Читать онлайн «Антология хожений русских путешественников XII-XV века». Страница 26

Чувство значительности увиденного в Царьграде не покидало Антония. Ощущая себя ничтожной частицей, но все же участником мировой истории, он рассматривает Русскую землю как часть единого христианского мира342.

И еще один важный аспект: каждый из русских князей, городов, стремясь к самостоятельности, нуждался в освещении своей власти. Поэтому паломники тщательно собирали все предметы, связанные со священной историей, которые являлись не только предметами поклонения, но и свидетельством прав управления, владычества и божественного благоволения: чудотворные иконы, мощи. Это были знаки, символы, подтверждающие притязания их владельцев. Не случайно Даниил с радостью принимает от ключаря Гроба Господня небольшой кусочек святого камня, а Добрыня Ядрейкович записывает, что ему удалось купить лоскуток "свитки Федора", кусочек камня, подложенного под голову Иоанна Богослова, частицы мощей святого Власия и т.п.

Святые и их жизнь на земле остаются центральным объектом описания и в хожениях XIV в. Анонимный автор в конце XIII – начале XIV в. записывает: "И войдя в Царьград пойти ко Святей Софеи; пришед к ней пойти во Святую Софею в притвор полуденными дверьми". А в 40-е и 80-е годы XIV в. то же самое отмечают Стефан Новгородец и Игнатий Смольнянин. (См. наст. изд. С. 236, 246, 253, 260, 279, 287.)

В XV в. в мировоззрении и кругозоре русских авторов начинают появляться изменения. Инок Зосима наряду с Царырадом описывает и Палестину, вводит рассказ о возвращении из Иерусалима в Константинополь, что было нетипично для путевых записок XII-XIV вв.343 Однако и здесь ощущается большое влияние христианской (православной) ментальное с присущим ей чувственно-мистическим способом постижения окружающей действительности. Первые шаги Зосимы в указанных городах по-прежнему направлены к центральным сакральным сооружениям – материальным символам присутствия Бога на земле. Придя в Константинополь, Зосима прежде всего "поклонихся Святой церкви Софеи, идеже патриарх живетъ, и целовав образ Господа нашего Иисуса Христа, иже предъ нимъ грехи своя исповедають…". А достигнув пределов земли палестинской "в первое Святое Воскресение на самый праздник велик день бихъ челомъ живодавнему гробу Господа нашего Иисуса Христа многожды". (См. наст. изд. С. 297, 301, 311.)

Равным образом это относится и к хожению гостя Василия в Малую Азию, Египет и Палестину. Оно подробно повествует о святынях и достопримечательностях стран христианского и мусульманского Востока, передает библейские легенды (о святом Георгии Победоносце, о Самсоне, погибшем вместе с разрушенным им храмом языческого бога Дагона, и пр.), указывает, как и игумен Даниил, на материальные символы, которые должны подтвердить присутствие Бога на земле: "камень, где Христос молился и где его предал Иуда", "камень, что ангел Господень принес от Синайской горы", и т.п. При этом пространственные представления Василия шире, чем у его предшественника: в отличие от Зосимы он рассказывает о Каире и библейских легендах, связанных с Египтом344.

Но уже современник гостя Василия священноинок Варсонофий является носителем иной картины мира. Его мировосприятие становится индивидуальнее, избирательнее. Полнее проявляется личная точка зрения автора. Варсонофий отмечает условия поездки на вершину Синайской горы, указывает конкретные дни прибытия в те или иные населенные пункты, пересказывает легенды, в основе которых лежит Священное Писание.

Наиболее отчетливо эти тенденции отражаются в "Хожений за три моря" Афанасия Никитина, которое не только отклоняется от традиционного маршрута хожений, но и демонстрирует эволюцию представлений о странах Востока, главным образом, те изменения, которые претерпела в русской культуре XV в. категория пространства. Суть их сводится к следующему: постепенно разрушается утопическая система средневековой географии и начинается переоценка прежних "локальных" ценностей. На смену путешествиям по святым местам христианского Востока приходит новый тип путешественника по культурным центрам Запада. Сакральное пространство Царьграда и Иерусалима в хожениях заменяется европейским культурным пространством, складывается представление о географической протяженности в духе нового времени, на что во многом повлияло освоение новых территорий не только в пределах Европы, но и вне ее, особенно в ходе великих географических открытий второй половины XV в.345

Представления русских путешественников о иноземных странах формировались в зависимости от исторической эпохи, от социального статуса и образовательного уровня авторов путевых записок. Если для представителей церкви, купечества, дипломатических послов определяющее значение имели личные впечатления от поездок, то основная масса населения получала информацию в виде слухов, легенд, которые в свою очередь способствовали формированию стереотипов восприятия (например, о басурманах, т.е. мусульманах, татарах и других угнетателях православных народов). Каждому путешественнику было присуще свое мировидение, а различные способности, степень доверчивости, критичности, любознательности вносили дополнительные нюансы в оценку окружающей действительности и определяли в итоге представления о ней.

В путевых записках XII-XV вв. можно выделить три сферы авторских интересов, тесно связанные между собой: 1) географические (отражение в хожениях сведений о природно-климатических особенностях восточных стран); 2) специфика образа жизни и быта народов Востока (сведения о народонаселении, его многонациональном характере, различиях в вероисповедании и т.д.); 3) реликвии и достопримечательности зарубежных стран, прежде всего, реликвии основных центров христианской культуры средневековья (Царьграда и Иерусалима). Некое единообразие информации при этом объясняется канонами жанра.

Природно-климатические особенности подробно описаны в хожений игумена Даниила, священноинока Варсонофия, гостя Василия, Игнатия Смольнянина и Афанасия Никитина. В остальных путевых записках сведения о природе и климате либо отсутствуют (хожение Добрыни Ядрейковича, дьяка Александра, Авраамия Суздальского), либо сводятся к немногочисленным и крайне лаконичным о них упоминаниям (хожение Стефана Новгородца, Анонимное хожение, хожение Зосимы).

В путевых записках игумена Даниила это прежде всего информация о знойном, засушливом климате Палестины, о гористом характере местности, о плодородии почвы, упоминание о реках и морях. Природа воспринимается им как Божественное явление, поэтому через отношение к природе выражается отношение к Богу; через ее величие ощущается величие творца. "Есть дебри суть многи и горы каменыя… Безводно место то есть; ни реки, ни кладязя, ни источника несть близъ Иерусалима… но дождевою водою живут вси людие и скоти въ граде томъ". Небезынтересно упоминание, что на о-ве Самос "рыбы многы всякы и обилен есть всемъ остров отъ". Описано Содомское (Мертвое) море: "Море же Содомьское мрьтво есть, не имать въ себе никакож животна… но обыче внесеть быстрость Иорданьская рыбу въ море то, то не можеть жива быти ни мала часа, но вскоре умираеть". (См. наст. изд. С. 180.)

Подробно и географически точно Даниил рассказывает о р. Иордан, сравнивая ее с родной ему Сновью, а также о реках, из которых "наполняется озеро Генисаретское"346. Сообщает он и о плодородии почвы вокруг Иерусалима, оставив хотя и преувеличенные, но в целом правдивые сведения по этому вопросу: "…родится пшеница и ячмень изрядно; едино бо кадь высеявъ и взяти 90 кадей, а другоици 100 кадей по единой кади". (См. наст. изд. С. 175.)

В хожений священноинока Варсонофия – сведения о природе Египта, преимущественно о реках и растениях (виноградниках, финиковых пальмах и т.п.). Выделяется в описании рассказ о Ниле: "И великая ж река златоструины Нил течет от полуденныя страны на полунощь в Белое (Средиземное) море под Демияты". (См. наст, изд. С. 336.)

В хожений гостя Василия это – информация о реках и растениях на территории Малой Азии, Египта и Палестины. Путешественник упоминает Иордан и Тивериадское озеро, из "которого потече Ерь, да снялся с Даном и становится Иорданом", а также растения: финиковые пальмы, смоковницы, шафран347.

Интересны краткие, но почти документально точные сведения хожения Игнатия Смольнянина о шторме и грозе на Черном море, которая чуть не погубила митрополита Киприана и его спутников, направлявшихся из Византии на Русь: "По отшествии же их прииде весть, един корабль, рекоша с митрополиты спасен бысть, а иже со владыками, тъй безвестен есть… И не по коликих днех прииде грамота от митрополита сказующи, колика беда, им на мори бысть страшна и неисповедима, и каков был гром и треск от стражениа волн"348.

Сведения о природе и климате ближневосточных стран и Индии содержатся в записках Афанасия Никитина. Невольно сравнивая климат Руси с климатом иноземных стран, путешественник находил в них существенные различия. Обратил внимание путешественник и на разницу температур в этом регионе: "В Гундустани (Индостане. – Е.М.) же силнаго вару нът. Силен варъ в Гурмызе да в Кятобагряим (Бахрейн. – Е.М.), да в Жидъ (Джидде. – Е.М.)… А в Хоросанской землъ варно, да не таково… А в Гиляи (Гилян-область на юго-западном побережье Каспийского моря. – Е.М.) душно велми да парище лихо…" Интересна также запись о муссонных дождях в Индии, поскольку она, пожалуй, впервые фиксирует сведения об этом природном явлении в русской литературе: "А зимовали есмя в Чюнеръ (Джунар), жили есмя два мъсяца. Ежедень и нощь 4 мъсяцы всюда вода и грязь". Помимо данных о климате, это хожение упоминает новые для Руси виды деревьев: кокосовые пальмы, сандаловое дерево, пальмиру. (См. наст. изд. С. 355-371.)