Читать онлайн «Древо познания». Страница 16

Особенно важно помнить об этом, когда мы изучаем онтогенез обладающих нервной системой многоклеточных организмов, которых мы считаем наделенными обширной и богатой поведенческой областью Ведь еще до того, как мы объясним, что именно понимаем под нервной системой, можно быть уверенным в том, что эта система как часть организма должна функционировать в нем, время от времени внося вклад в его структурную детерминацию. Этот вклад обусловлен как самой структурой системы так и тем что результат ее функционирования (например, язык) образует часть окружающей среды, которая время от времени действует как фактор отбора в структурном дрейфе организма с сохранением адаптации. Таким образом живые существа (обладающие нервной системой или лишенные ее) всегда функционируют в своем структурном настоящем. Прошлое как ссылка на уже произошедшие взаимодействия и будущее как ссылка на взаимодействия грядущие служат для нас как наблюдателей системой координат для взаимного общения; но они не являются действующим началом в структурном детерминизме организма в каждый момент.

С нервной системой или без нее, все организмы (включая нас самих) функционируют так, как они функционируют, и представляют собой в любой момент то, что они собой представляют, вследствие своего структурного сопряжения. Мы пишем сейчас эти строки потому, что устроены определенным образом и прошли определенный онтогенез. Читая эти строки, читатель понимает то, что он понимает, потому что это определено его структурой в настоящий момент и, косвенно, его историей. Строго говоря, ничто не случайно. Но наш опыт — это опыт творческой свободы, и с той точки зрения, с которой мы смотрим на вещи, поведение высших животных кажется непредсказуемым. Каким образом в поведении животных, наделенных нервной системой, возникает столь большое разнообразие и богатство? Чтобы лучше разобраться в этом нам нужно тщательно исследовать, как именно функционирует нервная система при всем богатстве обла стей структурном сопряженности, которые благодаря ей же становятся возможными.

Все разнообразие лягушек и жаб питается мелкими животными такими, как черви мухи, муравьи и бабочки. Пищевое поведение лягушек и жаб всегда сходно они прицеливаются к жертве, выбрасывают длинный липкий язык и затем молниеносно убирают его в рот вместе с прилипшей к нему жертвой. При этом поведение лягушек весьма эффективно. Как отмечает наблюдатель, лягушка всегда «выстреливает» языком точно в направлении жертвы.

С таким животным, как лягушка, можно проделать весьма поучительный эксперимент. Возьмем личинку лягушки — головастика и осторожной рукой хирурга надрежем край глаза так, чтобы не повредить зрительный нерв, а затем повернем глаз на 180. Предоставим прооперированному животному возможность завершить личиночное развитие и, испытав метаморфоз, превратиться во взрослую лягушку. Теперь проделаем с ней эксперимент. Закроем лягушке «перевернутый» глаз и покажем ей червя. Последует «выстрел» языком, и лягушка попадет точно в цель. Повторим наш эксперимент, но на этот раз закроем лягушке нормальный глаз. Мы увидим что лягушка «выстрелит» языком с отклонением от нужного направления ровно на 180, т. е. если жертва находится ниже лягушки прямо перед ней, то лягушка «выстрелит» языком вверх и назад. Сколько бы мы ни повторяли испытание, лягушка всякий раз будет совершать одну и ту же ошибку: отклонение от направления на цель неизменно будет составлять 180", поэтому продолжать эксперимент не имеет смысла Лягушка с перевернутым глазом никогда не изменит свой способ «стрельбы» языком с отклонением от ис тинного направления, равным углу на который экспериментатор повернул глаз (рис. 32). Лягушка «выстреливает» языком так, как если бы тот участок сетчатки, на котором располагается изображение жертвы, находился в нормальном положении.

Этот эксперимент со всей наглядностью показывает, что для животного, в отличие от производящего экспе римент наблюдателя, не существует таких вещей, как «верх» и «низ», «спереди» и «сзади по отношению к внешнему миру. Существует лишь внутренняя корреляция между местом, где сетчатая оболочка испытывает данное возмущение, и сокращениями мышц, приводящих в движение язык, рот, шею, а фактически — все тело лягушки.

У лягушки с повернутым глазом, если поместить жертву спереди внизу, мы вызовем зрительное возмущение сверху и сзади, в той зоне сетчатой оболочки, которая обычно находится снизу и спереди. В нервной системе лягушки это вызывает сенсорномоторную корреляцию между положением возмущенного участка сетчатки и движением языка, а не расчеты на карте мира, что казалось бы разумным с точки зрения наблюдателя

Этот эксперимент[8], как и многие другие, выполненные с 1950-х годов, служит прямым подтверждением того, что функционирование нервной системы отражает ее связность, или структуру связей, и что поведение определяется внутренними отношениями активности нервной системы. Позднее мы остановимся на этом подробнее, а теперь хотим обратить внимание читателя на размерность структурной пластичности, которую вносит в организм наличие нервной системы Иначе говоря, мы покажем, что для каждого организма история его взаимодействий есть история структурных изменений, образующих конкретную историю преобразований начальной структуры, в которой нервная система принимает участие, расширяя множество возможных состояний.

Если новорожденного ягненка отнять на несколько часов от его матери, а затем вернуть его ей, то ягненок внешне будет развиваться нормально. Он будет расти, ходить, неотступно следовать за матерью. В поведении его не будет ничего странного до тех пор, пока мы не обратим внимание на его взаимодействие с другими ягнятами. Мы увидим, что все они любят бегать, играть, бодаться друг с другом, за исключением того ягненка, которого мы на несколько часов отняли у матери. Этот ягненок ничего такого делать не будет. Он не знает, как играть, и не учится играть. Он остается в одиночестве — сам по себе. Что случилось? Досконально ответить на зтот вопрос мы пока не в состоянии, но из всего того, что было нами сказано до сих пор, мы уже знаем, что динамика состояний нервной системы зависит от ее структуры Кроме того, мы знаем, что различие в поведении нашего ягненка и поведении других ягнят говорит том, что вследствие временного отлучения от матери его нервная система стала отличаться от их нервной системы. Оказывается, что на протяжении нескольких первых часов после рождения мать непрерывно вылизывает все тело ягненка, и оторвав новорожденного от матери, мы вмешались в эти взаимодействия и во все, связанное с ними, в том числе в тактильную и визуальную стимуляцию, и, возможно, различного роде’ химические контакты. Наш эксперимент показывает, что эти взаимодействия имеют решающее значение для структурной трансформации нервной системы, что влечет за собой последствия, на первый взгляд весьма далекие от простого поведенческого акта — вылизывания.

Каждое живое существо появляется на свет из единственной специальной клетки, служащей οтправным пунктом его развития, поэтому онтогенез каждого живого существа представляет собой непрерывный ряд структурных изменений. Это процесс, который, с одной стороны, προπι ходит без нарушения классовой принадлежности!/, структурного сопряжению между живой системой и окружающей средой с рождения системы до ее распада с другой стороны, онтогенез следуе·. определенным курсом, зависящим от после довательности структурных изменений, ^запускаемых» взаимодействиями. Следовательно, все. что сказано выше о ягненке, не является исключением. Как и пример с лягушкой этот случай представляется весома очевидном потому, что мы имеем доступ к серии ззаимодеиствий, которые можно было бы назвать «селекционерами» выбирающими определенную линию структурных изменений, которые в пашем случае привели к патологическому по сравнении с нормальным развитию.

Сказанное выше применимо и к людям, как видно из драматической истории двух индийских девочек, спасенных (или похищенных) в 1922 г. из волчьей семьи, в которой девочки жили на севере Индии[9]. Девочки воспитывались в полной изоляции от контактов с людьми (рис. 33). Одной из девочек было восемь лет, другой пять Младшая умерла вскоре после того, как ее пашли а старшая прожила еще десять лет в обществе других сирот, с которыми она воспитывалась, согда девочек обнаружила они не умель ходить на двух ногах, а быстро передвигались на четвеоенька> Разумеется они не — оворили а их лица были лишены выражения. Ели девочки только сырое мясо и вели ночной образ жизни. Они отказывались вступать в контакт с людьми и предпочитали общество собак или волков. Когда девочек нашли, обе были в прекрасной физической форме и не обнаруживали никаких