Читать онлайн «Опыт о неравенстве человеческих рас. 1853г.(том1)». Страница 36

Кельтские путешественники принесли бы на западную оконечность Европы, наряду с остатками восточной мудрости первобытных времен, все необходимые элементы великого общества и наверняка бы встретили среди иберийских народов, распространенных в те времена в Италии и на островах Средиземного моря, в Галлии и Испании, достойных соперников, богатых, как и они сами, древними традициями, искусных во всех областях человеческой деятельности.

Тогда объединенное человечество гордо шагало бы по земному шару, сильное своим общим разумом, создавая повсюду похожие друг на друга общества, и по прошествии некоторого времени все нации стали бы одинаково оценивать свои потребности и возможности, одними глазами смотреть на природу, завязали бы тесные контакты между собой, которые столь необходимы и выгодны для прогресса и цивилизации.

Некоторые племена, в силу злосчастной судьбы оказавшиеся в суровых климатических условиях, в тесных ущельях скалистых гор, на побережье покрытых льдом морей, в бескрайних степях, обдуваемых холодными ветрами, были бы вынуждены дольше бороться с негостеприимной природой, чем обласканные судьбой народы. Но в конце концов и эти племена, будучи наделенными "" таким же разумом и такими же способностями, не замедлили бы найти средства сгладить суровость климата. Они обязательно употребили бы разумную активность, какую мы сегодня наблюдаем у датчан, норвежцев, исландцев. Они сумели бы укротить строптивую почву и сделали бы ее плодородной. В горах они, как, например, нынешние жители Швейцарии, пользовались бы выгодами скотоводства, или, по примеру жителей Кашмира, прибегли бы к возможностям промышленности; а если бы их страна оказалась безнадежно бесплодной, а ее географическое положение безысходно неблагоприятным, они смогли бы понять, что земля велика, что в ней много долин и равнин, и тогда они оставили бы свою родину и отправились на поиски мест, где их разумная деятельность принесла бы плоды.

Тогда нации, в равной степени просвещенные и богатые — одни за счет коммерции, благодаря морским гаваням, другие за счет сельского хозяйства, процветающего на плодородных просторах, третьи за счет промышленности, четвертые — благодаря удачному местоположению, — словом, все нации, несмотря на временные разногласия и войны, к сожалению, неотъемлемые от человеческой природы, очень скоро договорились бы о совместной жизни на земле. Близкие друг к другу цивилизации кончили бы тем, что объединились, образовав всеобщую конфедерацию, предмет вековых мечтаний. И не существовало бы никаких препятствий на этом пути, если бы все расы были наделены одинаковыми умственными способностями.

Впрочем, нарисованная картина абсолютно фантастическая. Первые народы, достойные так называться, были издавна объединены идеей общности, которая никогда не приходила на ум варварам, жившим по соседству. Они мигрировали из мест своего первоначального обитания и на своем пути встречались с другими народами, вернее племенами, которые так и не сумели осознать идею цивилизации, навязанную им пришельцами. Опровергая мысль о равенстве рас, способные к цивилизации народы вначале создавали свой общественный порядок на совершенно разных основах, затем многое перенимали друг от друга. Для тех групп, которые не были движимы внутренним порывом, сила примера ничего не значила. И испанцы, и галлы видели, как по соседству с ними финикийцы, греки, карфагеняне строят цветущие города. Но ни испанцы, ни галлы не стали копировать нравы и систему правления этих славных торговцев и мореплавателей, а когда пришли римляне, победители смогли преобразовать покоренные земли только посредством колонизации. Что касается кельтов и иберийцев, они доказали, что цивилизация возможна только при смешении крови.

Посмотрим, в какой ситуации оказались американские племена. Рядом с ними появился народ пришельцев, который стремится увеличить свою численность, чтобы стать сильнее. По их рекам взад-вперед проплывают тысячи судов. Они знают, что сила их хозяев несокрушима. У них уже нет никакой надежды на то, что чужаки уйдут с их родной земли. Они поняли, что весь огромный континент сделался добычей европейцев, и им остается лишь наблюдать за тем, как чуждые им институты делают жизнь человека независящей от количества дичи или рыбы. Покупая водку, одеяла, ружья, они понимают, что даже их примитивные желания были бы легче удовлетворены в рамках нового общества, которое приглашает их, оплачивает их труд и называет аборигенов помощниками. Но они отказываются, они предпочитают уединение и уходят все дальше в глубь страны. Они бросают все, даже кости своих предков. Они знают, что вымрут, но какой-то таинственный ужас удерживает их в плену неодолимого отвращения, и, восхищаясь силой и превосходством белого человека, их сознание, вся их натура, их кровь, в конце концов, противятся даже мысли о том, чтобы иметь что-либо общее с белыми.

В испанской Америке аборигены испытывают меньшее отвращение к пришельцам. Дело в том, что метрополия с самого начала оставила покоренные племена под управлением их собственных касиков и не пыталась их цивилизовать. Им разрешили сохранять древние обычаи и законы; от них требовали лишь обращения в христианство и определенную дань. То есть колонизации по сути не было, а угнетение выражалось в форме прихотей и капризов завоевателей. Вот почему индейцы испанской Америки не столь несчастливы и продолжают жить, тогда как их северные соседи, оказавшиеся под властью англосаксов стремительно вымирают.

Следует заметить, что колонизацию не воспринимают не только дикари. В настоящее время мы видим красноречивые тому доказательства в Алжире, где французы реализуют свою политику доброй воли и филантропии, а также в Индии и Батавии, где цивилизаторами выступают англичане и голландцы. И это самые яркие примеры и доказательства того, насколько несходны и неравны между собой человеческие расы.

Если рассуждать только исходя из варварской натуры некоторых народов и считать это варварство изначальным и врожденным, тогда придется отказать им в наличии всякой культуры, однако такое мнение не является бесспорным. Многие дикие народности сохранили следы более просвещенного прошлого, нежели их нынешний образ жизни. Есть племена, даже весьма кровожадные, которые имеют непонятные и сложные для нас традиционные порядки, что касается вступления в брак, наследственности и политического управления, а их ритуалы, лишенные сегодня всякого смысла, уходят корнями в некую систему более высокого порядка. В качестве примера можно привести краснокожие племена, кочующие на угрюмых безлюдных просторах, где, как полагают, некогда жили аллеганийцы. Или другие народы, обладающие прикладными знаниями, явно заимствованными у кого-то другого — например, жители Марианских островов. Они пользуются ими, так сказать, машинально, не задумываясь над их происхождением.

Таким образом, встречаясь с народностью, пребывающей в состоянии варварства, стоит присмотреться к ней внимательнее. Чтобы не впасть в ошибку, рассмотрим несколько примеров.

Существуют народы, которые попадая в сферу деятельности родственной расы, в какой-то степени подчиняются ей, принимают некоторые новые для себя правила и усваивают некоторые знания; затем, когда господствующая раса начинает исчезать — либо в результате давления, либо за счет полного слияния с покоренным народом, — последний почти полностью утрачивает приобретенную культуру, в особенности ее принципы, и сохраняет то немногое, что он смог понять. Впрочем, такая ситуация возможна только между народностями, близкими по крови. Так действовали ассирийцы по отношению к халдеям, сирийские и египетские греки по отношению к грекам Европы, иберийцы, кельты, иллирийцы по отношению к идеям древних римлян. А если чероки, катавбасы, маскогеи, семинолы, начезы и им подобные племена сохранили некоторые следы аллеганийской цивилизации, я не склонен, исходя из этого, считать, что они являются прямыми потомками родоначальников расы; из этого следует, что какая-то раса могла быть цивилизованной и перестала быть таковой; я бы сказал, что если какое-то из перечисленных племен этнически еще близко стоит к древнему преобладающему типу, так только через опосредованную и побочную связь, без которой чероки впали бы в полное варварство. Что касается остальных, менее одаренных народностей, они представляются мне лишь фоном чужого населения, покоренного и присоединенного силой, на котором когда-то зиждился социальный порядок. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что эти социальные осколки сохранили — впрочем, так и не поняв их, — привычки, законы, ритуалы, созданные другими, более способными народами, хотя они не смогли понять их значимость и их секрет и видели в них только предмет суеверного уважения. Это, например, относится к остаткам механических ремесел. То, что сегодня вызывает наше восхищение, может быть плодами деятельности развитой расы, которая давно исчезла. А иногда их происхождение уходит в эпохи, еще более отдаленные. Все, что относится к горнорудному делу иберийцев, аквитанцев и бретонцев с Касситеридских островов, берет начало в Верхней Азии, откуда предки западных народов когда-то принесли секреты этой науки в процессе переселений.