Читать онлайн «Доказательство Бога». Страница 32

Даже очень простые организмы обладают чувствительностью к свету, которая помогает им избегать хищников и находить пищу. У плоских червей есть на поверхности тела углубление, где находятся светочувствительные клетки, позволяющие червю определить направление на источник света. Глаз моллюска наутилуса чуть-чуть усовершенствован — углубление превратилось в полость, и свет поступает туда через крохотную дырочку. Это небольшое изменение в строении тканей значительно повышает разрешающую способность «аппарата». На следующей стадии полость заполняется желеобразным веществом, обеспечивающим определенную фокусировку света. Отсюда уже понятно, каким образом за сотни миллионов лет мог появиться глаз млекопитающего со светочувствительной сетчаткой и хрусталиком, фокусирующим свет.

Важно также отметить, что при ближайшем рассмотрении конструкция глаза представляется не вполне идеальной. Светочувствительные клетки — палочки и колбочки — находятся в нижнем слое сетчатки, и чтобы их достигнуть, свет должен пройти через нервы и кровеносные сосуды. Всякий, кто знаком с анатомией человека, укажет вам на сходные несовершенства в строении позвоночника (который не оптимален для прямохождения) и зубов мудрости, на удивительную стойкость аппендикса — все это плохо согласуется с предположением о действительно разумном плане создания нашего вида.

Весьма серьезный удар нанесен и по бактериальному жгутику — классическому примеру нередуцируемой сложности в теории ID. Считалось, что до образования жгутика его отдельные элементы не могли иметь какой­либо полезной функции, а потому вероятность образования двигателя шаг за шагом в ходе эволюционного процесса исчезающе мала. Но исходная посылка, как показали последние исследования, в корне неверна. Сравнение последовательностей аминокислот у разных видов бактерий позволило установить, что несколько компонентов жгутика родственны белкам в составе системы совершенно иного назначения — с ее помощью бактерии вводят токсины в организмы других бактерий, на которые нападают.

Это «боевое оружие» бактерий, именуемое в микробиологии «секреторным аппаратом III типа», обеспечивает своим обладателям очевидное преимущество при естественном отборе, делая их более приспособленными. Предположительно сотни миллионов лет назад произошла дупликация некоторых элементов данной структуры, а копии затем видоизменились и получили новое применение. Путем комбинирования их с другими белками, ранее выполнявшими более простые функции, постепенно образовался весь мотор. Разумеется, секреторный аппарат III типа — это лишь небольшая часть решения, и мы еще очень не скоро сможем восстановить целиком всю историю формирования жгутика — если это вообще произойдет. Но каждый новый фрагмент общей картины дает естественное объяснение процессу, который в рамках ID приписывался вмешательству высших сил; таким образом, объем фактического материала, служащий основой для теории ID, сокращается и сокращается. Бихи, говоря о нередуцируемой сложности, цитирует знаменитые слова Дарвина: «Если бы возможно было показать, что существует сложный орган, который не мог образоваться путем многочисленных последовательных слабых модификаций, моя теория потерпела бы полное крушение». Однако ни жгутик, ни практически никакие другие предполагавшиеся примеры нередуцируемой сложности этому критерию не удовлетворяют, и из честной оценки имеющихся на сегодня знаний следует тот же вывод, который делает Дарвин в следующем предложении: «Но я не могу найти такого случая».

Таким образом, учение о разумном замысле не выдерживает критики с позиций науки, поскольку его основное положение о нередуцируемой сложности недостаточно обосновано и не может быть проверено экспериментально. Более того, теория ID терпит неудачу и там, где это должно бес­покоить скорее верующих, чем трезвых ученых. Она предполагает сверхъестественное вмешательство там, где, по мнению ее сторонников, наука бессильна что-либо объяснить, т.е. представляет собой вариант концепции «Бога пробелов».

Традиционно в разных культурах Богу приписывались всевозможные естественные явления, которые не умела объяснять тогдашняя наука, — от солнечных затмений до красоты цветка. Но судьба таких учений была незавидной, поскольку прогресс науки заполнял (и продолжает заполнять) пробелы в знаниях к ужасу верующих, неосторожно связавших с этими пробелами свои религиозные воззрения. Мы в наши дни не должны повторять их ошибок. Вера в «Бога пробелов» по самой своей сути находится под угрозой дискредитации, и теория разумного замысла, находящаяся целиком в русле этой традиции, — не исключение.

Далее, Всемогущий предстает у приверженцев ID не слишком искусным мастером, вынужденным, дабы обеспечить развитие сложных форм жизни, время от времени вмешиваться в естественный ход вещей и подправлять погрешности Своего изначального плана. Вряд ли такой образ удовлетворит верующего, который с благоговением взирает на величие Творца.

Уильям Дембски, применивший для обоснования теории ID методы математического моделирования, заслуживает безусловного уважения за то, что подчеркнул первостепенное значение истины: «ID не должен стать ложью из благородных побуждений, нацеленной на ниспровержение взглядов, которые мы находим неприемлемыми (история знает массу примеров бесславного конца такой лжи). Необходимо, чтобы мы убедились в истинности теории исходя из ее научных достоинств». Дембски здесь совершенно прав, но в результате сам себе предсказывает неизбежное поражение. В книге «Революция замысла» он пишет: «Если бы удалось показать, что биологические системы, изумляющие нас своей сложностью, изяществом и комплексным характером, — такие как бактериальный жгутик — могли сформироваться шаг за шагом в ходе дарвиновского процесса (и, таким образом, их особенная сложность иллюзорна), это означало бы поражение теории ID. Согласно общему принципу, не следует выдвигать в качестве причины разумное вмешательство там, где достаточной причиной может быть нецеленаправленное действие естественных законов. Так что бритва Оккама прикончила бы ID одним ударом».

Трезвая оценка имеющейся научной информации заставляет считать, что результаты, доказывающие несостоятельность ID с точки зрения бритвы Оккама, уже налицо. Пробелы, на которые опирались сторонники теории, выдвигая предположение о божественном вмешательстве, заполняются благодаря прогрессу науки. Попытки приверженцев ID продвигать свои представления о роли Бога могут парадоксальным образом привести к эффекту, противоположному желаемому, и серьезно поколебать религиозные убеждения верующих.

Вряд ли можно сомневаться в искренности сторонников ID. Вполне понятно, почему эту теорию так тепло приняли верующие, в частности евангельские христиане; безусловно, здесь сыграла свою роль атеистическая пропаганда со стороны некоторых прямолинейных эволюционистов, по утверждению которых теория Дарвина «доказывает», что Бога нет. Но корабль ID направляется не в землю обетованную, а прямым ходом на дно океана. Пассажиры связали последние остатки своих надежд на существование Бога с теорией ID — что же будет с их верой, если теория рухнет?

Так что же — поиск гармонии между наукой и верой безнадежен? Должны ли мы принять точку зрения Докинза: "Наблюдаемая нами вселенная обладает в точности такими свойствами, какие можно было бы предполагать, не будь у нее в основе ни плана, ни цели, ни зла, ни добра — ничего, кроме слепого безжалостного равнодушия»? Никогда! Обращаясь равно и к верующим, и к ученым, я говорю — здесь есть ясное, убедительное и интеллектуально удовлетворительное решение.

Когда я оканчивал школу, отец одного из моих соучеников, помощник священника в местной пресвитерианской церкви, собрал нас, непоседливых подростков, и предложил всерьез подумать над тремя важнейшими вопросами предстоящей жизни: (1) Чем ты будешь заниматься? (2)   Какую роль будет играть в твоей жизни любовь? (3) Каковы будут твои отношения с религией? На эти вопросы, заданные с неожиданной для всех нас прямотой, я честно ответил: (1) химией, (2) чем больше, тем лучше, (3)     не собираюсь иметь с ней ничего общего, — и ушел с ощущением неясного беспокойства.

12 лет спустя я вновь обратился к вопросам 1 и 3. Долгий извилистый путь, пролегавший через химию, физику и медицину, вывел меня к медицинской генетике — области, где мне удалось соединить любовь к научным изысканиям и математической строгости со стремлением помогать людям. Одновременно я осознал, что доводы в пользу Бога намного убедительнее, чем в пользу атеизма, которого я ранее придерживался, и впервые в жизни стал постигать некоторые из вечных истин Библии.