Читать онлайн «Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.». Страница 61

В древнейшие времена в Месопотамии богов воспринимали как олицетворения, ипостаси сил природы. Энлиль – владыка воздуха или атмосферы – в настоящее время мы могли бы назвать его владыкой биосферы – являлся верховным правителем царства богов. Его сын Энки – владыка земли, позднее известный как Эа, дух пресных вод, которые питают сельскохозяйственные земли, – считался тем, кто принес человечеству цивилизацию. Анну был владыкой небес; Нанна, а позднее Син были луной; Уту, а позднее Шамаш – солнцем. Инанна, которая у семитов называлась Иштар, была адреналиновой богиней, присутствовавшей везде, где мужчины воевали или занимались сексом. Даже при появлении новых божеств (как в случае, когда вавилоняне включили в пантеон бога своего города Мардука) предпринимались всевозможные попытки ассимилировать их в старую модель. Так, стали говорить, что Мардук – сын Эа – владыки цивилизации, с которым он правил в полной гармонии. Согласно рассказу в Enuma Elish его «наградили» компетенциями, прерогативами и способностями Энлиля – царя богов.

Во времена ассирийцев, как свидетельствуют печати и скульптуры того времени, связь «между богами и природой» начала медленно ослабевать, а затем совершенно порвалась. Раньше богов изображали в человеческом облике; они носили корону с рогами, как им и положено, были окружены своими атрибутами, как, например, в сцене введения в должность царя Вавилона богом солнца Шамашем, которая украшает верхнюю часть стелы, исписанной законами Хаммурапи. Но впредь богов будут представлять словно отстраненными от мира, их идолы поместят на пьедесталы и возвышения, а в конце концов их изображения вообще заменят символами: солнцем – Шамаша, луной – Сина, планетой Венера в виде звезды – богиню Иштар. На удивительном алтаре, найденном в храме Ашшура и находящемся в настоящее время в Берлинском музее, изображен посланец богов Нуску в виде таблички с письменами и стило, лежащих на подставке, словно ожидающих, что невидимая рука напишет на табличке благословение или пророчество. Ашшур был представлен в виде несущего божественный образ крылатого диска, парящего над миром, – символ, который позднее будет перенят персами, зороастрийская община которых и по сей день демонстрирует его для обозначения поклонения своему верховному богу Ахурамазде. Среди самых удивительных, далеких от иконописных изображений богов – следы ног бога длиной 1 м (это единственный знак его невидимого присутствия на Земле), которые «ведут» к святилищу храма, обнаруженного в Айн-Даре, что в 65 км от Алеппо в Сирии.

Вера в трансцендентность, а не в имманентность божественного имела важные последствия. Природу перестали обожествлять, освободили от религиозного флера. Так как боги находились вне природы и над ней, человечество (согласно месопотамским верованиям, созданное по их образу и подобию для служения им) должно было занимать такое же положение. Теперь род человеческий был главой и властелином Земли, а не неотъемлемой частью ее природы: «И Бог сказал: „Я сделаю человека по образу и подобию своему. Пусть он владеет рыбой в море, птицей в небе, скотом и всей землей и всеми ползающими тварями, которые есть на земле“» (Быт., 1: 26).

Все это прекрасно для мужчин, о которых недвусмысленно идет речь в этом отрывке, но для женщин оно представляет непреодолимую трудность. В то время как у мужчин есть возможность вводить себя и друг друга в заблуждение тем, что они находятся вне природы, над ней и являются ее хозяевами, женщины не могут с ними тягаться, так как их физиология делает их явно и определенно частью природного мира. Каждая из них рожает из собственного лона детей и обеспечивает их пищей из своей груди; менструальные циклы женщин связаны с луной. В современном обществе идея о том, что для них физиология – судьба, справедливо считается отвратительной. Во времена ассирийцев это считалось очевидным фактом, который полностью лишал женщин права называться людьми.

Далеко не случайно в настоящее время те религии, которые наибольший акцент делают на абсолютной трансцендентности Бога, переводят женщин на более низкую ступень бытия; им нехотя и очень редко позволяют участвовать в коллективных религиозных службах. Хорошо известно, что ортодоксальные еврейские мужчины молятся каждое утро так: «Благословен ты, Господи наш Боже, владыка Вселенной, Который не создал меня женщиной». Более того, скромное положение слабого пола, очевидно, заразительно и угрожает низвести мужчин до их уровня. Особенно подчеркивается, что в то время, когда физическая природа женщин неоспорима (сразу же после родов и во время менструаций, если верить дворцовым указам Среднеассирийского царства, а также ортодоксальным евреям и мусульманам в наше время), они считаются особенно нечистыми. Женщины в период менструаций не могли предстать перед ассирийским царем. Жрецы должны были быть особенно осторожными: все сексуальные контакты даже с их собственными женами требовали от них скорейшего ритуального очищения. Женщины представляли собой опасность для полубожественной природы мужчин. Представительницы слабого пола снова обретали небольшую долю религиозного уважения лишь тогда, когда христиане стали верить в Бога, Который был рожден естественным образом, как человек, и вошел в этот мир из лона земной женщины.

Это смещение между царством богов и царством природы имело еще одно бесценное и важное последствие. Поскольку разные боги больше не связывались напрямую с различными аспектами физического мира, то стало меньше причин придумывать их в большом количестве. Теперь боги, не связанные с природой и конкретными священными местами, где им поклонялись в святилищах, часовнях и храмах, перестали быть вездесущими. Можно было, например, молиться Ашшуру не только в посвященном ему храме и в городе, носившем его имя, но и везде. По мере того как расширяла свои границы Ассирийская империя, к этому богу могли обращаться даже в самых отдаленных ее уголках.

От веры в вездесущего бога к вере в одного-единственного шаг не такой уж и большой. Так как Он находился везде, люди стали думать, что в каком-то смысле местные божества были просто другими проявлениями все того же Ашшура. Некоторые ученые заметили, что у ассирийцев возникла склонность в одном боге соединять весь божественный пантеон, ради риторического воздействия. Другие обратили внимание на то, что, согласно месопотамским письменам, древние воспринимали далекое присутствие одного всеобщего божества за каждым конкретным богом, которому они поклонялись. Как выразился Симо Парпола во введении к своей книге «Ассирийские пророчества»: «Все разнообразные божества люди представляли себе как способности, аспекты, качества или отличительные черты Ашшура, которого часто называют просто Бог». И хотя утверждение Парполы о том, что большая часть еврейской метафизики уходит своими корнями в ассирийское пророчество, полностью отрицают равные ему по значимости ученые, один из его самых строгих критиков – Джеррольд Купер из Университета Джонса Хопкинса согласился с ним относительно того, что «для жителя Месопотамии „бог“ и „боги“ были по сути одной и той же божественной силой, которая определяла судьбы людей». Основы единобожия, ставшие благодаря еврейским племенам мировым наследием, закладывались здесь, в Ассирии, во второй половине 2-го тысячелетия до н. э.

Это не значит, что евреи позаимствовали идею единственного всемогущего и вездесущего Бога у своих ассирийских предшественников. Просто их новое богословие оказалось далеко от крайне революционного и беспрецедентного религиозного движения. Иудейско-христианско-исламская традиция, которая зародилась на Святой земле, не была полным разрывом с прошлым, а выросла из религиозных идей, которые уже овладели умами людей в Северной Месопотамии в конце бронзового – начале железного века, из взгляда на мир Ассирийского царства, распространившего в течение последующих столетий свою веру и власть на всю Западную Азию.

Тем временем арамейцы продолжали стекаться в Месопотамию из пустынь и степей, отвоевывая у Ассирии ее территории, которые столь старательно приобретались. Нам в XXI в. нетрудно представить себе, что чувствовали ассирийцы по этому поводу.

В истории бывают времена, когда кажется, будто весь мир пришел в движение; похоже, что в настоящее время мы сами переживаем такой период. По данным ООН, «в период между 1960 и 2005 гг. число международных мигрантов в мире более чем удвоилось с 75 миллионов человек в 1960 г. до почти 191 миллиона в 2005 г.». Более того, никто не знает, сколько незарегистрированных и нелегальных мигрантов следует добавить к этой общей цифре, – возможно, еще четверть или треть от нее.

Такие перемещения групп и отдельных людей отличаются от поддержанных военной силой исторических миграций целых народов: например, вторжение германоговорящих народов в Европу в середине 1-го тысячелетия или тюркские завоевания в Центральной и Западной Азии в первой половине 2-го тысячелетия. Захватам в принципе можно воспрепятствовать с помощью военной силы, миграция же неодолима: законы, которые государства издают для ее ограничения, как правило, никогда не исполняются.