Читать онлайн «Бюрократия, Запланированный хаос, Антикапиталистическая ментальность». Страница 22

Экономическая наука изучает всю систему социального взаимодействия с учётом взаимовлияния всех решающих факторов и взаимозависимости различных отраслей производства. Её нельзя разбить на несколько отдельных областей, в которых специалисты могли бы вести исследования, не обращая внимания на остальные области. Просто нелепо изучать деньги, труд или внешнюю торговлю с той же степенью специализации, которая принята у историков, разбивающих историю человечества на отдельные фрагменты. Историю Швеции можно рассматривать почти без всякой связи с историей Перу. Но вы не сможете заниматься ставками заработной платы, не занимаясь в то же самое время товарными ценами, процентными ставками и прибылями. Любое изменение одного из экономических элементов оказывает воздействие на все остальные элементы. Учёный никогда не сможет узнать, к чему приведёт определённая политика или какое-либо изменение, если он ограничит свои исследования отдельным сегментом всей системы.

Именно этой взаимозависимости не хочет видеть государство, когда оно вмешивается в дела экономики. Государство делает вид, что оно наделено мистической способностью раздавать дары из неистощимого рога изобилия. Оно одновременно всеведуще и всемогуще. По мановению волшебной палочки оно может сотворить счастье и изобилие.

Истина заключается в том, что государство не может давать, если оно не берёт у кого-то. Субсидия никогда не выплачивается государством из его собственных средств; государство выдаёт субсидии только за счёт налогоплательщика. Инфляция и кредитная экспансия – излюбленные методы проявления щедрости современным государством – ничего не добавляют к объёму имеющихся ресурсов. Они делают некоторых людей более обеспеченными, но только в той же самой мере, в какой других они делают беднее. Вмешательство в рынок, в установленные спросом и предложением цены товаров, ставки заработной платы и нормы процента в краткосрочном плане достигает целей, к которым стремилось государство. Но в долгосрочном плане эти меры всегда приводят к ситуации, являющейся – с точки зрения государства – ещё более неудовлетворительной, чем прежнее положение дел, которое они должны были изменить.

Государство не обладает возможностями сделать всех людей более обеспеченными. Оно может поднять доходы фермеров, насильственным путём ограничив внутреннее сельскохозяйственное производство. Но более высокие цены за продукцию сельского хозяйства платят потребители, а не государство. Обратной стороной повышения уровня жизни фермеров явится понижение уровня жизни всего остального населения. Государство может защитить маленькие магазины от конкуренции универмагов и цепных магазинов. [Цепные магазины – множество однотипных торговых точек, принадлежащих какой-либо одной крупной торговой фирме, устанавливающей единые цены, условия продажи и т. п.] Но по счёту здесь вновь заплатит потребитель. Государство может улучшить условия жизни части наёмных работников, приняв законы, якобы действующие в интересах рабочих, или перестав оказывать сопротивление давлению и принуждению со стороны профсоюзов. Но если такая политика не вызовет соответствующего повышения цен потребительских товаров, возвратив тем самым реальную заработную плату на прежний рыночный уровень, то она приведёт к значительной безработице среди тех, кто хочет работать по найму.

Изучение такой политики с точки зрения экономической теории неизбежно должно показать её тщетность. Вот почему бюрократия наложила табу на экономическую науку. Но государство поощряет тех специалистов, которые ограничивают свои наблюдения узкой областью, не заботясь об отдалённых последствиях проводимой политики. Специалист по экономике труда рассматривает только непосредственные результаты прорабочей политики, специалист по экономике сельского хозяйства – только повышение цен на сельскохозяйственные товары. И один и другой смотрят на проблемы только с точки зрения тех групп давления, которые получают непосредственные выгоды от принимаемых мер и не обращают внимания на их конечные социальные последствия. Это не экономисты, а пропагандисты мероприятий государства в определённой сфере управления.

В условиях государственного вмешательства в бизнес целостная государственная политика давно распалась на плохо скоординированные части. Прошли те времена, когда ещё можно было говорить о государственной политике. Сегодня в большинстве стран каждое министерство придерживается собственного курса, противодействуя усилиям других министерств. Министерство труда стремится повысить ставки заработной платы и снизить стоимость жизни. Но подчиняющееся тому же правительству министерство сельского хозяйства стремится повысить цены на продовольственные товары, а министерство торговли пытается при помощи таможенных тарифов поднять внутренние цены на товары. Одно министерство борется с монополиями, а другие стараются – при помощи тарифов, патентов и других средств – создать условия, необходимые для существования монополистических ограничений. И каждое министерство ссылается на мнение эксперта, специализирующегося на изучении соответствующей сферы.

Итак, студентов более не посвящают в тайны экономической науки. Они изучают бессвязные и разрозненные факты о различных мероприятиях государства, противоречащих друг другу. Их диссертации и дипломные работы посвящены не экономической теории, а различным сюжетам из экономической истории и различным примерам государственного вмешательства в бизнес. Эти подробные и хорошо документированные статистические исследования ближайшего прошлого (ошибочно называемые исследованиями современного положения) представляют большую ценность для будущего историка. Они не менее важны для профессионального обучения юристов и конторских служащих. Но они, конечно, не могут компенсировать отсутствие теоретического экономического образования. Поразительно, что докторская диссертация Штреземана была посвящена условиям торговли бутылочным пивом в Берлине. [Штреземан Густав (1878–1929) – германский политический деятель, один из основателей и руководителей немецкой народной партии; в августе-ноябре 1923 г. – глава правительства (рейхсканцлер), одновременно с августа 1923 г. – министр иностранных дел.] Учитывая, как строится расписание учебного времени в немецких университетах, можно с уверенностью сказать, что значительную часть своих университетских трудов Штреземан посвятил изучению организации сбыта пива и состояния потребления его населением. Таков интеллектуальный багаж, которым прославленная университетская система Германии снабдила человека, ставшего рейхсканцлером в самые критические годы немецкой истории.

После того, как старые профессора, получившие свои кафедры во время краткого расцвета немецкого либерализма, умерли, в университетах рейха стало невозможно услышать что-либо об экономической науке. Немецких экономистов больше не было, а книги иностранных авторов нельзя было найти в библиотеках, обслуживавших университетские семинары. Обществоведы не последовали примеру профессоров теологии, знакомивших своих студентов с принципами и догматами других церквей и сект и с философией атеизма, потому что стремились доказать несостоятельность убеждений, которые считали еретическими. Всё, что студенты, изучающие общественные дисциплины, узнавали от своих преподавателей, сводилось к тому, что экономическая теория – ложная наука, а так называемые экономисты являются, как сказал Маркс, сикофантами-апологетами неправедных классовых интересов буржуазных эксплуататоров [Сикофанты – профессиональные доносчики и клеветники. Мизес, очевидно, имеет в виду следующее место из предисловия ко второму изданию I тома «Капитала»: «Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теория, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна… Бескорыстное исследование уступает место сражениям наёмных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» (К. Маркс, Ф. Энгельс, т. 23, с. 17). Сикофантами именовал Маркс современных ему экономистов в ряде своих работ.], готовыми продать людей крупному бизнесу и финансовому капиталу <см. L. Pohle, Die gegenwartige Krise der deutschen Volkswirtschaftslehre, 2-ed., Leipzig, 1921>. Выпускники покидали университеты убеждёнными сторонниками тоталитаризма нацистского или марксистского толка.

Аналогичным было положение и в других странах. Наиболее престижным учебным заведением Франции являлась Ecole Normale Superieure в Париже [Ecole Normale Superieure (фр.) – Высшая педагогическая школа. Основанное после Великой французской революции, это высшее учебное заведение неизменно стоит очень высоко по академическому уровню и престижу]; её выпускники занимали большинство важных постов в сферах государственного управления, политики и высшего образования. Господствующую роль в этом учебном заведении играли марксисты и другие сторонники полного государственного контроля. В России царское правительство не допускало на университетские кафедры никого, кто был заподозрен в сочувствии либеральным идеям «западной» экономической науки. Но в то же время оно приглашало на эти кафедры многих марксистов, принадлежавших к «легальному» крылу марксизма, то есть тех, кто не разделял убеждений революционных фанатиков. Таким образом, цари сами способствовали последовавшему триумфу марксизма.