Читать онлайн «Мир по Эйнштейну. От теории относительности до теории струн». Страница 44

«Трудно поверить, что это описание является полным. Создается впечатление, что оно делает мир практически непроницаемым, по крайней мере если какая-нибудь мышка не наблюдает за ним. Можно ли в такое поверить, чтобы взгляд какой-то мышки мог значительно изменить Вселенную?»

Это образное сравнение произвело большое впечатление на большинство слушателей. Затем Эйнштейн заметил, что, согласно его представлению, логическая простота может иногда стать хорошим руководящим принципом: именно с помощью этого принципа ему удалось построить общую теорию относительности. Он объяснил, как шел к этой теории и почему думал, что она является незавершенной: описание материи с помощью распределения энергии и напряжения казалось лишь каким-то временным решением, «словно морковка вместо носа у снеговика». Он выразил сожаление по поводу того, что большинство физиков приняли квантовую теорию и специальную теорию относительности в качестве отправной точки, пренебрегая гравитацией как несущественной. Тогда как он, напротив, считал, что гравитация, т. е. структура пространства-времени, должна быть принята во внимание с самого начала. Он закончил, отметив, что «существует много оснований двигаться в сторону теории, не содержащей ни пространства, ни времени. Однако никто не знает, каким образом построить подобную теорию».

Среди слушателей Эйнштейна 14 апреля 1954 г. был худощавый, энергичный молодой человек с орлиным профилем и пытливым взором: Хью Эверетт III{158}. Ему было только 23 года, когда он вместе со своим другом Чарлзом Мизнером, слушавшим курс Уилера по теории относительности, пришел на эту лекцию. Ни за что на свете Хью Эверетт не пропустил бы эту возможность увидеть своего кумира. В 12 лет он написал Эйнштейну, адресовав ему вопрос, основывается ли Вселенная на случайной или упорядоченной структуре, и был весьма удивлен, получив вежливый ответ от самого Эйнштейна. После изучения химической технологии в течение первых двух лет в университете в Вашингтоне он провел последние шесть месяцев (с сентября 1953 г.) в Принстонском университете, где числился на кафедре математики. Однако на самом деле его интересовала теоретическая физика. В частности, с начала занятий в сентябре 1953 г. он посещал вводный курс по квантовой механике, который читал Роберт Дик.

Хью Эверетта поразили замечания Эйнштейна об очевидно неполном характере квантовой теории, предполагающей такое «туманное» описание Вселенной, которое, казалось, нуждается в присутствии живых существ, пусть даже это будет одна мышь, чтобы вызвать эффект, называемый приверженцами копенгагенской догмы «редукцией или коллапсом волнового пакета», т. е. переход от размытого мира в конкретный мир, который мы видим вокруг нас. Тогда он начал серьезно задумываться о физическом смысле формализма квантовой теории.

Несколько месяцев спустя в Высшем колледже во время вечеринки с большим количеством шерри между Хью Эвереттом, Чарли Мизнером и Оге Петерсоном (ассистентом Нильса Бора, который страстно интересовался проблемами, создаваемыми интерпретацией квантовой теории) состоялась оживленная дискуссия. В разгар беседы Хью набросал новую концептуальную схему для интерпретации квантовой теории, которая избегала как парадоксов, указанных Эйнштейном (и Шредингером), так и необходимости допущения таинственного случайного процесса коллапса волнового пакета. Эта гениальная идея, высказанная, когда ему было около 24 лет, легла в основу докторской диссертации Хью Эверетта, в которой он разработал революционную интерпретацию квантовой теории.

Эверетт обратился к Джону Уилеру (который был учеником и сотрудником Нильса Бора и также весьма интересовался квантовой теорией) и попросил его стать научным руководителем своей кандидатской диссертации. Уилер согласился. Для Эверетта это согласие привело к определенным проблемам. С одной стороны, Уилер был очень открыт для новых идей и всегда призывал своих студентов думать самостоятельно. С другой стороны, Бор с его принципом комплементарности являлся для Уилера непререкаемым авторитетом. Поэтому, признавая новаторский характер идей Эверетта, Уилер высказывал всевозможные возражения против формулировок этих идей. Например, в письме к Эверетту в сентябре 1955 г. Уилер указывал, что ему «было бы очень неудобно показать Бору текст диссертации в его настоящем виде», так как это может вызвать «неправильные толкования и домыслы» среди читателей, не являющихся экспертами. В конце концов, после настойчивых советов Уилера Эверетт сжал весьма объемный текст, в котором он детально развивал свои идеи, в гораздо более короткую версию, ставшую его кандидатской работой, защищенной в 1957 г. и опубликованной в том же году с отзывом Уилера.

Интерпретация квантовой теории Эверетта является одним из великих концептуальных достижений физики ХХ в. Автор этой книги считает, что она порадовала бы Эйнштейна (который умер, когда Эверетт только начал развивать свою идею). В самом деле, она не только дает новый ответ на парадокс мыши, созерцающей Вселенную, указанный Эйнштейном в его последней лекции, но и прекрасно сочетается с научной философией Эйнштейна, которую мы излагали выше. Напомним высказывание Эйнштейна, обращенное к Гейзенбергу («теория сама решает, что является наблюдаемым») и направившее последнего в сторону одного из главных концептуальных достижений в квантовой теории: соотношений неопределенностей. Как мы увидим, интерпретация Эверетта впервые принимает всерьез замечания Эйнштейна{159}.

Тем не менее, несмотря на новизну, а может быть, благодаря ей интерпретация Эверетта не вызвала большого интереса. До тех пор пока она не была переосмыслена благодаря усилиям физика-теоретика Брайса Девитта в 1970-х гг., ее полностью игнорировали даже признанные специалисты по истории развития квантовой механики (такие как Макс Джеммер). Это неприятие объясняется отчасти полным отсутствием интереса к идеям Эверетта со стороны самого Нильса Бора. Бор читал полную версию диссертации Эверетта и высказывал некоторые возражения. Весной 1959 г. по настоянию Уилера Эверетт пробыл в Копенгагене шесть недель, чтобы встретиться с Бором и обсудить с ним свою интерпретацию. У Эверетта остались очень плохие воспоминания об этой встрече. Бор не был заинтересован и не дал Эверетту возможности детально объяснить свои идеи{160}. В настоящее время, по данным недавнего опроса, проведенного по электронной почте, большинство физиков-теоретиков, интересующихся изучением космологии в рамках квантовой теории, используют интерпретацию Эверетта. На самом деле у них нет выбора. Как недавно написал Брайс Девитт, благодаря которому интерпретация Эверетта вышла из забвения:

«Интерпретация Эверетта была принята автором [Брайсом Девиттом] из простой практической необходимости: он не знает о существовании никакой иной. По крайней мере он не знает о существовании такой, которая не накладывала бы никаких искусственных ограничений или нечеткой метафизики, оставаясь при этом в состоянии обслуживать различные потребности квантовой космологии, мезоскопической квантовой физики и зарождающейся дисциплины квантовых вычислений»{161}.

В чем состоит основная идея интерпретации Эверетта? Чтобы изложить ее, напомним центральный парадокс квантовой теории в том виде, как он был описан в примерах с пороховой бочкой Эйнштейна (наполовину взорвавшейся, наполовину нетронутой) и котом Шредингера (наполовину живого, наполовину мертвого). Квантовая теория описывает систему, состоящую из кота и его окружения (коробки, в которой он находится, воздуха, которым он дышит, смертельного механизма, запускаемого радиоактивным атомом, и т. д.), посредством функции конфигурации. С каждой конфигурацией системы q связано (комплексное) число A (q), которое мы будем называть просто амплитудой конфигурации q. Что представляет собой конфигурация q, рассматриваемая в фиксированный момент времени t, и как она описывается? Например, можно было бы описать каждую возможную мгновенную конфигурацию кота и его окружения, указав положение в пространстве каждого из атомов{162} системы (атомов, из которых состоит кот, воздух, смертельный механизм и т. д.). Положение каждого атома определяется заданием трех его координат в пространстве (длина, ширина и высота). Обозначим число атомов в системе как N. Число N – гигантское. Напомним, что грамм вещества содержит около 600 тысяч миллиардов миллиардов (6 × 10²³) атомов. Таким образом, конфигурация всей системы определяется (гигантским) списком 3N чисел. Обозначение q указывает на такой список{163}.