Читать онлайн «Эйнштейн гуляет по Луне. Наука и искусство запоминания.». Страница 17

Но случай Е.Р. показал, что они ошибались. То, что Сковил сотворил с Н.М. посредством металлической соломинки, природа проделала с Е.Р. при помощи простого герпеса. Положенные рядом, их черно-белые результаты магнитнорезонансной томографии мозга выглядели пугающе одинаково, хотя повреждения в мозгу Е.Р. были немного обширнее. Даже если вы не представляете, как должен выглядеть нормальный мозг, две зияющие симметричные дыры уставятся на вас как пара мрачных глаз.

Н.М., как и Е.Р., был способен удерживать воспоминания в голове, только пока думал о них. Стоило его мозгу переключиться на что-то еще, воспоминания исчезали навсегда. В одном известном эксперименте, проведенном канадским неврологом Брендой Милнер, Н.М, попросили запомнить число 584 на как можно более длительный период. Пока выполнял эту просьбу, он размышлял вслух:

«Все просто. Нужно только запомнить 8. Видите, 5 плюс 8 плюс 4 равно 17. Главное запомнить 8, вычесть его из 17 и получите 9. Разделите 9 пополам, получите 5 и 4. Вот они все: 584. Все просто».

Он концентрировался на этой сложной мантре в течение нескольких минут. Но как только его отвлекли, число исчезло из его памяти. Н.М. даже не помнил, что его просили что-то запомнить. И хотя о наличии разницы между долговременной и кратковременной памятью ученые знали еще с конца XIX в., теперь у них было доказательство того, что запоминание происходит в разных частях мозга и что без большей части гиппокампа Н.М. не мог перенести информацию из кратковременной памяти в долговременную.

От Н.М. исследователи многое узнали об ином виде запоминания. Несмотря на то что он не мог сказать, что ел на завтрак или как зовут нашего президента, кое-что он мог вспомнить. Милнер обнаружила, что Н.М. способен выучить сложные вещи, сам того не сознавая. В ключевом исследовании, проведенном в 1962 г., она доказала, что Н.М. может научиться прочерчивать пальцем на листе бумаги контур пятиконечной звезды, глядя на ее отражение в зеркале. Всякий раз, когда Милнер давала Н.М. это задание, тот утверждал, что никогда прежде такого не делал. И все же с каждым днем его мозг все лучше и лучше вел руку по контуру зеркально перевернутого изображения. Несмотря на амнезию, Н.М. помнил.

Последующие исследования случаев заболевания амнезией, включая тестирование Е.Р., показали, что люди, лишившиеся воспоминаний, все еще способны к научению, не требующему запоминания. В ходе одного из экспериментов Сквайр предложил Е.Р. запомнить 24 слова, записанных на листе бумаги. Как и ожидалось, пару минут спустя Е.Р. не мог вспомнить ни одно из этих слов и даже не помнил, что ему было дано такое задание. Когда его спрашивали, видел ли он то или иное слово ранее, он отвечал верно лишь в половине случаев. Но затем Сквайр посадил Е.Р. перед монитором компьютера и дал ему другое задание. На этот раз 48 слов вспыхивали на экране на 25 миллисекунд каждое — время, достаточное лишь для того, чтобы глаз успел ухватить некоторые из слов, но не все (для сравнения: мы моргаем где-то один раз в 100-150 миллисекунд). Половина этих слов была взята из списка, который Е.Р. прочел и забыл, и половина была новой. Сквайр попросил Е.Р, зачитывать каждое из слов после того, как оно промелькнет на экране. На удивление, Е.Р. гораздо лучше читал недавно увиденные слова, нежели новые. Хоть сознательно он эти слова не помнил, где-то в его мозгу остался их отпечаток.

Этот феномен бессознательного запоминания, известный так же как прайминг25, свидетельствует о неизведанном темном мире воспоминаний, притаившихся за гранью нашего сознания, Есть некоторые разногласия относительно того, сколько существует систем памяти, но ученые чаще всего разделяют ее на два вида: декларативная память и недекларативная (иногда их называют эксплицитной и имплицитной соответственно). Декларативные воспоминания ■— это то, про что вы можете сказать: «Я это помню». Это цвет вашей машины или то, что случилось вчера днем. Е.Р. и Н.М. лишились способности создавать новые декларативные воспоминания. А недекларативные воспоминания — это то, что вы знаете подсознательно: как ездить на велосипеде или как, глядя на предмет в зеркало, начертить его контур (или что значит слово, быстро промелькнувшее на мониторе). Эти недекларативные воспоминания не проходят через тот же самый буфер кратковременной памяти, через который проходят декларативные, как не полагаются они и на гиппокамп, чтобы быть задержанными и отложенными в памяти. Для этого им требуются совершенно иные части мозга. Двигательные навыки сосредоточены в основном в мозжечке, перцептивное научение — в неокортексе, привычки — в подкорковых узлах. Как убедительно продемонстрировали Е.Р, и Н.М., даже если вы повредите одну часть мозга, остальная его часть продолжит работать. Но, несомненно, большая часть того, кто мы есть и как мы мыслим, ■— сердцевина нашей личности — спрятана в имплицитных воспоминаниях, недоступных нашему сознанию.

Декларативную память психологи делят на семантическую (воспоминания о фактах и понятиях) и эпизодическую (воспоминания о том, что приключилось лично с нами). Воспоминание о том, что этим утром на завтрак я ел яйца, — эпизодическое. Знание того, что завтрак является первым приемом пищи за день, — семантическое воспоминание. Эпизодические воспоминания связаны со временем и пространством: к ним приложены «где» и «когда». Семантические же воспоминания расположены вне пространства и времени — просто свободно плавающие кусочки информации. Эти два разных типа запоминания, похоже, используют два различных типа нейронной связи и полагаются на различные зоны мозга, хотя оба критически зависят от гиппокампа и срединных отделов височных долей. Е.Р. в равной мере лишился обоих типов воспоминаний, но, что примечательно, его забывчивость распространилась лишь на последние 60 лет. Его воспоминания угасали по мере того, как он жил.

Одной из многочисленных загадок памяти является то, почему страдающий амнезией человек, как Е.Р., не забывает, когда атомная бомба была сброшена на Хиросиму, но не помнит ничего со времен падения Берлинской стены. По тем же неведомым причинам самые свежие воспоминания размываются в первую очередь, а отдаленные сохраняют четкость. Этот феномен, который называют законом Рибо в честь открывшего его французского психолога XIX в., распространяется также на пациентов с болезнью Альцгеймера, что позволяет сделать глубокий вывод о том, что наши воспоминания не статичны. Каким-то образом, когда наши воспоминания стареют, они меняются. Каждый раз, когда мы думаем о воспоминании, мы загоняем его все глубже в сеть других воспоминаний и таким образом делаем его более стабильным и менее подверженным вытеснению.

Но в ходе этого процесса мы также преобразуем воспоминание, меняем его форму—иногда до такой степени, что наши воспоминания о каком-то событии содержат лишь бледное подобие того, что произошло на самом деле. Неврологи лишь недавно начали наблюдать за этим процессом, происходящим внутри нашего мозга, но психологи уже давно осознали разницу между старыми и новыми воспоминаниями. Зигмунд Фрейд первым отметил любопытный факт: старые воспоминания чаще всего всплывают такими, будто какой-то сторонний наблюдатель записал их на камеру, тогда как свежие воспоминания чаще всего являются нам «рассказанными» от первого лица, увиденными нашими же глазами. Все происходит так, будто со временем произошедшее с нами становится просто произошедшим. Или будто мозг превращает события в факты.

Как этот процесс происходит на уровне нейронов, остается загадкой и по сей день. Одной из популярных гипотез является то, что наши воспоминания мигрируют. Гиппокамп отвечает за формирование воспоминаний, а содержание их хранится на складе долговременной памяти в неокортексе. Со временем, когда к ним возвращаются и усиливают их, воспоминания укрепляются так, чтобы их невозможно было стереть. Они укореняются в сети корковых связей, что позволяет им существовать независимо от гиппокампа. Таким образом, возникает интригующий вопрос: были ли воспоминания Е.Р, о событиях, произошедших после 1950 г., полностью стерты, когда вирус прогрыз себе путь через височные доли, или же эти воспоминания попросту стали недоступны? Сжег ли вирус половину дома — или просто выбросил ключ? Нам это неизвестно.

Есть теория о том, что сон играет критическую роль в укреплении наших воспоминаний и вытягивании из них смысла. Крысы, в течение часа бегавшие по лабиринту, бегали по той же дорожке и во сне и демонстрировали такое же возбуждение нейронов, как во время первого знакомства с лабиринтом. Как предполагают ученые, наши сны часто кажутся нам сюрреалистическими сочетаниями почерпнутых из реальной жизни элементов, поскольку образуются в процессе медленной трансформации нашего опыта в долговременные воспоминания.