Читать онлайн «Любовь и зависимость». Страница 13

В своем описании, день за днем, существования уличного потребителя героина в "Дороге в Н", Чейн и его коллеги подчеркивали потребность аддикта компен-

сировать недостаток более существенных способов реализации. Как Чейн писал в более поздней статье:

"Почти с самых ранних дней аддикт систематически обучался и тренировался в некомпетентности. Поэтому, в отличие от других, он не мог найти занятия, карьеры — осмысленной, устойчивой активности, вокруг которой он мог бы построить свою жизнь. Аддикция, однако, предлагает решение даже этой проблемы пустоты. Жизнь аддикта представляет собой занятие (суета, поиск денег, обеспечение связи и поддержания запаса, уход от полиции, исполнение ритуалов приготовления и приема наркотика), которое может стать основой полного существования".

Хотя Чейн не сказал этого именно такими словами, заместительный способ жизни - это именно то, к чему формируется аддикция у уличного потребителя.

Исследуя то, почему аддикт нуждается в такой заместительной жизни, авторы "Дороги в Н" описывают его ограниченную точку зрения и защитную позицию по отношению к миру. Аддикты пессимистично смотрят на жизнь и озабочены ее негативными и опасными аспектами. В условиях гетто, изучаемых Чейном, они эмоционально отстранены от людей и способны смотреть на других только как на объекты эксплуатации. Им не хватает уверенности в себе и мотивации к позитивной активности, за исключением той, которая навязывается кем-то с позиции авторитета. Они пассивны, даже несмотря на свою манипулятивность, и потребность, которую они ощущают наиболее сильно - это потребность в предсказуемом удовлетворении. Выводы Чейна сходны с таковыми Лазаньи и Виника. Все они показывают, что лица, предрасположенные к наркотической аддикции, не разрешили свои детские конфликты, касающиеся автономии и зависимости, чтобы развиться в зрелую личность.

Чтобы понять, что делает человека аддиктом, рассмотрим контролируемых потребителей — людей, которые не становятся аддиктами, принимая столь же сильные наркотики. Врачам, которых исследовал Виник, помогала держать употребление под контролем относительная легкость, с которой они могли достать вещество. Еще более важным фактором, однако, была целенаправленность их жизни — наличие деятельности и цели, по сравнению с которой употребление наркотиков было второстепенным. Большинству врачей, употреблявших наркотик, возможность противостоять его доминированию давал тот простой факт, что они должны регулировать потребление с учетом действия, которое наркотик оказывает на исполнение ими своих обязанностей.

И среди людей, не имеющих общественного положения докторов, принципы контролируемого употребления такие же. Норман Зинберг и Ричард Джекобсон обнаружили много контролируемых потребителей героина и других наркотиков среди молодежи в самых разных условиях. Зинберг и Джекобсон утверждают, что обширность и разнообразие социальных связей человека являются критическим моментом при определении того, станет он контролируемым или ком-пульсивным потребителем наркотиков. Если человек знаком с другими, которые наркотик не употребляют, он вряд ли будет захвачен им полностью. Эти исследователи* также указывают, что контролируемое потребление зависит от того, имеется ли у потребителя особый обычай, который диктует, когда он получит наркотик, с тем чтобы существовали только некоторые особые ситуации, в которых он считает это уместным, а другие такие, как работа или школа — исключали бы употребление. Опять же, контролируемый потребитель отличается

от аддикта способом, которым наркотики вписаны в целостный контекст его жизни.

Рассматривая исследования контролируемых потребителей и аддиктов, мы можем заключить, что аддикция - это паттерн употребления наркотика, встречающийся у людей, которых мало что привязывает к жизни. Испытывая недостаток глубинной направленности, находя мало вещей, которые могут занять или мотивировать их, они не имеют ничего, что могло бы конкурировать с эффектом наркотика для получения власти над их жизнями. Но для других людей вклад наркотика, хотя он может быть и значительным, не является ошеломляющим. Они испытывают вовлеченность и удовлетворение в других областях, что предупреждает тотальное подчинение чему-то, чье действие ограничивает и омертвляет. Случайный потребитель может нуждаться в облегчении или просто использовать наркотик для специфического позитивного эффекта. Но он ценит свои занятия, дружбу, способности слишком высоко, чтобы пожертвовать ими ради ограничения и повторения, которыми является аддикция.

Отсутствие наркотической зависимости у людей, подвергнутых действию наркотиков в особых условиях, подобных больничным пациентам или ДжиАй во Вьетнаме, уже упоминалось. Эти люди употребляют опиаты для утешения или облегчения от некоторого вида временного несчастья. В нормальных обстоятельствах они не считают жизнь настолько неприятной, чтобы захотеть уничтожить ее осознавание. Как люди с нормальной системой мотивации, они имеют другие выборы - как только они покидают болезненную ситуацию — которые более привлекательны, чем бессознательность. Они почти никогда не испытывают развернутых симптомов отнятия или тяги к наркотикам.

В "Аддикции и опиатах" Алфред Линдесмит заметил, что даже когда медицинские пациенты переживают некоторую степень боли при отмене морфина, они способны уберечься от продолжительной тяги, считая себя скорее нормальными людьми с временными проблемами, чем аддиктами. В то время как если культура заражена широко распространенной верой в существование аддикции, индивид, думающий о себе как об аддикте, с большей готовностью ощутит аддиктивные эффекты наркотика. В отличие от уличных аддиктов, чей стиль жизни они, возможно, презирают, медицинские пациенты и ДжиАй естественным образом допускают, что они сильнее, чем наркотик. Эта уверенность позволяет им действительно сопротивляться аддикции. Посмотрев на противоположность этого, мы получим портрет лица, подверженного аддикции: он верит, что наркотик сильнее его. В обоих случаях оценка людьми власти наркотика над собой отражает их оценку своих собственных сил и слабостей. Таким образом, аддикт верит, что может быть затоплен и подавлен переживанием, и в то же время стремится к нему.

Кто, таким образом, является аддиктом? Мы можем сказать, что это некто, кому недостает желания или уверенности в своей способности — независимо вступить в схватку с жизнью. Его взгляд на жизнь не является позитивным, предвидящим шансы на удовольствие и осуществление желаний. Он боится мира и людей, видя в них угрозу для себя. Когда такой человек встречается с требованиями или проблемами, он ищет поддержки во внешнем источнике, который, по ощущению, является более сильным, чем он сам, и может его защитить. Аддикт не является подлинным мятежником. Он скорее робок. Он страстно желает положиться на наркотики (или лекарства), на людей, на организации (типа тюрем и больниц). Вручив себя этим большим силам, он становится пожизненным инвалидом. Ричард Блум обнаружил, что наркоманы часто бывают приучены дома

в детстве к принятию и использованию роли больного. Эта готовность к подчинению — лейтмотив аддикции. Не веря в собственную адекватность, испытывая ужас перед жизненными вызовами, аддикт приветствует внешний контроль как идеальное состояние дел.

Отталкиваясь от этого акцента на субъективном, персональном опыте, мы можем теперь попытаться определить аддикцию. Определение, к которому мы движемся, является социально-психологическим, поскольку оно фокусируется на эмоциональных состояниях человека и его отношениях со своим окружением. Это Должно быть, в свою очередь, понято с точки зрения воздействия, которое социальные институции оказали на его взгляды. Вместо того, чтобы работать с биологическими или даже психологическими абсолютами, социальнопсихологический подход пытается извлечь смысл из человеческих переживаний, спрашивая, каковы люди, какие мысли или чувства стоят за их поведением, как они стали такими, какие есть, и с каким давлением со стороны окружения они сталкиваются в текущей жизни.

С этой точки зрения, аддикция существует, когда привязанность человека к ощущению, объекту или другому человеку такова, что уменьшает его оценку других вещей в его окружении или в нем самом (и способность обращаться с ними), так что он становится во все возрастающей степени зависимым от этого переживания, как от своего единственного источника удовлетворения. Субъект будет предрасположен к аддикции в той степени, в какой не сможет установить осмысленные отношения со своим окружением в целом, и, таким образом, не сможет вести полностью развитую жизнь. В этом случае он будет склонен к бездумному погружению во что-то внешнее по отношению к себе, и эта склонность растет с каждой новой встречей с аддиктивным объектом.