Читать онлайн «Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке». Страница 38

И такая эволюция тоже может быть детерминистской. Можно предположить наличие двух разных детерминистских принципов: физического и метафизического. Физический принцип состоит из обратимых во времени законов, которые формируют текущее мгновение по восходящей и по нисходящей, наполняя прошлое и будущее пространства-времени. А на метафизический принцип мы ссылаемся, чтобы объяснить содержание этого мгновения. Принцип метафизики детерминирован, но необратим; он действует в измерении, которое можно назвать «паравременем», превращающим простые «семена» в заполняющий пространство паттерн, который проявляется в текущем мгновении.

Принцип метафизики... что это? Вполне возможно, он довольно прост. Может быть, так же прост, как принцип восьмибитного клеточного автомата, позволяющий создавать сложные паттерны исключительно на основе вычислений. А может быть, принцип метафизики подобен мозгу автора, пишущего роман, который пытается найти самые точные слова для описания реальности, созданной его воображением. А может быть, главный принцип метафизики заключается в том, что есть некий Единый Космический Разум, Большое Ага! или Вечная Тайна, обитающие в пространстве между нашими мыслями.

КАРЛО РОВЕЛЛИ — физик, работает н Цен тре теоретической физики, Марсель. Ведущий сотрудник Institut Universitaire de France[25], про фессор Средиземноморского университета, приглашенный профессор истории и философии науки Питтсбургского университета. Автор книги «Квантовая теория гравитации».

Я убежден, хотя и не могу этого доказать, что времени не существует. Другими словами, есть последовательный способ рассуждать о природе, когда понятия пространства и времени не нужны. Я верю, что такой способ рассуждать окажется полезным и убедительным. Я думаю, выяснится, что понятия пространства и времени полезны лишь в рамках некоего приближения. Эти понятия похожи на такое понятие, как «поверхность воды»: оно теряет смысл, когда мы описываем динамику отдельных атомов, из которых состоят вода и воздух; на микроуровне никакой поверхности там нет. Я убежден, что пространство и время, как и поверхность воды, — удобные приближения на макроуровне, ненадежные и иллюзорные. Это «экраны», которые наш ум использует для осмысления реальности.

В частности, я убежден, что время — это артефакт приближения, позволяющего пренебречь основными степенями свободы реальности. Поэтому «время», в каком-то смысле, отражает лишь наше невежество.

Я также убежден, но не могу доказать, что нет объектов, есть только отношения. Под этим я подразумеваю, что есть последовательный способ рассуждать о природе, который описывает только взаимодействия между системами, а не состояния или изменения отдельных систем. Точно так же я верю, что для физики этот способ рассуждать о природе окажется полезным и естественным.

Убеждения, которые невозможно доказать, часто ошибочны (как показывают противоречивые представления, приведенные на этих страницах). Но столь же часто они оказываются верными, и в науке они необходимы. Вот хороший пример, приведенный еще 24 столетия назад: Сократ в «Федоне» Платона говорит: «Доказать, что так именно оно и есть, никакому Главку, пожалуй, не под силу. Мне-то, во всяком случае, не справиться... Каков, однако ж, по моему убеждению, вид Земли и каковы ее области, я могу описать: гут никаких препятствий нет... Вот в чем я убедился. Во-первых... Земля кругла...»[26]

Наконец, я верю, но не могу доказать, что человек обладает инстинктом сотрудничества. Этот инстинкт в итоге победит близорукие, эгоистичные и агрессивные инстинкты, ведущие к эксплуатации и войнам. Благодаря сотрудничеству в истории уже были долгие периоды мира и процветания. В конечном итоге, сотрудничая друг с другом, мы создадим планету без границ, без войн, без патриотизма, без религий, без бедности — и будем жить в одном целостном мире. На самом деле, я не уверен, что в это верю, но мне хотелось бы верить, что верю.

ДЖЕФФРИ ЭПШТЕЙН — инвестиционный менеджер и филантроп, поддерживающий научные исследования.

Я верю, что когда-нибудь будет обнаружен механизм человеческого восприятия времени. Практически еще один орган чувств — способность отличать прошлое от настоящего, с достаточно длительными интервалами, чтобы продумать до конца мысль и создать воспоминания — возводит новую границу для сознания.

Будут обнаружены (в дополнение к энтропии) затраты или проблемы, связанные с путешествиями во времени. Устойчивые состояния станут классическим ограничением. Мы откроем формулу отношения времени к жизни, определив его так же однозначно, как отношение времени к пространству.

ГОВАРД РЕЙНГОЛЬД — эксперт в сфере электроники и компьютерных коммуникаций. Автор нескольких книг, в том числе «Виртуальное сообщество» и «Умная толпа. Новая социальная революция»[27].

Я считаю, что мы — люди, так много знающие о космологии и иммунологии, до сих пор плохо представляем себе, почему и как люди сотрудничают друг с другом. Я думаю, что отчасти так происходит из-за старой и привычной истории о том, как устроен мир: успеха достигают фирмы и страны, которые хорошо умеют конкурировать. Биология — это война, в которой выживают сильнейшие; политика — это искусство побеждать; рынки развиваются только на основании личных интересов их участников. Эта история отражает дух времени эры Адама Смита и Чарльза Дарвина. Научные, социальные, экономические и политические теории прошлого века подразумевали, что эволюцией, прогрессом, торговлей и обществом движет конкуренция.

Я верю, что сейчас формируется сценарий нового рассказа — истории, в которой сотрудничество, взаимозависимость и коллективные действия играют более важную роль. А истории о конкуренции (важной, но не всесильной) и выживании сильнейших пора потесниться.

Сегодня нам доступны новые данные об эволюции альтруистического поведения и симбиотических отношений, новое понимание экономического поведения, полученное с помощью экспериментов по теории игр и нейроэкономических экспериментов, социологических исследований в сфере коллективных действий и компьютерных технологий (таких как система сетевых вычислений, смешанных сетей и онлайн-рынков). Но я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь сможет сформулировать алгоритм или рецепт человеческого сотрудничества. Сложная взаимозависимость человеческого мышления, поведения и культуры, несомнен но, имеет ограничения, подобные тем, которые Вернер Гейзенберг обнаружил в физике, а Курт Гёдель — в математике, а именно: общественное поведение человека — сложная адаптивная система, и поэтому она не является жестко детерминированной.

Я верю, что более обширные знания, вместе с концептуальной структурой, не являющейся ни редукционной, ни теологической, когда-нибудь позволят нам создать более эффективные экономические и политические структуры и институты. Институциональные и концептуальные барьеры для этого столь же серьезны, как и методологические. Это напоминает мне проблему, с которой в 1950-х годах столкнулся Дуглас Энгельбарт, человек, который изобрел почти все современные интерактивные технологии (графический пользовательский интерфейс, мышь, гипертекст, текстовый редактор, групповые онлайн-конференции). Он не мог убедить инженеров-компьютерщиков, библиотекарей и представителей государственных организаций, что вычислительные машины можно использовать для того, чтобы помогать людям думать, а также выполнять научные вычисления и обработку коммерческой информации. Ни один человек, ни одно учреждение никогда не рассматривали вычислительные машины с этой точки зрения. А традиционные идеи о том, для чего нужны такие машины, были наивными и устаревшими. Энгельбарту пришлось создать концепцию интерактивных технологий, позволяющих расширять возможности человеческого интеллекта. Только после этого разработчики аппаратных средств, программного обеспечения и пользовательского интерфейса смогли создать первые персональные компьютеры и сети.

Новое понимание того, как люди сотрудничают (или не могут сотрудничать), требует междисциплинарного сотрудничества. Такие усилия очень важны, но это не гарантирует успеха. Ведь все организации, занимающиеся сбором и проверкой знаний, — университеты, корпоративные научно-исследовательские лаборатории, фонды — до сих пор поощряют и поддерживают узкую специализацию.

ДЖЕРОН ЛАНЬЕ — специалист в области компьютерных наук, композитор и художник. Особую известность приобрели его работы в сфере виртуальной реальности — термин, который он и изобрел. Среди его интересов — удаленная тера-масштабная[28] обработка в реальном времени, автостереоскопические методы[29] и гаптика[30].