Читать онлайн «Смысл существования человека». Страница 28

И наше эмоциональное непостоянство достойно того, чтобы сохранять его. Это суть человеческого характера и источник нашей креативности. Мы должны понимать самих себя как с эволюционной, так и с биологической точки зрения, чтобы планировать для человечества более рациональное и безопасное будущее. Мы должны учиться правильно себя вести, но ни в коем случае не помышлять о приручении человеческой природы.

Биологи создали очень полезную концепцию допустимой паразитарной нагрузки, которая определяется как обременительная, но вполне переносимая. Почти все растения и животные имеют паразитов. Паразит – это другой организм, который живет в теле своего носителя и, как правило, несколько досаждает ему, но не убивает. Можно сказать, что паразит – это хищник, понемногу подъедающий свою живую добычу. Допустимо присутствие в организме таких паразитов, которые в ходе эволюции приспособились обеспечивать собственное выживание и размножение, доставляя при этом минимальные неудобства хозяину. Нет смысла избавляться от приемлемых паразитов. Такая попытка привела бы к потере времени и разрушительным для организма последствиям. Если сомневаетесь – подумайте, какой ценой можно было бы истребить микроскопических демодексных клещей, которые (примерно с 50 %-ной вероятностью) прямо сейчас живут в ваших бровях. Подумайте и о миллионах вредных бактерий, которые живут бок о бок с совершенно безобидными микробами в богатых питательными веществами жидкостях вашей полости рта.

Неотъемлемые деструктивные свойства социальной жизни можно сравнить с таким присутствием паразитических организмов в нашем теле. Культура сглаживает подобные деструктивные черты, в частности, снижая уровень догматизма в обществе до приемлемого уровня. Широко известный пример таких догм – слепая вера в сверхъестественные сюжеты о сотворении мира. Разумеется, во многих уголках мира было бы сложно и даже опасно воевать с догмами. Креационистские сюжеты подкрепляются как племенным укладом, регламентирующим субординацию верующих, так и их убежденностью в собственном превосходстве над неверными – то есть последователями другой религии. Для начала было бы неплохо объективно и детально исследовать все эти сюжеты, и такая работа уже проводится (пока еще медленно и осторожно) во многих академических дисциплинах. Второй этап, который пока кажется неосуществимым, – предложить лидерам всех религий и течений (а вместе с ними и теологам) публичную полемику с представителями других религий, подкрепляя ее естественно-научным и историческим анализом.

До сих пор подобные вызовы ключевым религиозным доктринам воспринимались как богохульство и категорически отвергались. Но в современном просвещенном обществе вполне разумно попытаться изменить ситуацию на диаметрально противоположную и уличать в богохульстве любого религиозного или политического деятеля, который заявляет, что говорит от лица или по воле Бога. Идея состоит в том, чтобы поставить личное достоинство верующего выше религии, требующей от него безусловного подчинения. В конечном итоге можно было бы проводить в евангелических церквях семинары о личности Иисуса Христа и даже публиковать изображения Мухаммеда, не рискуя жизнью.

Это был бы истинный триумф свободы. Подобные методы можно практиковать и для борьбы с догматическими политическими идеологиями, которых в мире также очень много. Идеи, лежащие в основе таких нецерковных религий, всегда одинаковы: это предположение, которое считается логически верным, после которого следует объяснение от общего к частному, сопровождаемое импровизированным списком доказательств, якобы подкрепляющих данную идеологию. Фанатики и диктаторы на глазах утратили бы уверенность в собственной правоте, если бы их попросили объяснить свои исходные посылки («пожалуйста, опишите простыми словами») и обосновать ключевые догмы.

Наиболее заразный среди таких культурных паразитов – религиозно обоснованное отрицание органической эволюции. Около половины американцев (46 % в 2013 году, 44 % в 1980 году), большинство из которых – евангелические христиане, а также сопоставимое количество мусульман во всем мире считают, что никакой эволюции никогда не было. Согласно креационистской концепции, Бог создал человечество и всю остальную жизнь словно по мановению волшебной палочки. Креационисты отказываются воспринимать какие-либо фактические подтверждения эволюции, которые все более явственно сплетаются в стройную картину на всех уровнях биологической организации – от молекул до экосистем и биогеографических масштабов. Креационисты игнорируют современную эволюцию, протекающую буквально на наших глазах, генетические исследования, а точнее, возводят невежество в добродетель. Они предпочитают не замечать новых видов, созданных в лабораторных условиях. Некоторые считают эволюцию сатанинской идеей, которая была внедрена в общественное сознание при посредстве Дарвина, а позже – и других ученых, чтобы сбить человечество с пути истинного. Когда я был мальчишкой и ходил в евангелическую церковь в штате Флорида, меня учили, что мирские слуги Сатаны – с виду очень светлые и уверенные в себе люди, но все они, мужчины и женщины, мне лгут. Поэтому, что бы они мне ни говорили, я должен заткнуть уши пальцами и стойко придерживаться истинной веры.

В демократическом обществе мы можем верить во что угодно. Почему же я называю креационистское мировоззрение культурным паразитом? Дело в том, что креационизм – это триумф слепой религиозной веры над тщательно проверенными фактами. Эта концепция не была выкована из доказательств и логических умозаключений. Она – часть платы за принадлежность к религиозной трибе. Вера – свидетельство повиновения человека конкретному богу, и даже не самому божеству, а священнослужителям, выступающим от имени этого бога на земле.

Такая религиозная покорность обходится всему обществу очень дорого. Эволюция – это фундаментальный процесс во Вселенной, наблюдаемый не только в живых организмах, но повсюду, на всех уровнях. Анализ эволюции имеет принципиальное значение для биологии, в частности, для медицины, микробиологии и агротехники. Более того, психология, антропология и даже история религии лишены смысла в отрыве от эволюции как ключевой составляющей, прослеживаемой на протяжении длительного времени. Открытое отрицание эволюции, позиционируемое как часть «креационистской концепции», – вопиющая ложь, эквивалент «затыкания ушей» для взрослых и порок общества, которое встает на путь соглашательства с религиозным фундаментализмом.

Допустим даже, что слепая вера приносит определенную пользу. Она сплачивает группы, позволяя их членам чувствовать себя комфортнее. Религия учит благодеяниям и законопослушному поведению. Возможно, эти плюсы перекрывают тяготы догматизма. Тем не менее основная сила, питающая слепую веру, – отнюдь не божественное вдохновение, а удостоверение принадлежности человека к группе. Стремление к благополучию группы и защите территории имеет биологические, а не сверхъестественные корни. Во всех обществах, кроме теологически-репрессивных, человек может сменить конфессию, вступить в межрелигиозный брак и даже полностью отказаться от религии, не став от этого аморальным и, что не менее важно, не утратив способности удивляться.

Кроме религии существуют и другие архаические заблуждения, которые ослабляют культуру, хотя и кажутся более логичными и последовательными. Наиболее важное среди них – убеждение, что две крупные ветви познания: гуманитарная и естественная – интеллектуально независимы друг от друга. Более того, чем дальше они друг от друга, тем лучше.

В этой книге я доказывал, что, хотя научные знания и технический прогресс продолжают расти экспоненциально, удваиваясь каждые десять или двадцать лет (в зависимости от дисциплины), темпы роста неизбежно будут снижаться. Оригинальные открытия, дающие толчок новым знаниям, постепенно становятся все менее значимыми и иссякают. В ближайшие десятилетия уровень знаний в научно-техническом развитии будет колоссальным по сравнению с нынешним, но одинаковым по всему миру. В то же время эволюция и разнообразие гуманитарных наук беспредельны. Если у нашего вида и есть душа, то она обитает в гуманитарных сферах.

Но эта огромная отрасль знаний, включающая искусство и искусствоведение, по-прежнему страдает от жестких и во многом неосознаваемых ограничений того сенсорного мира, в котором пребывает человеческий разум. Мы в основном аудиовизуалы и не представляем себе мира вкусов и запахов, в котором существует большинство остальных живых существ – миллионы видов. Мы совершенно не замечаем электрического и магнитного поля, хотя некоторые животные ориентируются и общаются при помощи этих полей. Даже в привычном для нас мире зрительных и звуковых образов мы практически слепы и глухи, воспринимаем крошечные сегменты электромагнитного спектра, а далеко не весь диапазон частот, пронизывающих нас с вами, землю, воду и воздух.