место, и все топчут его ногами, совершая обряд очищения». (Страбон. Кн. XI.IV. 7).

Исследовательница истории Кавказской Албании К.В. Тревер (1892–1974 гг.), приводя данную цитату, полагает, что переводчик неправильно истолковал греческое слово (Страбон писал по-гречески) επιβαινω, которое означает не «топтать», а «переступить».[121] То есть, переступая через жертву, участники этого действия проводили ритуал очищения от различных грехов. Албанский храм Селены и храм в Каппадокии схожи по своему социальному устройству. Это и власть верховного жреца, наличие большого числа храмовых работников и присутствие в штате храма людей, «одержимых божеством», под которыми имелись в виду предсказатели, или, как их еще называли, кликуши. Находясь в бессознательном состоянии под действием каких-то галлюциногенов, они выкрикивали невнятные фразы. Именно таких «одержимых божеством» приносили в жертву на праздновании в честь бога Луны, или в случае каких-либо катаклизмов. К.В. Тревер пишет о том, что копье, которым убивали жертву, становилось священным: «О древнем, освященном временем обычае свидетельствует копье, названное священным и по «обычаю» или по «закону» служащее для ритуального умерщвления».[122] В примечании Тревер пишет: «Священное копье из языческого быта народов Закавказья (ср. копье Халда – акротерий храма в Мусасире) перешло и в христианский культовый обиход (Гехардский монастырь; священное копье в ризнице Эчмиадзина), слившись с образом копья, согласно евангельскому преданию пронзившего бок Христа».[123]

Человеческие жертвоприношения были широко распространены в древнем мире.

В Передней Азии приношение в жертву человека практиковали хурриты. Письменных свидетельств этому факту нет, но ярким подтверждением этому обычаю служит изображение на хурритской печати. На ней изображена сцена принесения человека в жертву. В центре обнаженный человек, видимо, жрец, с высоким головным убором, пронзает копьем лежащего человека. Далее другой жрец с каким-то острым орудием вскрывает тело жертвы, лежащей на каком-то основании. Видимо, совершается обряд гадания по внутренностям убитой жертвы. Далее какой-то человек, видимо, совершает обряд очищения, обливая себя водой.

Схожий варварский культ обнаруживается примерно в середине 1 века до н. э. у европейского народа (или народов, под общим названием?) кельтов. Кельты населяли к I веку до н. э. почти всю территорию нынешней Франции, которую римляне называли Галлией, Британию, север Испании и многие другие части Европы. Римляне под руководством Цезаря примерно в 55 году до н. э. покорили Галлию – территорию севера нынешней Франции.

Греческий историк Диодор Сицилийский (90–30 гг. до н. э.) упоминает об обычаях кельтов убивать человека, приносимого в жертву:

«Есть также (у галлов) и некие весьма почитаемые мудрецы и теологи, которых называют друидами. (3) Пользуются галлы и услугами прорицателей, которые у них в большой чести. (Прорицатели) эти вещают будущее по полету птиц или по внутренностям жертвенных животных, и весь народ им послушен. В частности, при исследовании особо важных вопросов, они придерживаются весьма странного и кажущегося невероятным обычая: окропив человека, его поражают в место над диафрагмой, и когда тот падает (смертельно) раненый, по его падению и содроганию тела, а также по истечению крови, предсказывают будущее, полагаясь на опыт древних и многолетних наблюдений такого рода» (Диод. Кн. V. 31. 2.)

Как мы видим, кельтский обычай гадания по истечению крови схож с тем, какой использовал за две тысячи лет до этого аккадский царь Нарам-Суэн. Но можно ли объяснить этот сходство в гаданиях при приношении человека в жертву просто варварскими обычаями, которые схожи у многих народов на определенном этапе их развития? Или же тут кроется какое-то этническое родство? Для этого нужно обратиться к истории.

Кельты в языковом плане были индоевропейцами. В настоящее время на кельтских языках говорят только небольшое число людей на Британских островах – ирландцы, шотландцы-гэлы и валлийцы. На территории Франции на кельтском языке говорит, в основном, старшее поколение бретонцев. Во французском языке осталась совсем небольшая часть слов кельтского происхождения. В укладе жизни кельтов, как его описывают античные историки, были свойственны многие черты древних индоевропейцев, такие как схожие мифы, каста священнослужителей-друидов, использование колесниц как военного вида вооружения т. д. В то же время существовали и некоторые черты, которые не были свойственны индоевропейцам. Это, например, доиндоевропейский субстрат в языке. Вот что говориться о кельтах в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона, выпущенной в 1890–1907 годах в Санкт-Петербурге:

«Представляя собой авангард арийцев (индоевропейцев – прим. автора) в их движении на З (Запад – прим. автора), К (Кельты – прим. автора) не были, однако, первоначальными обитателями Западной Европы. Они повсюду находили здесь племена неарийского происхождения, которые в одних местах принадлежали к иберийской, в других – к лигурийской расе. Отношения К. к этим, равно как и к другим доисторическим расам (пещерный человек), еще не выяснены. Несомненно, лишь одно, что неарийские элементы, подчинившиеся К., смешались с ними в физиологическом отношении. Отсюда те различия в современном населении стран, некогда населенных К., которые послужили основой для теории Амедея Тьерри о двойственности кельтской расы (см. Галлы). В тех малорослых, черноволосых брахикефалах, которых Мильн-Эдвардс и др. считали подлинными К., на самом деле всего более неарийской крови… При появлении своем в Европе К. стояли уже на довольно высокой ступени цивилизации. Они познакомили аборигенов Европы с употреблением металлов, а сами, быть может, заимствовали у них друидизм».[124]

То есть можно сделать вывод, что какая-то часть верований друидов не была свойственна кельтам-индоевропейцам, а была заимствована у предыдущего населения Европы. В кельтских языках обнаруживаются следы неиндоевропейского языка, который роднит его с северокавказскими, в частности с языками нахско-дагестанской группы.[125] Возможно, это следы хурритского языка, или их предков, переселившихся в Европу?

Таким образом, можно объяснить обычай гадания по способу поведения человека приносимого в жертву, обычаями доиндоевропейского населения Европы. Страбон пишет о схожих обычаях гадания у луситанцев – одного из народов древней Испании:

«Луситанцы любят жертвоприношения; они наблюдают у жертвенных животных внутренности, не вырезая их; кроме того, они рассматривают жилы в боку жертвы и гадают путем ощупывания их. У них в обычае гадания по человеческим внутренностям пленников, которых они сначала закутывают в плащи, затем, когда жрец-гадатель поражает жертву во внутренности, гадают, прежде всего по падению тела жертвы. У пленников они отрубают правые руки и приносят в жертву богам» (Страбон. География. Кн. III.III. 6).

О языковой принадлежности лузитанов (лузитанцев) у ученых мнения расходятся. Одни считают их индоевропейцами, другие – неиндоевропейским племенем иберов – древнего народа Испании. Название «кельты» или celtai впервые появилось у древнегреческих авторов примерно в VI веке до н. э. Эти историки присваивали общее название народам по общим признакам, не вдаваясь в языковое и этническое различие. Поэтому общим названием «кельты» могли быть названы и индоевропейские племена, и остатки доиндоевропейского населения Европы. Поэтому, только по косвенным данным мы можем судить, о том, что в укладе того, или иного народа того времени, могли проявляться неиндоевропейские особенности.

У кельтов, живших на территории Франции словом «дун» обозначало укрепленное поселение. Использовался также термин «дунун». Римляне переделали его в «дунум». У кельтов Испании такое укрепление называлась «брига». В древнем Ашшуре укрепление-поселок назывался сходным термином «дунну», или «дунпу». Возможно, это слово было хурритским по происхождению, так как у хурритов такое поселение называлось «димту». Такое сходство между кельтским названием укрепленного поселка и месопотамскими терминами можно объяснить миграцией древних земледельцев с Ближнего Востока в Европу в эпоху неолита. В ноябре 2015 года авторы статьи, помещенной на сайте bioRxiv, обнародовали результаты исследований. Они сравнили ДНК, извлечённые из останков пятерых людей эпохи неолита (около 6 тыс. лет. до н. э.) из северо-западной Турции и северной Греции, живших во время появления сельского хозяйства в Европе. Анализ показал поразительное генетическое сходство между земледельцами Анатолии, Греции и Центральной Европы.[126]