Читать онлайн «Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)». Страница 3

Общие идеи и отличия во взглядах и технических подходах Сигал и Джозеф, в частности к интерпретированию бессознательной фантазии в исторической перспективе («тогда и там») или в «здесь и теперь» аналитического сеанса, исследовались также в предыдущих выпусках «Ежегодника…» (Бласс, 2013; Такетт, 2013; Джозеф, 2014; О’Шонесси, 2014; Кадыров, 2013, 2014).

Как замечает Бриттон, и глубокое бессознательное Кляйн, и Ид Фрейда «понимаются как латентные образования, лишенные прямой связи с перцептивной и идеационной реальностью, за исключением связи через Эго» (Britton, 2003, p. 76). «И Фрейд, и Кляйн, – продолжает свою мысль Бриттон, – полагали, что это архаическое содержание может находить путь и проникать в Суперэго» (Там же). Кляйн, так же как Фрейд, дифференцирует маломодифицируемые содержания «глубокого бессознательного» и более поверхностные и модифицируемые в ходе развития латентные образования. И та и другая сфера рассматриваются ими в качестве главного резервуара психической жизни. Для Кляйн, как и для Фрейда, важнейшей чертой бессознательного является его вневременной и вездесущий характер: какими бы реликтовыми, архаичными и, казалось бы, глубоко инкапсулированными ни были населяющие глубокое бессознательное фантазии и образования, они сохраняют свою изначальную действенную силу и хотя бы потенциальную готовность к активизации в психической жизни «здесь и теперь».

Однако с точки зрения Кляйн, речь идет не столько о свободных и непривязанных влечениях Ид, сколько о заряженных влечениями внутренних объектных отношениях, которые с самого раннего младенчества аккумулированы и представлены в виде бессознательных фантазий.

С точки зрения Фрейда (Фрейд, 1915/2007), фантазии, как и другие психические продукты, могут быть сознательными. Они могут перемещаться в слой «предсознательного» и оттуда снова возвращаться в «сознание», как это происходит с дневными грезами и мечтами. Сознательные фантазии сформированы и управляются законами «вторичного процесса», то есть принципами системы Сз, хотя, как правило, мотивированы принципом удовольствия. Фантазии могут быть «намеренно» вытесненными в бессознательное, где «бывшие» дневные грезы пропитываются и связываются с влечениями и инстинктивными желаниями и подчиняются законам «первичного процесса», постепенно проникая в сновидения и другие бессознательные дериваты и образования (например, симптомы, ошибочные действия, ассоциации). Наконец, они могут быть изначально сформированы в Бсз, в сфере так называемого «невытесненного» бессознательного. Это фантазии, которые всегда и целиком были бессознательными. Фрейд предполагает, что они являются продуктами филогенеза, и называет их первичными фантазиями («Urphantasien»), к которым относит фантазии о первичной сцене, о кастрации, о соблазнении и некоторые другие. Как полагает Фрейд, первичные фантазии способны напрямую включаться в сновидения и в другие дериваты бессознательного (Фрейд, 1916–1917/1989). Эти фантазии могут не отражаться в «воспоминаниях» пациента, или ассоциативный материал пациента о них может быть очень скудными, однако благодаря знанию психоаналитиком основных принципов бессознательного символизма они могут быть отслежены в сновидениях, симптоматике, ошибочных действиях или в творческом процессе. Способность к символизации в мышлении, речи и, шире, в коммуникации (внешней и внутренней) признается сегодня одним из главных эволюционных и культурных достижений вида homo sapiens. Фрейд первым обратил внимание на роль, структуру и функции бессознательного символизма не только в сновидениях, но и в психопатологии, а также в психическом развитии в целом. Он считал, что законы бессознательного символизма универсальны, а сама способность к нему приобретена человеческим видом в ходе филогенеза (Фрейд, 1916–1917/1989), и подчеркивал тем самым тесную родственную связь между первичными бессознательными фантазиями и бессознательным символизмом.

Идеи Фрейда о символизме, о развитии символической функции и о ее нарушении в жизни и психоаналитическом процессе станут областью особого интереса для Кляйн и ее последователей (Klein, 1930; Segal, 1957, 1978; Steiner, 2007). Риккардо Стайнер установил, что ядро системы Бсз и бессознательной фантазии обозначается Фрейдом довольно рано – уже в 1897 году в его переписке с Флиссом (Masson et al., 1985; цит. по: Steiner, 2003). Фрейд подчеркивает, что это универсальное событие, связанное с событием раннего детства и присутствующее в психике взрослого. Это событие – влюбленность ребенка в свою мать и ревность к отцу. В том же письме впервые упоминаются трагедии – Софокла «Царь Эдип» и «Гамлет» Шекспира, а также открытия, сделанные Фрейдом в самоанализе. Стайнер также обращает внимание, что помимо прямого указания на центральное универсальное психическое событие в этой формулировке Фрейда содержится и имплицитное указание на универсальные аккомпанементы данного события – бессознательное чувство вины и ужасные фантазии об отмщении и наказании за эти чувства и желания. Эти чувства и фантазии образуют устойчивые во времени и присутствующие практически во всех культурах мотивы, питающие не только симптомы психических расстройств, но и творчество, породившее величайшие произведения европейского искусства и европейской литературы.

Для Кляйн бессознательная фантазия становится еще более центральным и вместительным понятием, чем это было у Фрейда. Можно сказать, что именно бессознательные фантазии и становятся в ее концепции главным «субстратом», носителем и средством выражения наиболее глубоких слоев бессознательного и влечений, аккумулированных в объектах и объектных отношениях. В отличие от Фрейда у Кляйн фантазия не рядоположна сновидению. Если у Фрейда понятие фантазии, подобно сновидению, характеризует скорее психическую активность по исполнению желания, то для Кляйн бессознательные фантазии лежат в основе не только сновидений, но всего мышления и, шире, всей психической деятельности – как креативной, так и деструктивной. Именно они активизируют объектные отношения и в аналитической ситуации, и в жизни. Кроме того, как я уже писал в другом месте: «Если воспользоваться идеей Фрейда об “эндопсихическом восприятии” (Человек-крыса), то фантазию можно понять как форму бессознательной мыслительной активности, которая в форме аффективно заряженных, готовых как к внутрипсихическому, так и поведенческому разыгрыванию сценариев репрезентирует психике ее собственную работу – репрезентирует влечения, тревоги, защиты, объектные отношения и т. д. Поэтому можно сказать, что конкретное содержание, динамика и внутренняя история доминирующих бессознательных фантазий человека накладывают глубочайший отпечаток на личность пациента и его отношения с другими» (Кадыров, 2014, с. 12).

И хотя многие из этих фантазий могут модифицироваться в ходе последующего развития ребенка, часть уклонившихся от развития и «нереконструированных» (Britton, 2003) фантазий сохраняется в их наиболее реликтовой или архаической форме в глубоком бессознательном. «Оттуда, – пишет Бриттон, – они могут вторгаться в Эго, когда оно обезоружено сном, наркотиками или делирием, сметено психозом или переполнено несчастьями. Когда они вторгаются, в эти моменты они переживаются не как фантазии, а как факты; другими словами, человек верит, что это – события. Эти архаические объекты могут представать в виде таких фигур, как монстры Хаоса… а также как фигуры сверхъестественной красоты» (Britton, 2003, p. 76). Когда бессознательные фантазии проникают и наполняют своим содержанием Супер-Эго, вторжение может переживаться в виде монструозных атак «свыше» – со стороны патологического и Эго-деструктивного Супер-Эго (Bion, 1959), узурпировавшего, если можно так сказать, во внутреннем мире одновременно и «трон», и «алтарь».

В процессе анализа и в жизни, в том числе при упомянутых выше обстоятельствах, ведущих к ослаблению или срыву в функционировании Эго, такие часто маломодифицированные психическим развитием и неассимилированные бессознательные образования (бессознательные дериваты в терминологии Фрейда или фантазии – в терминах Кляйн) – в зависимости от доступного уровня их символизации, а также от степени фигуративности их психической репрезентации – могут актуализироваться в форме симптомов (невротических, психотических, психосоматических и т. д.), в виде воспоминаний, в том числе в виде памяти без воспоминаний (см.: Ботелла, Хок, Хабермас, Скарфоне в этом выпуске) или в виде «памяти в чувствах» (в терминологии Кляйн, 1957).

Бессознательные фантазии и образования могут проявляться в психике пациента и коммуницироваться аналитику как в символической, так и в пресимволической (или, в терминологии Кристевой и Бронштейн, «семиотической») формах. В своей пресимволической форме бессознательные фантазии часто актуализируются в виде более или менее непосредственных, конкретно-телесных манифестаций, например в виде соматических состояний и симптомов. Различные аспекты активной в данный момент бессознательной фантазии, особенно с бедной символизацией, воплощаются на аналитическом сеансе в форме «разыгрываний» между пациентом и аналитиком.