Читать онлайн «Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру». Страница 22

Таким образом, термин карма относится как к действию отдельных индивидуумов, так и к самому принципу причинности. В буддизме эта кармическая причинность видится как естественный процесс, а не как некий «божественный механизм», работающий согласно предопределенному плану. Будет ошибкой полагать, что карма представляет собой единую трансцендентную сущность, действующую подобно Богу теистических систем, или что это некий рок, полностью предопределяющий человеческую судьбу. С научной точки зрения, теория кармы может казаться допущением из области метафизики, но таким же, по сути, является и предположение о том, что вся жизнь целиком материальна и возникла в силу чисто случайного стечения обстоятельств.

Что касается возможных механизмов, позволяющих карме играть роль причины эволюционного процесса, то здесь я нахожу полезными объяснения, содержащиеся в традиции ваджраяны, которая современными западными авторами иногда называется «эзотерическим буддизмом». Согласно Гухьясамаджа-тантре, одной из главных традиций буддизма ваджраяны, на фундаментальном уровне между умом и материей нет различия. Материя в своей наиболее тонкой форме представляет собой прану, жизненную энергию, которая неотделима от сознания. То и другое является аспектами единой неделимой реальности. Прана представляет собой аспект подвижности, динамики и сцепления, тогда как сознание — познающий аспект и способность рефлективного мышления.

Таким образом, согласно Гухьясамаджа-тантре, когда мировая система вступает в бытие, мы наблюдаем игру этой энергии и реальности сознания.

В силу нераздельности сознания и энергии существует глубокая и тесная связь между элементами нашего тела и природными элементами внешнего мира. Эта тонкая корреляция может быть распознана людьми, достигшими определенного уровня духовного развития, или теми, кто по природе способен к высшему восприятию. Например, тибетский мыслительXV в. Такцанг Лоцава путем самонаблюдения установил, что существует полное соответствие между его собственными изменениями ритма дыхания в периоды лунных и солнечных затмений и тем, как это описано в Калачака-тантре. На самом деле, в буддизме ваджраяны содержится понимание того, что наше тело представляет собой микрокосмическое отображение внешнего, макрокосмического мира. В этой связи Калачакра-тантра уделяет огромное внимание изучению движения небесных тел и содержит подробно разработанную астрономическую систему.

Точно так же, как я никогда не считал космологию Абхидхармы достаточно убедительной, я никогда не был склонен разделять содержащееся там представление о человеческой эволюции как о процессе последовательной деградации. В одном из тибетских мифов о возникновении людей говорится, что они произошли от союза обезьяны и злобной демоницы, и в это я тоже не склонен верить.

В целом, я полагаю, что дарвиновская теория эволюции, особенно в сочетании с открытиями современной генетики, дает нам весьма непротиворечивую картину физической эволюции человека на Земле. Вместе с тем я считаю, что представление о карме, наряду с такими понятиями, как «энергия» и «сознание», должны играть центральную роль в понимании возникновения того, что в буддизме называется «чувством», «переживанием».

Несмотря на все успехи дарвиновского подхода, мне не кажется, что эта история рассказана до конца. Начать с того, что, несмотря на непротиворечивое описание развития жизни и различных механизмов, лежащих в основе этого процесса, таких, как естественный отбор, в ней не содержится окончательного ответа на вопрос, как же, собственно, возникла сама жизнь. Далее, существует некоторая неопределенность в понимании того, что значит «выживает наиболее приспособленный». Теория естественного отбора утверждает, что из всех случайных мутаций, происходящих в генах данного организма, в потомстве закрепляются лишь наиболее успешные. Но единственный способ подтвердить эту теорию состоит в том, чтобы пронаблюдать характеристики этих успешных мутаций. То есть на самом деле теория утверждает буквально следующее: «Поскольку данные генетические мутации сохранились, значит, именно они имели наибольший шанс на сохранение».

С буддийской точки зрения, идея абсолютно случайных мутаций совершенно непригодна для объяснения происхождения жизни. Карл Поппер как-то сказал мне, что по его мнению дарвиновская теория эволюции не объясняет и не может объяснить происхождение жизни на Земле. Он считает, что эта теория эволюции представляет собой не проверяемую научную гипотезу, но скорее метафизическую доктрину, которая должна стимулировать дальнейшие научные исследования. Кроме того, дарвиновская теория, усматривая принципиальное различие между неживой материей и живыми организмами, не способна сформулировать принципиальное различие между свойствами живых организмов, таких как деревья и трава с одной стороны, и чувствующие существа — с другой.

Еще одна эмпирическая проблема в связи с особой ролью, которая придается дарвиновской теорией индивидуальному соревнованию организмов в процессе естественного отбора, состоит в необходимости объяснить явления альтруизма, будь то общественное поведение, такое как склонность делиться пищей, разрешение конфликтных ситуаций, например, у шимпанзе, а также акты прямого самопожертвования. Существует множество примеров, и не только среди людей, а также и у других видов, когда отдельные особи подвергают свою жизнь прямой угрозе ради спасения других. Например, медоносная пчела, защищая свой улей от вторжения, сама может погибнуть; некоторые птицы также защищают свое гнездо от атак с риском для собственной жизни.

Отвечая на подобные вопросы, дарвиновская теория на современном этапе своего развития утверждает, что существуют обстоятельства, в которых альтруистическое поведение, включая самопожертвование, увеличивает шансы данного вида на сохранение в ряду будущих поколений. Тем не менее я не думаю, что такие аргументы применимы во всех случаях, поскольку известны примеры и межвидового альтруизма. Например, можно вспомнить о птицах, высиживающих яйцо кукушки, попавшее в их гнездо, хотя это очевидно приносит выгоду только кукушкам. И хотя подобные формы альтруизма не всегда можно считать добровольными в силу того, что некоторые живые организмы, кажется, запрограммированы на поведение, связанное с самопожертвованием, современная биология рассматривает вообще любые формы альтруизма как генетически обусловленные. Но проблема становится гораздо более сложной, если мы станем рассматривать человеческие эмоции и особенно примеры альтруизма в человеческом обществе.

Некоторые наиболее радикальные дарвинисты полагают, что процесс естественного отбора и выживания наиболее приспособленных видов следует рассматривать на уровне отдельных генов. Здесь мы видим, что последовательная метафизическая вера в главенство принципа эгоистического интереса приводит к представлению о том, что эгоизм каким-то образом проявляют сами гены. Я не знаю, как много ученых на настоящий момент придерживаются таких радикальных взглядов, но в любом случае мне представляется, что современная биологическая теория не допускает возможности существования подлинного альтруизма.

На одной из конференций «Мир и жизнь» в Дхарамсале гарвардский историк науки Анна Харрингтон выступила с запоминающимся докладом о том, каким образом и до некоторой степени почему научное исследование человеческого поведения оказывается неспособным выработать сколько-нибудь систематическое понимание такого мощного чувства, как сострадание. По крайней мере, в современной психологии позитивным эмоциям, как сострадание и альтруизм, уделяется гораздо меньше внимания, чем агрессии, гневу и страху. Возможно, подобная выборочность определяется тем, что современная психология преимущественно нацелена на решение терапевтических задач и потому стремится в первую очередь к достижению понимания патологических состояний человеческой психики. Тем не менее мне кажется, что не следует отвергать альтруизм на основе того, что неэгоистические действия не укладываются в текущее биологическое описание мира или рассматриваются всего лишь как одна из форм эгоистического видового поведения. Такие утверждения прямо противоречат духу научного поиска. Насколько я понимаю, научный подход не должен искажать эмпирические факты в угоду той или иной теории; напротив, теория должна приводиться в соответствие с результатами наблюдений. Иначе мы уподобимся человеку, который пытается изменить размер своей ноги, чтобы надеть не подходящую ему обувь.

На мой взгляд, эта неспособность или нежелание всецело рассмотреть вопросы, связанные с проявлениями альтруизма, — возможно, самый существенный негативный результат дарвиновской теории эволюции, по крайней мере, ее популярной версии. В мире природы, наблюдение которого, как предполагается, представляет собой источник эволюционной теории, одновременно с очевидной межвидовой борьбой за существование можно усмотреть также самые разнообразные формы сотрудничества (необязательно в смысле сознательных проявлений). Подобным же образом помимо наблюдаемых проявлений агрессии животных и людей можно встретить проявления альтруизма и сострадания. Почему современная биология в качестве единственного фундаментального принципа развития признает лишь противостояние, а в качестве основного качества живых существ — агрессию? Почему она не желает признать как важный действующий принцип сотрудничество, а альтруизм и сострадание — в качестве фундаментального мотива поведения?