Читать онлайн «Магия, наука и религия». Страница 50

Но для нас особенно интересен второй день, так как в исполняемом на огородах обряде принимает участие вся деревня, и, по поверью, при этом присутствуют также балома. Целью этого ритуала является заговаривание листьев, которые будут затем помещены у подножья камкокола, а также — в месте соединения вертикального и наклонных столбов. Утром второго дня вся деревня занята приготовлениями к обряду. Большие глиняные чаны, предназначенные для варки пищи по праздникам, устанавливаются на раскаленные камни [в костре], варево закипает, идет пар, а женщины снуют вокруг и наблюдают за процессом. Некоторые женщины пекут свои таиту в земляной яме, между раскаленными докрасна камнями. Все сваренные и испеченные таиту будут принесены на поле и там торжественно распределены.

Тем временем одни мужчины отправляются в буш, другие идут на берег моря, а третьи — в раибоаг, чтобы собрать растения, необходимые для магии. Следует набрать их целые охапки, так как после ритуала заговоренные растения распределяются среди всех мужчин, каждый из них берет свою долю и использует ее на собственном участке.

Примерно около десяти часов утра я отправился на поле вместе с Насибоваи, товоси деревни Тилакаива. У него на плече висел большой ритуальный каменный топор, который он действительно использует в нескольких обрядах, в то время как Багидоу из Омараканы никогда не употребляет этот инструмент. Вскоре мы прибыли на место и уселись на землю, ожидая, пока соберутся все остальные. Одна за другой начали подходить женщины. Каждая несла на голове деревянное блюдо с таиту, часто ведя при этом за руку одного ребенка и неся другого, устроившегося, обхватив ее ногами, у нее на боку. Церемония должна была происходить в месте, где дорога из Омараканы подходит к огородам Тилакаивы. По одну строну поля, за оградой, были низкие заросли, подступившие совсем близко за последнюю пару лет. На огородах земля была еще голой, и сквозь довольно плотный частокол подпорок для будущих стеблей таиту по другую сторону поля в отдалении просматривались раибоаг и несколько рощиц. Два ряда особенно аккуратных подпорок шли вдоль тропинки — по обе стороны от нее, — образуя красивую «аллею», и там, где находились мы, они заканчивались двумя особенно аккуратными камкокола. Около этих камкокола и должна была проводиться церемония, а растения, которые предстояло положить под ними и поместить на их вершины, должен был предоставить сам маг.

Женщины расселись вдоль «аллеи» и по обоим краям поля. Понадобилось около получаса, чтобы все они собрались. После чего принесенная ими еда была разложена по кучкам, одна кучка на каждого присутствующего мужчину, причем вклад каждой женщины был разделен между кучками. К этому времени прибыли все мужчины, мальчики, девочки и младенцы. Вся деревня была в сборе, и началось действо. Его открывала обычная сагали (раздача еды); вдоль кучек с едой шел мужчина и около каждой кучки выкрикивал имя одного из присутствующих, после чего эта порция (которая была выложена на деревянное блюдо) забиралась женщиной (родственницей названного мужчины) и уносилась в деревню. Таким образом, женщины возвращались в деревню, а вместе с ними и младенцы, и дети постарше. Мне было сказано, что эта часть обряда проводится для балома. Распределенная таким образом еда называется балома каси (пища балома), и считается, что духи принимают участие в обряде, наблюдая за происходящим и радуясь еде. Однако кроме этих заявлений общего характера, абсолютно невозможно было добиться более определенной и более подробной информации о балома ни от кого из туземцев, включая самого Насибоваи.

После ухода женщин, перед тем как начать «настоящий» обряд, прогнали прочь и тех маленьких мальчишек, которые еще оставались. Даже мне и сопровождавшим меня «боям» пришлось удалиться за ограду. А весь обряд заключался лишь в произнесении заклинаний над листьями. Большие охапки листьев положили на расстеленную на земле циновку. Насибоваи присел перед ней на корточки и проговорил свои заклинания. Как только он закончил, мужчины набросились на листья. Каждый, схватив пригоршню, бежал на свой участок, чтобы поместить их под камкокола и на ее верхушке. На этом обряд и кончился. Вместе с ожиданиями все продолжалось час с лишним.

Далее, в одном из заклинаний момтилакаива упоминается «священная» роща (кабома), называемая Овававиле. Она состоит из высоких деревьев, очевидно, не вырубавшихся на протяжении жизни многих поколений, и расположена довольно близко от деревень Омаракана и Тилакаива. Она табуирована, и несоблюдение запрета грозит опухолью половых органов (или слоновой болезнью). Я никогда не заходил в эту рощу не столько из страха нарушить табу, сколько из-за боязни подцепить маленьких красных клещей, которые в самом деле являются сущим наказанием. Для исполнения одного из магических обрядов товоси из Тилакаивы отправляется в этот священный лес и кладет большой клубень каси-иена (разновидность ямса) на камень. Это — подношение для балома.

Заклинание звучит следующим образом:

В этой формуле нет догина (заключительной части). Переводится она следующим образом:

В этой церемонии связь между балома и магией не очень заметна, но она существует, а соотнесение с местностью служит еще одним связующим звеном между традицией предков и магией. Это все о земледельческой магии.

В двух самых важных системах рыболовной магии Киривины, т. е. в магии деревни Каибуола, необходимой для охоты на акул, и магии, способствующей ловле калала (кефаль?) деревни Лаба-и, духи также играют свою роль. Так, в обеих системах один из ритуалов заключается в подношениях балома, которые также берутся из ула-ула, платы, предоставляемой магу жителями его деревни. В «акульей» магии один из обрядов происходит в доме мага. Исполнитель обряда кладет небольшие кусочки приготовленной рыбы (которую он получил в качества ула-ула) и немного орехов бетеля на один из трех камней (каилагила). которые помещаются вокруг очага и служат в качестве подставок для больших глиняных горшков, в которых варят еду. Затем он произносит следующую формулу:

У-ула: «Камкуамси ками Ула-ула кубукуабуиа, Инене-и, Ибуаигана И-иовалу, Ви-иамоуло, Улопоуло, Боваса-и, Бомуагуеда».

Тапуала и догина: «Кукуавиласи поуло, куминум куаидаси поуло; окавала Вилаита-у; окавала Обувабу; Кулоуси кувапуагисе вадола куа-у обуарита, кулоуси кулувабоуодаси куа-у обуарита куиаиоиуваси кукапуагегаси кумаисе кулувабодаси матами пуалалала окоталела Винаки».

У-ула можно перевести:

«Ешьте свою ула-ула (дар, плата за магию), о незамужние женщины, Инене-и» и т. д. (это все имена собственные женских балома).

В тапуала есть слова, которые я не смог перевести, но общий смысл понятен: «Испортьте нашу рыбную ловлю, принесите неудачу нашей рыбной ловле» (пока это заклинание, построенное по принципу «от противного»: в повелительной форме оно перечисляет действия, которые должны быть предотвращены); «Идите, откройте пасть акулы в море; идите, сделайте так, чтобы акула встретилась в море, чтобы оставалась открытой (зияющей) ее пасть; идите, сделайте так, чтобы они встретили акулу; ваши глаза (?); на берегу Винаки».

Во всяком случае, этот отрывочный перевод показывает, что, стремясь обеспечить удачную охоту на акулу, непосредственно взывают к били балома (форма множественного числа от балома, употребляемая когда эти духи выступают в качестве действующего фактора в магии) незамужних женщин.

Мой информатор не меньше меня самого был озадачен вопросом: «Почему женским, а не мужским балома приписывается эффективность в этом виде магии?» Но вообще-то всякому, а не только магам, было известно, что именно женские балома являются толипоула, «хозяевами рыбной ловли». Маг и некоторые другие мужчины, которых я спрашивал, посоветовавшись между собой, осторожно предположили, что мужские балома отправляются рыбачить с мужчинами, а женские балома остаются покинутыми, и чтобы они не гневались, маг должен их накормить. Другой мужчина указал на то, что в мифе, объясняющем существование охоты на акул в Каибуоле, женщина играет важную роль. Но было ясно: всем моим информаторам женское начало толипоула казалось столь естественным, что такой вопрос ранее никогда не приходил им в голову.