Читать онлайн «Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней». Страница 25

Однако экстенсионал нигилистического мировидения не безграничен, ибо в противном случае нигилисту пришлось бы отрицать и себя, что обесценило бы отрицание для него самого. Нигилизм отменяет существование одного мира с позиции, которая расположена в другом универсуме, противостоящем отрицаемому.

Что это за миры? Ответ на этот вопрос нужно, по всей видимости, искать в лого-физическом дуализме человека. В своей отвлеченности от отдельных предметов нигилизм вынужден выбирать между отрицанием чувственно воспринимаемого мира в пользу того, который только мыслится, и отрицанием этого последнего в пользу непосредственно данной нам для наблюдения действительности. Назовем первый из двух типов нигилизма деонтологизирующим, а второй — деидеализирующим[133].

1.1.2. К деонтологизирующему нигилизму относятся такие учения, как, например, гностицизм II века н. э. (рассматривавший физическую действительность в качестве ложно устроенной)[134], византийско-русский исихазм (требовавший от приверженцев этой доктрины, чтобы они удалились из профанно-опытной среды ради «обожения» — приобщения божественной энергии), а в XX в. — «мистический анархизм», чья сущность, согласно формулировке Вяч. Иванова, утверждается «…в <…> споре против мира данного во имя мира долженствующего быть…»[135] <подчеркнуто автором. — И.С.>.

1.1.3. Нигилизм деидеализирующего типа начинается, конечно же, у киников (которые отрекались от социально-символического — от ритуалов, конвенционального бытового поведения и т. п., дабы редуцировать человеческие потребности до материально-телесных нужд). В позднейшее время эта версия нигилизма нашла воплощение, среди прочего, в индивидуалистическом анархизме Макса Штирнера, стремившегося дискредитировать все сакральные институты как результат пустой умственной игры («Ja, die „fixe Idee“, das ist das wahrhaft Heilige!»[136]); в философии Ницше, констатировавшего смерть «высших») т. е. составляющих в культуре сферу идеального, ценностей («Was bedeutet Nihilismus? Daß die obersten Werte sich entwerten»[137] <подчеркнуто автором. — И.С.>); в онтологии Хайдеггера, видевшего в нигилизме «die Grundbewegung der Geschichte»[138] и отождествлявшего его с желанием субъекта стать «действительно бытующим» («Das „Nichts“ und nihil meint <…> das Seiende in seinem Sein und ist daher ein Seinsbegriff und kein Wertbegriff»[139] <подчеркнуто автором — И.С.>).

1.2.1. После разделения нигилизма на два типа нам открывается путь к выяснению общей обеим его разновидностям психической подоплеки. Опустошая один из противопоставленных друг другу миров, нигилист делает тем самым беспризнаковой ту реальность, из пределов которой он сам и весь его универсум могли бы быть также подвергнуты отрицанию. Индивид не был бы заинтересован в нигилизме, если бы отрицаемая им область не составляла для него некоторой угрозы. Нигилист агрессивен и деструктивен из нежелания стать жертвой нигилизма. Это означает, что нигилизм вырастает из страха индивида быть непризнанным, непринятым[140].

В короткой статье «Die Verneinung» (1925) Фрейд рассмотрел отрицательные суждения как имеющие психическое содержание: индивид обнаруживает желание подвергнуть нечто негации, потому что ему хочется «вытеснить» негируемое из своей психики:

Etwas im Urteil vemeinen heißt im Grunde: «Das ist etwas, was ich am liebsten verdrängen möchte» [141].

Но разве «вытеснение» однозначно? Разве не сохраняет оно в «снятом» виде то, что «вытесняется»? В общеотрицательных (т. е. нигилистических) высказываниях Фрейд видел результат производимой личностью разъединительной психической работы, вследствие которой Todestrieb и Sexualtrieb становятся независимыми друг от друга, высвобождаются из смешения, так что деструктивность может становиться самостоятельным подходом человека к миру:

Die allgemeine Vemeinungslust, der Negativismus mancher Psychotiker ist wahrscheinlich als Anzeichen der Triebentmischung durch Abzug der libidinösen Komponenten zu verstehen[142].

Мы определили силу, которая руководит развитием ребенка как Kulturtrieb. Это отрицание отприродного совершается двумя способами: ребенок борется с биологической необходимостью либо как со своим внутренним качеством, либо как с внешней реальностью (например, на кастрационной фазе субъект старается избавиться от собственной смертности, тогда как на эдипальной он восстает против своей зависимости от родителей). Соответственно: на одних стадиях психогенеза свое жертвуется в пользу чужого, на других — чужое в пользу своего. Психогенез представляет собой попеременное акцентирование то первой из этих установок, то второй, ибо преодоление своего влечет превращение своего в чужое и требует на новом шаге эволюции негации чужого, оставляющей ребенка опять наедине со своим, и т. д. Стадиально фиксированный, т. е. обретший характер, субъект с необходимостью включен в один из двух больших психоклассов, которые мы назвали отчуждающим и приобщающим.

В рамках обоих классов человек может становиться (или не становиться) нигилистом: максимум отчуждающего отрицания деонтологизирует мировоззрение; нигилизм, присущий приобщающему характеру, имеет деидеализирующую направленность. Нигилистическая тенденция овладевает человеком, если он, будучи ребенком, испытывал страх при проведении той или иной образующей его субъектность негации. Например, отцами таких нигилистов второй половины XIX в., как Чернышевский и Добролюбов, были священнослужители. В этом семейно-социальном контексте эдипальный конфликт младшего со старшим должен был вызывать у ребенка страх быть наказанным тем высшим религиозным авторитетом, чьим репрезентантом являлся отец. Опасность, подстерегающая в нашем примере ребенка, поддается, однако, устранению, если он расширит объем проводимого им отрицания, втянет в легацию не только своего отца, но и весь тот (трансцендентный) мир, который с отцом ассоциируется[143].

Психику нигилиста обусловливает, ответим мы Фрейду на его статью «Die Verneinung», не обособление разрушительности от либидо, но борьба личности, реагирующей на то, что динамика ее очеловечивания будет приостановлена, за самосохранение, каковое есть в данном случае менее всего животный инстинкт. Самосохранение у человека представляет собой потребность гарантировать успешное завершение процесса, генерирующего субъекта культуры.

1.2.2.1. Поскольку нигилистической идеологии всегда дан только один мир (или мыслимый, или наблюдаемый), постольку она не способна представить себе превращаемость данного в другое. Функция нигилизма в культуре — противление истории. Из синтеза обоих наших соображений о нигилизме — психологического и культурологического — вытекает, что историю хочет отменить тот, кто боялся, что не состоится его личная история.

Нигилизм возникает тогда, когда культура историзируется.

В двух своих наиболее ранних массовых проявлениях, в кинизме и гностицизме, нигилистическое умозрение выступает как отрицание новых периодов в развитии культуры, приходящих на смену старым.

По верному замечанию П. Слотердайка, кинизм есть реакция на захват философским идеализмом господствующего положения в культуре:

Der Auftritt des Diogenes bezeichnet den dramatischsten Augenblick im Wahrheitsprozeß früheuropäischer Philosophic: während die «hohe Theorie» von Plato an unwiderruflich die Fäden zur materiellen Verkörperung hin abschneidet, um dafür die Fäden der Argumentation um so dichter zu logischen Geweben zu verknüpfen, taucht eine subversive Variante von niederer Theorie auf, die die praktische Verkörperung pantomimisch grotesk auf die Spitze treibt[144] <подчеркнуто автором. — И.С.>.

В культурно-диахроническом плане можно сказать, что кинизм был вызван к жизни крушением архаико-мифологического общества и переходом от него к философствующей античности. Позиция, с которой кинизм оспаривал систематическое философствование, размещалась в докультурном (откуда неприятие киниками культурных героев), в досоциальном (откуда нарушение киниками общественного приличия) и даже в дочеловеческом (ср.: «Ищу человека!»). Кинизм противопоставил себя, таким образом, логически аргументирующему мышлению, не просто взятому само по себе, но как следствию исторической изменчивости культуры. Кинизм выдвигал на передний план телесно-материальное вместо спекулятивного и одновременно с этим доисторическое вместо истории. Будущее с этой точки зрения нельзя вообразить (почему кинизм сомневался в ценности гаданий и пророчеств).

В свою очередь, гностические учения, сформировавшиеся в пору преодоления античности христианством, были во многом попыткой сугубо спекулятивного мышления (= платонизм), уходящего в прошлое, отнять у новой религии ее земное и материальное содержание. Достаточно напомнить о гностической христологии, которая оставляла без внимания физическую природу Христа с тем, чтобы абсолютизировать его небесную ипостась[145].