Читать онлайн «Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи». Страница 46

Еще одна уникальная тема — натуралистичное изображение повседневной жизни. Это был революционный разрыв с предыдущими визуальными представлениями о жизни фараонов. Теперь их изображения передавали нежность, движение, сцены работы, природные сюжеты. Впервые фараона стали запечатлевать в неформальных позах, в кругу семьи. Он и его жена изображались людьми ласковыми, любящими своих детей. В царской гробнице нашлось место и горю: Эхнатон и Нефертити исходят печалью, узнав о смерти своей второй дочери, и фараон тянется к супруге, чтобы успокоить ее. Эхнатон порвал со старой традицией в земной жизни, как и в божественной.

Восхождение Атона и узурпация им места всех остальных богов происходила постепенно. Во времена XVIII династии бог солнца Ра слился с Амоном, древним божеством Фив, превратившись в Амона-Ра, «царя богов». Его трон находился в Фивах, которые стали идеологическим и политическим центром власти — до тех пор, пока Эхнатон не покинул их. В отличие от других антропоморфных богов, Амон представлялся трансцендентным: «Он скрыт от богов, и его наружность неизвестна. Он дальше небес, он глубже, чем Дуат [загробный мир]. Ни один бог не знает его истинную внешность… Он слишком таинствен, чтобы можно было увидеть его грандиозность, слишком величествен, чтобы его разглядеть, слишком могуществен, чтобы познать его». Ра же отражал явленный аспект божественной природы, видимый свет и источник жизни, на который опирается все творение. Статус и богатство Фив росли, и со временем Амон-Ра стал верховным богом-творцом Египта. Его культ достиг пика влияния в правление Хатшепсут, впитав в себя традиционный миф о божественном происхождении царя.

Впрочем, в этой новой концепции божественного не делалось явных попыток затмить прежнее созвездие богов, составлявших египетскую мифологию. Аменхотеп III, отец Эхнатона, активно укреплял свою «личную связь» с разнообразными богами. Поэтому традиционный египетский политеизм сосуществовал с монотеистической теологией нового сорта. Зарождалась и новая солнечная теология. Эта доктрина, сосредоточенная на солнце, его свете и движении как источнике творения, зрения и времени, отвергала традиционную мифологию и иконографию. Она отражала универсалистский подход, соответствующий положению Египта как мировой державы с расширяющимися политическими горизонтами. Cолнечному диску, Атону, всерьез начали поклоняться во время правления Тутмоса IV (деда Эхнатона)[333]. Гимн Сати и Хору времен Аменхотепа III представлял Атона богом, имеющим атрибуты Ра, а другие знакомые боги подавались как проявления Атона:

Эхнатон объявлял себя «ослепляющим диском солнца»[335], слиянием человека и божества. То есть, по сути, сыном бога. Если для Людовика XIV образы солнца не соотносились с католицизмом, то для Эхнатона этот теологический сдвиг стал более фундаментальным. Атон должен был затмить созвездие богов, до того существовавших в древней египетской религии.

Эхнатон всерьез взялся создавать физическое, земное воплощение превосходства Атона. Он начал с беспрецедентного по масштабам строительного проекта в храмовом комплексе Карнак в Фивах. Там появились восемь храмов, посвященных не традиционному богу Амону, а Ра-Горахти, солнечному богу с головой сокола. Крупнейший из этих храмов, Гемпаатон («найденный Атон»), не имел крыши и был обращен в сторону восхода. На нем обнаружены многие символы поздних идей Эхнатона, выполненные в радикально новом художественном стиле, и историки предполагают, что именно в это время фараон сформулировал свое «учение», доктрину Атона[336]. Поначалу, казалось, яркая звезда Атона может сосуществовать с созвездием других богов. Однако к третьему году правления Эхнатона солнечный диск изображался уже сам по себе, монотеизм навязывался неумолимо.

Эхнатон пользовался религией, искусством, языком, литературой, чтобы насадить свое превосходство над другими лидерами, в том числе и над предшественниками. Сменив имя, он вычеркнул из своих царских титулов все отсылки к Амону, Фивам и Карнаку. Он не желал иметь соперников, и культ Амона фактически уничтожался. Атон стал превращаться в единственного бога, что приводило к вытеснению всех остальных божеств. Учение Эхнатона яснее всего проявляется в «Великом гимне Атону», который считается одним из самых значимых поэтических произведений догомеровской эпохи, доживших до нас[337]. Его декламировал сам Эхнатон, что указывало на роль главного теолога, принятую им:

Амон и его жрецы стали непосредственными жертвами властных амбиций Эхнатона. На третьем году своего правления он закрыл храмы традиционных богов в Фивах, жрецов же распустил или перевел в новую веру. На четвертый год он отправил верховного жреца Амона в пустыню на каменоломню[339]. После объявления Атона единственным богом (на девятый год) имя Амона стали систематически сбивать с памятников и храмов. Все отсылки к многобожию стирались. На пограничных стелах на скалах, окружавших Ахет-Атон, упоминается нечто «дурное», что слышал Эхнатон в первые годы своего правления. Фараон изображается в каменных гробницах Амарны и на талататах — каменных блоках — окруженным солдатами из Фив, что напоминает о том, с какой грубой силой проводились его радикальные религиозные реформы. Эхнатон был единственным основателем религии, у которого в распоряжении были все инструменты государственной власти, и надо полагать, он беспощадно пользовался ими для реализации своих идей[340].

В каком-то смысле он лишь следовал прошлым образцам. Все египетские цари и царицы переписывали историю. Они изображали себя в виде светочей, озаряющих мир своими великими делами — от строительства колоссальных монументов до покорения чужих земель и врагов. Все это демонстрировало их безграничную власть и богатство. Когда фараон восходил на трон, он должен был затмить репутации своих предшественников, а еще лучше — уничтожить их наследие. Считается, что Аменхотеп II в начале правления пытался изжить наследие своей бабки, царицы Хатшепсут: он велел срезать ее изображения и ее имя с каменных стел, разбить и закопать ее статуи.

Господство Атона завершилось с перемещением Эхнатона в загробный мир. С культом его личности было решительно покончено, его преемники забросили город Ахет-Атон и восстановили политеистическую религию. Его храмы были разрушены, произведения искусства обезображены, гробница осквернена. Преемники Эхнатона мстили за злоупотребления предшественника ожесточеннее, чем французские революционеры. Расцвет, пришедшийся на эпоху Эхнатона, уже не повторился: власть XVIII династии сходила на нет. В архивных записях он именуется «преступником из Амарны»[341]. Его имя было исключено из официальных списков фараонов. Эхнатон был стерт из истории до конца XIX века, когда археологи обнаружили местонахождение его великого города. Тогда начался процесс реабилитации.

Гробница Эхнатона была найдена в 1907 году, и после этого начались активные раскопки и появились научные исследования его жизни и наследия. В 1930-х прославленный американский археолог и египтолог Джеймс Генри Брэстед назвал Эхнатона «первой личностью в человеческой истории». За его наследие соперничали психологи, теологи и политики. Зигмунд Фрейд в своей книге 1937 года «Моисей и монотеизм» выдвигает сомнительное утверждение, будто «Гимн Атону» был благодарностью еврейского народа Египту за дар монотеизма. С тех пор Эхнатона восхваляли как предтечу и христианства, и иудаизма. Радикальная мексиканская художница Фрида Кало продолжила фрейдовские похвалы в адрес фараоновой Geistigkeit — духовности и интеллекта. В одном из своих дневников она сравнивает себя и своего мужа, художника Диего Риверу, с Эхнатоном и Нефертити. По данным журнала Pa ris Review, Кало называла себя и своего партнера «pareja extraña del país del punto y la raya» («странной парой из земли точек и линий»): «В своем дневнике она изображает их как Нефертити и ее супруга Эхнатона. У Эхнатона раздувшееся сердце и ребра, как клыки, смыкающиеся вокруг его груди. Его яички похожи на мозг, а пенис — на свисающую грудь его любовницы. Ниже написано: «От них родился ребенок, странный лицом». Нефертити держит в руках младенца, какого Фрида была неспособна родить»[342].