Читать онлайн «Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина». Страница 73

Реальные университеты среди которых Оксфорд, Кембридж, Эдинбургский Университет и Университет Сент Эндрюса поддерживали традиционность посредством классической литературы и управленческих искусств. Медленно появляются науки, в основном в качестве теоретической физики и астрофизики для которых необходимы только мозги и грифельная доска. Практические науки вроде геологии, палеонтологии, химии и зоологии имели место в пробирках тёмных и грязных лабораторий. Душистым гербарием расцветала ботаника. Такие занятия имели довольно низкий статус по сравнению с математикой и философией и ассоциировалась с работой руками в грязи. Однако археология, в силу своей продолжительной связи с классическим миром и артефактами имела более высокий статус.

В общем и целом процветающий средний класс не стремился к этим тайным искусствам. Им была необходима техническая и научная информация, не возня с теориями а что-то важное и романтическое. Они не хотели ничего классического, и уж точно не классиков. Университеты по прежнему требовали классического образования от всех заинтересованных студентов, и даже в 1970-ых годах от абитуриентов требуется знание иностранного языка (в качестве доказательства кажется некоторой культуры. от проступающих на художественные специальности не требуется знаний по математике или других точных наук).

Профсоюзы и гильдии ремесленников образовали систему ученичества, и во многом это была модель их собственной образовательной системы.

Эти организации, особенно WEA, обеспечивали как раз то что нужно при направлении и контроле со стороны гильдий ремесленников и избранными представителями в совете, которые помогали контролировать их отношения с представителями местной промышленности, особенно в отношении ученичества. Экзамены «City&Guilts», выдача сертификатов и дипломов были образовательной валютой этих самоорганизующихся образовательных систем и просуществовали до 1960-ых годов. Они были свидетельством того что бывшие ремесленники а теперь квалифицированные рабочие достойны уважения со стороны своих коллег.

Такая тактика вытягивания себя за волосы к респектабельному и цивилизованному образу жизни контрастирует с отношением университетов к выбранным членам в местный совет. Подобно древним университетам, новые университеты вроде Бирмингема и Манчестерского университета награждают выбранных сановников, мэров и членов совета почётными степенями. Эти пустые титулы контрастируют с полученными сертификатами ремесленников и почётными степенями для выдающихся учёных в знак признания и уважения, обеспечивают лояльность политических властей и в целом обесценивают академию. К сожалению, обилие таких молодых университетов в Англии конца двадцатого века привело к тому, что в моду снова вошли не-техические и даже не-научные дисциплины, за исключением разве что образования ремесленника, которое в конце викторианской эпохи было довольно полезным. Девальвация всех видов учёных степеней продолжается с довольно быстрой скоростью, тогда как альтернативные и более достойные пути саморазвития уже атрофировались.

Важно ли это?

На самом деле важно. Оуэн Харри родился в бедном местечке близ Кардиффа и стал самым молодым среди старших техников зоологического отдела Джека в университете Бирмингема, а позже стал старшим преподавателем в Университете Белфаста. И возможно это он наиболее точно описал главное негативное последствие всей ситуации как «недостаток сержантов».

Вот вам история о подготовке и экзаменовке офицеров Британской армии 1950-ых годов. Одним из важных вопросов был: «Как вы будете копать траншею?». Правильным ответом был: «Я скажу, «Сержант, выкопать траншею!»». Сержанты устраивают все дела. Они не разбираются в том что и когда делать: это прерогатива офицеров, которые теоретически должны составлять мозг организации. Офицеры решают что делать, однако не имеют представления о том, как это сделать. На самом деле сержанты не делают все дела сами, за исключением редких случаев, когда им приходится это делать. Их роль в том, чтобы организовать кооперацию зачастую некомпетентного, но хорошо вышколенного взвода солдат. Сержант — это прослойка необходимая для эффективного взаимодействия: они знают как всё сделать. Рядовые умеют делать только то, что им скажут. Их не учат ничему другому.

Мы ничего не говорим об эффективности. Обычная ошибка считать эффективность тем, к чему нужно стремится. Понятие «эффективность» заимствовано из машиностроения и физики как мера того что вы получили по отношению к тому, что вы вложили. В некоторых отношениях сержанты — это наименее эффективный способ добиться цели. Они имеют склонность к повторению и сарказмам, уверенные в том, что только некоторые из новобранцев освоят основной уровень подготовки с некоторой степенью компетенции. Однако сержанты очень эффективны и являются частью надёжной системы.

Дарвин и Уоллес, Спесер и Уэллс прошли через такую надёжную систему. Какими бы разными они ни были все они знали, что написать книгу было главным способом воздействия на общество. Тогда не было ни телевидения, ни кинотеатров, в театры и оперу ходила лишь небольшая часть людей — и то в основном на музыкальные концерты и пантомиму под Рождество. Диккенс, Кингсли, сестры Бронте и Томас Харди заставили множество людей начать думать и жить по-новому. Клубы для рабочих и их связь с городскими библиотеками вознесли навыки чтения на качественно новый уровень.

Так что публика вполне созрела для убедительных текстов, которые могли растревожить их упрощённые библейские знания новыми верованиями и даже атеизмом. Хаксли, бульдог Дарвина, продвигал дарвинизм как альтернативу созданному Богом миру. Из заинтересованного среднего класса викторианской Англии возник наш с вами современный светский век, где Бог остался уделом чуть менее современного духовенства. Современное духовенство не верит в двенадцати-футового англичанина на небесах с Царством Небесным и вечной коктейльной вечеринкой Букингемского дворца. В частности благодаря французским философам, которые продолжали свою изощрённую богословскую критику ещё со времён Вольтера, наше духовенство отступило от строгого стиля викторианского христианства. Такая форма англиканства утверждала, что Бог действительно присматривает за британским народом сверху, и не обременяла себя прилюдными молитвами. Вполне хватало и ритуалов, если они были не такими шумными как у валлийцев или эффектными как у католиков.

Мы утратили строгие, но простые религии, мы утратили успехи в образовании, однако обрели светское общество, неоднородность которого сделала его настолько надёжным не только в викторианскую эпоху, но и позже. Тем не менее мы проводим реформы в сфере образования, которая не способна подарить обществу столь образованных людей, которые способствовали материальному и теоретическому прогрессу как викторианской, так и последующей эпохи.

Есть два пути выхода из такой плачевной ситуации. Во второй части «Науки Плоского Мира» мы называли человека — Pan narrans — шимпанзе рассказывающим. Наш общий посыл сводится к тому, что людям необходимо сочинять истории чтобы мотивировать самих себя, намечать цели и отличать добро от зла.

Мы продолжим.

Мы верим, что прогрессивный и цивилизованный человек должен называться Polypan multinarrans[90], если можно продолжить нашу метафору. Человеческие существа должны стать более разнообразными, уважать и радоваться непохожестям друг друга, а не боятся и не притеснять их. И простого объяснения не достаточно. Чтобы понимать (а это полезное философское умение для принятия важных решений) в большей части случаев, одного объяснения бывает недостаточно.

Людей вполне устраивают простые объяснения, потому что они оперируют тонкими причинно-следственными связями, похожими на наши собственные воспоминания и логические выводы. Однако реальный мир, и даже мир человеческих предпочтений, неприязней и предрассудков (настолько сильных, что наша и жизнь и жизни наших близких, не имеют смысла без них) устроен совсем не так.

Ради самих себя и ради всех за кого мы несём ответственность, ради тех кто уважает нас мы должны развить в себе такое понимание. Мы можем сделать, одновременно охватив несколько не согласующихся между собой объяснений каждой головоломки. Мультиповествование: много историй. Так что вопреки истории, которую мы вам сейчас рассказали, одного человека никогда не будет достаточно, будь-то Ньютон, Шекспир или Дарвин. Наш вымышленный Дарвин это символ бесконечного потока всех Дарвинов, бросающих вызов ортодоксальности, великолепной сети всех мыслителей-новаторов и радикалов. Люди которые с помощью скандалов стараются сохранить древние культуры не получают ничего кроме общего презрения к своим целям. Своими же методами, они губят собственное дело, кроме того их выдаёт ужасная нехватка уверенности в том, что всё, что для них имеет значение, может сохраниться и без применения принуждения и насилия.