Читать онлайн «Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности». Страница 2

Всех участниц эксперимента Чиверс, как гетеросексуальных, так и лесбиянок, сразу же впечатлили эти сцены, включая совокупляющихся обезьян. Данные, полученные с помощью плетизмографа, показывали влияние бессознательного возбуждения.

Это было первой искрой, зажегшей во мне стремление изучать женскую страстность. Муж Чиверс, психолог, полагавший, что я ищу материалы для новой книги о сексе, представил нас друг другу, и вскоре я многое узнал не только от Чиверс, но и от других исследователей, которых она назвала «сборной критической массой» ученых женского пола, нацелившихся на разгадку путей влияния эроса на женщин. Среди них были Марта Мин с ее высокотехнологичным прибором, способным оценивать позицию зрачка и движения глаза, Лайза Дайамонд с ее длительными исследованиями женской эротической сущности, а также Терри Фишер с ее поддельным полиграфом. В проекте принимали участие и мужчины. Это Ким Валлен с его обезьянами, Джим Пфаус со своими крысами, Адриан Тьютен с его генетическим скринингом и специально разработанными возбуждающими средствами – «Либридо» и «Либридос», – которые в тот момент были направлены на проверку в Управление по контролю за продуктами и лекарствами.

В то время, пока они выкладывали информацию, добытую в своих лабораториях и вивариях, я также выслушивал бесчисленные истории обычных женщин, которые делились со мной своими переживаниями о том, что они поняли – или, наоборот, не могли понять – в природе своей сексуальности. Некоторые рассказы вы найдете на страницах этой книги. Здесь есть история Изабель, которая, когда ей было чуть за тридцать, мучилась над решением важного для нее вопроса: нужно ли ей выходить замуж за красивого парня, обожавшего ее, к которому она некоторое время испытывала сильную страсть, если эта страсть уже угасла? Время от времени, когда они приходили в бар, она говорила ему: «Поцелуй меня так, как будто мы никогда не были с тобой знакомы». Она чувствовала в себе отклик, ужасно слабый, который почти тут же исчезал. Раз за разом Изабель убеждалась: лучше не обращаться к нему с подобными просьбами. «Мне еще даже не тридцать пять, – сказала она мне. – Неужели мне не суждено почувствовать что-то большее?» А еще была Венди. Она на десять лет старше Изабель и согласилась испытать «Либридо» и «Либридос», чтобы понять, могут ли эти таблетки хотя бы отчасти восстановить желание, которое когда-то захлестнуло ее и ее мужа, отца их двоих детей.

Были и другие женщины. Однажды я брал интервью у Черил, которая медленно и упорно восстанавливала свою способность испытывать страсть после изуродовавшей ее хирургической операции, направленной на лечение рака. Была Эмма, пожелавшая, чтобы наша беседа началась в стриптиз-клубе, который десять лет назад стал ее жизнью. Она не появляется на страницах этой книги, но полученная от нее информация принесла мне огромную пользу. Я неутомимо проводил интервью, надеясь получить как можно больше разнообразных мнений по интересующему меня вопросу, и в конце концов собранные мной научные данные и истории множества женщин позволили мне заявить со всей определенностью: страсть, живущая в женщинах, – ее врожденная безграничность и сила, – явно недооценивается и ограничивается, даже в наше время, когда все выглядят невероятно сексуальными.

Марта Мин, проводившая наблюдения рядом со сценой в казино с помощью своего прибора, установила, что, несмотря на представления, которые по-прежнему навязывает наша культура, страсть по большей части не вызывается и не поддерживается эмоциональной близостью и безопасностью. В результате одно из самых утешительных предположений – что женский эрос намного больше настроен на моногамию, чем мужское либидо, – является всего лишь вымыслом.

Моногамия – один из самых глубоко укоренившихся и ценимых идеалов нашей культуры. Мы можем сомневаться в моральных и социальных нормах, называть их ошибочными, можем не поддерживать их, однако мы по-прежнему рассматриваем моногамию как нечто устойчивое и безусловно истинное.

Это представление определяет то, какими мы стремимся быть в любовных отношениях, диктует форму наших семей, по крайней мере, оказывает влияние на мечты и формирует наши убеждения о том, что означает быть «хорошим родителем». Моногамия кажется нам крепкой нитью, связующей наше общество в единое целое.

Страсть, живущая в женщинах, явно недооценивается и ограничивается, даже в наше время, когда все выглядят невероятно сексуальными.

Считается, что женщины – самые естественные сторонницы, защитницы и хранительницы моральных и социальных норм, что их сексуальная сущность биологически наиболее склонна к сохранению верности. На мой взгляд, это не более чем сказка.

Эволюционная психология помогает нам придерживаться господствующей в области секса теории, сравнивающей женщин и мужчин. Причем эта теория очень аккуратно подтверждается различными данными, проникает в наше сознание и глушит страхи. А тем временем фармацевтические компании ищут препарат для женщин, который будет лекарством для поддержания моногамии.

Любовь к тщательному сбору данных Чиверс унаследовала от своего отца, канадского полковника военно-воздушных сил. Он, совместно со специалистом в области разработок, учитывающих влияние человеческого фактора, создавал эффективные кабины для реактивных истребителей. Изучив время реакции на сигналы, он понял, как лучше всего расположить рычаги управления самолетом. Именно отец научил Чиверс уважать и ценить эмпирические данные. Он разбивал камни и рассказывал ей о геологических формациях, препарировал земляных червей и говорил об аэрации почвы.

Когда в дом приходила еженедельная газета с телепрограммой, Чиверс подчеркивала все научные передачи. Для своих любимых хомяков она построила лабиринты из картонных коробок. Она определила оптимальную награду для этих животных. Как оказалось, запах арахисового масла распространялся слишком быстро и сбивал их с толку, поэтому она проводила эксперименты с овощами, позволившие выяснить, действуют ли ночные грызуны эффективнее по ночам и находят ли они ночью пищу быстрее, чем днем.

Все научные интересы были сосредоточены исключительно в области мужской сексуальности.

Она спускалась в мастерскую отца, устроенную в подвале их дома, где под его внимательным присмотром соорудила холодильник с крошечными петлями на дверце, а также конюшню для кукольного домика, который сделал ей отец. Ее очаровывало то, как совмещаются и взаимодействуют между собой различные предметы, как одушевленные, так и неодушевленные. В колледже она изучала нейробиологию, посвятив себя биофизике и биохимии. Однажды приятель предложил ей увлечься чем-то более легким – включиться в занятия класса, обсуждающего вопросы сексуальности. Лекции посещали 600 студентов. Однажды преподаватель показывал слайды. На экране демонстрировалась вульва. Весь экран занял крупный снимок, на котором изображались выступы и изгибы женских гениталий. В зале прозвучал единый вздох глубокого отвращения, гулко пронеслось всеобщее «фу-у-у-у!», причем главным образом от женщин. Крупный план пениса ни у кого не вызвал возгласа ужаса или отвращения.

Вернувшись к занятиям в колледже, Чиверс сделала анатомический набросок вульвы для своих одногруппников мужского пола – своего рода карту, помогающую парням найти клитор. Теперь, когда у нее в памяти звучал многоголосый женский вопль отвращения, она думала: «Неужели вы так воспринимаете свое собственное тело?»

После курса лекций она записалась на семинар по вопросам сексуальности и провела презентацию, касающуюся проблемы женского оргазма, в частности показала видео женщины за шестьдесят, которая рассказывала о своем новом партнере, так сказать, последнем всплеске чувств. Обсуждение проходило очень бурно. Чиверс покидала зал торжествуя, однако она не смогла найти работу, связанную непосредственно с изучением секса, если не считать работы врачом-сексопатологом, которая совершенно ее не привлекала.

Занимаясь нейропсихологией, Чиверс завершила исследования для своей диссертации, результаты которых были добавлены в копилку ее теоретических выводов: гомосексуалисты проходят тест с использованием трехмерных фигур хуже, чем гетеросексуальные мужчины. Показатели у женщин в среднем также хуже, чем у мужчин.

Эта часть студенческого исследования казалась не слишком достоверной, поскольку затрагивала область науки, где постоянно велись яростные дискуссии, главным образом по поводу определенных различий в уровне интеллекта между женщинами и мужчинами, коренившихся не в культуре, а в генах. Но Чиверс не обращала особого внимания на тонкости. Она решила внимательно присмотреться к интригующей взаимосвязи между полом (различия у женщин и мужчин при вращении в уме трехмерных объектов), желанием (аналогичные несоответствия между геями и сторонниками традиционного секса) и неврологическими аспектами, которые могли быть врожденными. После окончания университета она попросила принять ее на работу помощником в лабораторию Торонто, где впоследствии, после защиты докторской диссертации, ей выделили тесный кабинет с кожаным креслом и плетизмографом. Эта лаборатория находилась в одной из самых престижных психиатрических клиник Канады. Когда Чиверс исполнилось 22 года, она оказалась единственной женщиной, работающей в этой лаборатории. Все научные интересы были сосредоточены исключительно в области мужской сексуальности. Однажды она спросила самого старого исследователя лаборатории, Курта Фройнда – ведущего специалиста в области сексологии, которому исполнился к тому времени 81 год, – почему он никогда не обращал свое внимание на женщин.