Читать онлайн «Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй». Страница 38

Однако многие современные исследователи считают, что причины войн не столько экономические, сколько психологические. Война позволяет людям получить то, чего им недостает в обыденной жизни, а также проявить свои лучшие качества. Аффилиация, настоящая дружба и взаимопомощь, героизм, осмысленность и наполненность существования, накал чувств и эмоций — вот что дает война. В обмен на жизнь, правда. И этим она напоминает наркотик. На войне все просто и резко очерчено: там враг — здесь друг. Именно поэтому примитивно организованным людям (крестьянам по духу) война так нравится. Да и терять особо крестьянам нечего, кроме своих скучных цепей…

Так было две тысячи лет назад. Так было еще совсем недавно — век назад. И только в сегодняшней Европе объявление войны уже не вызовет радости и энтузиазма. Люди стали совсем другие. Попритухли как-то. Средний класс появился, стиральные машины, кондиционеры, телевидение… Внешнее благополучие и спокойствие вышло на первый план. Развлечений теперь столько, что никакая война не нужна. А что касаемо наполненности жизни, аффилиации… Аффилиация, кстати, — это потребность действовать группой, коллективом, сообща, стадом. Мы же стадные животные!.. Потребность в единении с себе подобными ныне, по счастью, здорово подразмыта индивидуализмом. Что же касается смысла жизни, то есть психологической наполненности существования, то ныне жизнь наполняется погоней за разными интересными вещами и удовольствиями.

И слава богу, я считаю. Лучше быть бездуховными (в терминах ортодоксов), чем воевать.

Что же и почему изменилось за последние сто лет в людях? А всего-то ничего: просто почти на всей планете завершился процесс урбанизации. Деревня практически растворилась, исчезла (лишь 4 % самодеятельного населения в развитых странах сегодня работают в сельском хозяйстве). Возник Глобальный Город. Горожане 1914 года были, как правило, людьми городскими только в первом поколении. То есть по духу деревенскими. Да и вообще дух Деревни царил среди европейского плебса до середины XX века. Мы же помним, города-миллионники появились только в начале XX века. А Цивилизация, Современность, Модерн — это не просто город, это в первую очередь мегаполис… Гитлер, идя к власти, апеллировал к пасторальным, деревенским ценностям, традициям предков, духу отцов… И его очень поддерживали. Сейчас такой номер может прокатить только в странах, где урбанизация либо в самом разгаре, либо в начале. Там возможны тоталитарные режимы, восторг от войны, общие на всю народную массу идеологемы.

Современный горожанин устроен гораздо сложнее деревенского парня. Он уже не делит мир на своих и чужих, плохих парней и хороших, черное и белое. Он понимает, что добро и зло относительны, что нужно быть терпимым и толерантным к людской инаковости. (А иначе при такой скученности в городе просто не выжить: мегаполис — великий уравнитель и великий примиритель.) Горожанин для себя уже принял, что лучше компьютерная война, чем обычная, поскольку во время компьютерной войны можно есть пиццу, принесенную прямо на дом, и не рискуешь потерей конечностей, а то и самой жизни.

Но что же делать в современном мире природным Героям? Еще встречающийся даже в западном мире психотип Героя (я бы даже сказал, фенотип Героя) сегодня реализует свои внутренние потенции в наемной армии, командном спорте, уголовном мире, органах правопорядка. Блатной романтик, благородный рыцарь, храбрый солдат — это ведь все один и тот же человеческий психотип. Формы реализации разные.

Римская молодежь охотно записывалась на войну… Однако пройдет пара-тройка сотен лет, и на излете империи римская молодежь начнет бегать от армии. Как сейчас это происходит в России. Как это было в Штатах во время непопулярной вьетнамской войны… Но на Третью Пуническую войско римляне набрали быстро.

Тем временем старенький Масинисса разбил Газдрубала. Карфагеняне, как это у них водится, решили казнить Газдрубала за проигрыш сражения, но Газдрубал сбежал, сколотил банду и стал грабить окрестности. А карфагеняне пришли в ужас: война Риму объявлена, а войска нет. Карфагенские послы опять отправились в Рим, рвали волосы, выли, дико извинялись, катались по земле… Вся программа.

Военного столкновения между Римом и Карфагеном еще не случилось, но Карфаген уже объявил о полной и безоговорочной капитуляции. Однако в римском сенате уже возобладали погромные настроения: Карфаген решено было разрушить. Разрушить город — обезглавить цивилизацию. Римляне это понимали и даже не решились сказать об этом послам. Но карфагенские послы сами обратили внимание на некую странность в поведении римлян. Те, как и прежде, обещали оставить карфагенянам свободу, самоуправление, имущество и территорию, но за всю их речь ни разу не было произнесено слово «город». А вне судьбы Города всякие речи о сохранении цивилизации — пустой звук.

История донесла до нас имена двух римских консулов, которые высадились в Африке с экспедиционным корпусом в 149 году до нашей эры — Марций Цензорин и Маний Манилин. Именно этим двум людям было суждено сообщить пунийцам страшную весть: их самих решено оставить в живых, а их цивилизацию — нет.

Консулы, расположившись с войском у стен Карфагена, выдавали карфагенянам информацию порционно. Сначала они потребовали 300 заложников из числа карфагенской знати. На следующий день велели выдать все оружие, сдать свежеотстроенный флот и катапульты. Карфагеняне стали было возражать, говоря, что в окрестностях рыщут банды Газдрубала, но римляне ответили, что отныне охрана внутреннего порядка — их дело.

Карфагеняне разоружились — они вывезли из города и сдали более 200 000 комплектов пехотного вооружения и 2000 катапульт. (Как выяснилось позже, схитрили пунийцы — сдали не все.)

И только после этого римские консулы выдвинули главное требование. Далось это им чисто по-человечески нелегко. Они понимали, что делают. Одно дело — выиграть сражение и уложить сто тысяч человек народу — бабы еще нарожают. И другое дело — уничтожить цивилизацию, то есть накопленное сотнями лет и десятками поколений.

Карфагенские послы шли к римским консулам через строй блистающих железом легионеров. В полной тишине. Консулы сидели на возвышении, которое было предусмотрительно отделено от послов веревкой — чтобы сразу не подходили близко. Все было необычно в этот день. Но главное, необычны были лица римских консулов — гордые римляне выглядели подавленными. Консулы переглянулись.

Вот опять история через тысячелетия донесла до нас мимолетную деталь, ярко осветившую момент. Консулы переглянулись. Не зная, кому из них придется высказать сейчас карфагенянам эту тяжелую весть…

Заговорил Цензорин. Вначале он попросил пунийцев мужественно выслушать последнюю волю сената. И лишь затем объявил: жители должны уйти из Карфагена, они могут выбрать себе любое место для поселения, но не ближе 80 стадий (15 километров) от Карфагена. А Карфаген будет разрушен.

Поначалу пунийские послы повели себя обычным образом. Они выли, катались по земле, царапали лица ногтями. Единственное отличие — послы поносили римлян самыми грязными ругательствами, так что консулы даже подумали, будто пуницы делают это специально, чтобы разгневать римлян и заставить их убить послов — и тем самым навлечь на римлян несмываемое бесчестье.

Но не таковы римляне. Сжав желваки, консулы терпеливо переносили самые страшные оскорбления. Не двигались и солдаты. Все они стали свидетелями исторического момента, накал которого пережил тысячелетия…

И вдруг все изменилось: поведение пунийцев более не напоминало поведения пунийцев. Карфагенские послы молча застыли на земле и долго лежали так недвижно. А потом встали и заплакали. Просто нормально, по-человечески, заплакали.

И настолько это было необычно для римлян, привыкших к показной гипертрофии чувств, настолько горько пунийцы плакали, что римских консулов тоже пробило — на их глазах заблестели слезы. Римляне были по-крестьянски сочувствующим народом. Увидев их слезы, пунийцы заголосили с новой силой. Будучи людьми более чувственными, нежели думающими, они решили, что человеческое сочувствие к их горю не позволит римлянам погубить великий город. Но они ошиблись. Это пунийцы могли в гневе растерзать, а через пять минут прослезиться и простить приговоренного. Ау римлян превыше чувств стоял долг.

Поэтому от того же Цензорина пунийцы услышали, что он ничего не может поделать, все разговоры вообще бессмысленны, потому что у него есть приказ сената. А далее он произнес весьма показательную речь. Из которой внимательный читатель может сделать интересные выводы.

Суть его речи сводилась к следующему. Мы разрушаем Карфаген для вашей же пользы, карфагеняне, ибо условия проживания в этом городе сформировали у вас такое мироощущение, такой поганый менталитет, который не позволяет вам спокойно жить. Вы все время идете вразнос! Вы хотели захватить Сицилию и потеряли Сицилию. Вы захватили Иберию и потеряли Иберию. Потеряли в первую очередь не потому, что проиграли войну нам, римлянам, а потому, что не смогли наладить нормальных взаимоотношений с местной элитой. А наладить отношения, в свою очередь, вам помешала ваша, блин, восточная спесь, дурной характер, который вы передаете своим детям из поколения в поколение. Еще один огромный минус — вы недоговороспособны!.. А воспроизводит этот характер, эту вашу внутреннюю культурную гнильцу, ваш мегаполис. Конечно, Карфаген — великий город и страшно жаль его, но…