Читать онлайн «Политическая биография Сталина». Страница 11

Эта проблема носит глубоко философский смысл, и я затрону ее лишь в одном аспекте: как она приложима к Сталину и его деятельности вообще. Этот, и только этот аспект проблемы нас интересует в данном случае. Сталин еще на заре своей революционной деятельности касался этой проблемы и дал, на мой взгляд, достаточно четкое, ясное и недвусмысленное ее толкование. Принципиальная его позиция сформулирована в работе «Анархизм или социализм», опубликованной в конце 1906 — начале 1907 гг. Вот что он писал: «Краеугольный камень анархизма — личность, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения массы, коллектива. По мнению анархизма, освобождение массы невозможно до тех пор, пока не освободится личность, ввиду чего его лозунг: «Всё для личности». Краеугольным же камнем марксизма является масса, освобождение которой, по его мнению, является главным условием освобождения личности. То есть, по мнению марксизма, освобождение личности невозможно до тех пор, пока не освободится масса, ввиду чего его лозунг: «Всё для массы».

Ясно, что здесь мы имеем два принципа, отрицающие друг друга, а не только тактические разногласия»[15].

Из процитированного текста вытекает, что Сталин вовсе не был нигилистом в вопросах прав личности. Более того, он выступает последовательным поборником коренного решения данной проблемы посредством освобождения не отдельной личности, взятой самой по себе, а как части коллектива, как составной части массы людей. Можно спорить о том, насколько такая постановка вопроса универсальна и целесообразна. Но едва ли есть основания считать Сталина принципиальным противником самого принципа прав человека, прав личности. Совершенно очевидно лишь то, что права личности он ставил на второй план по отношению к правам массы.

И это была не просто абстрактная теоретическая установка, а глубокое убеждение. И это убеждение трансформировалось в целостную систему государственных и политических действий в период власти Сталина. Такова, на мой взгляд, сущность его позиции по данному вопросу. Здесь недопустимы упрощения. Можно соглашаться или не соглашаться со сталинской постановкой вопроса о правах личности. Но нельзя голословно отрицать того простого факта, что и его трактовка данной проблемы имеет свои положительные черты.

Думается, что в наше время, когда господствующей идеологией стараются всеми способами сделать воинствующий либерализм с его неизменным приоритетом отдельной личности над коллективом, сталинская постановка вопроса приобретает особую актуальность и даже злободневность.

Но нельзя ограничиться лишь сказанным выше по вопросу о правах личности в сталинском понимании. Могут возразить, что в самой постановке этого вопроса уже содержалась недооценка фундаментальных прав личности. И эта недооценка коренилась в противопоставлении прав отдельной личности правам коллектива. Действительно, известного противоречия здесь отрицать нельзя. Однако корень вопроса все-таки в другом: что ставить во главу угла — права отдельной личности или же права масс населения? Ответ на этот вопрос целиком и полностью зависит от того, на каких позициях стоит человек, отвечающий на него, — на позициях либерализма или на позициях социализма. Я склонен считать, что историческая правда на стороне тех, кто реальный залог реализации прав личности видит в том варианте, который защищал Сталин.

Это, так сказать, вопрос теории. Что же касается практики, то противники Сталина и сталинизма с полным на то основанием утверждают, что практика, реальная жизнь народов в Советском Союзе отмечены массовыми нарушениями прав как отдельно взятой человеческой личности, так и целых народов. Против этого, как говорится, не попрешь!

Но это уже другая плоскость проблемы, требующая своего основательного и конкретного рассмотрения, учета исторических причин и обстановки, государственной и политической мотивации и т. д. Эти вопросы займут свое место в соответствующих главах книги. Здесь мне хотелось лишь обозначить пунктиром саму проблему и высказать самое общее суждение по поводу взглядов Сталина на данный вопрос. Тем более, что он, в сущности, является главным историческим обвинением в адрес Сталина. От него в разной степени отталкиваются все критики политики сталинизма и мой личности вождя.

В этом контексте я считаю уместной привести концентрированную политическую оценку роли Сталина в истории, содержащуюся в таком респектабельном издании, каким всегда была Британская энциклопедия. Можно соглашаться или оспаривать эту характеристику, но игнорировать ее нельзя. Вот эта обобщенная характеристика: «На протяжении четверти столетия, вплоть до своей смерти в 1953 году, советский диктатор Иосиф Сталин обладал, вероятно, большей политической властью, чем какая-либо другая историческая фигура. Сталин осуществил индустриализацию Союза Советских Социалистических Республик, насильственно коллективизировал сельское хозяйство, укрепил свои позиции посредством интенсивного полицейского террора, что помогло победить Германию в 1941–1945 гг., и значительно расширил советский контроль, поставив под него ряд восточноевропейских государств. Он был главным архитектором советского тоталитаризма и прекрасным, но феноменально безжалостным организатором; он уничтожил остатки индивидуальных свобод, но терпел неудачу в обеспечении процветания человеческой личности. И все же он создал мощный военно-промышленный комплекс и ввел Советский Союз в ядерный век»

И далее:

«Не подлежит сомнению то, что Сталин оказал огромное влияние на жизнь большего числа людей, чем какая-либо иная фигура в истории. Но оценка его общих достижений до сих пор, спустя десятилетия со дня его смерти, представляет собой чрезвычайно противоречивую проблему. Историки еще не достигли какого-либо определенного согласия относительно ценности его свершений, и маловероятно, что когда-либо достигнут»[16].

Думаю, что на весах Фемиды трудно взвешивать и сопоставлять как благие деяния, так и злодеяния той или иной исторической личности. Ведь недаром великий итальянский поэт Данте в своей «Божественной комедии» восклицал:

И дальше:

Значит, окончательный исторический приговор всегда остается за самой историей.

Я был далек от мысли своей работой вынести какой-либо исторический вердикт о роли Сталина в нашей истории. Это, разумеется, и не в моей власти, и не во власти других историков, какой бы степенью компетентности, объективности и даром исторического жизнеописания они ни обладали. Сама история, как считали древние мудрецы, — это память народов, и эта память не может быть стерта из анналов человеческого бытия. История учит многому, и одним из ее уроков является вывод: лишь великие события создают великих людей. Думаю, что данное положение приложимо к Сталину если не по всем, то по многим параметрам.

И, наконец, о структуре и характере самой книги с точки зрения хронологического ее построения. Биографию Сталина я задумал написать в двух томах. Первый том уже написан. Он заканчивается кончиной Ленина. Я полагаю, что по многим качественным параметрам эти хронологические рамки вполне оправданы. Смерть Ленина обозначила принципиально новый этап в политической судьбе Сталина. Некоторые авторы придерживаются иной хронологии, исходя из того, что Сталин стал единоличным лидером партии, условно говоря, к своему 50-летнему юбилею, т. е. в 1929 году. С этим можно соглашаться и можно спорить. Я полагаю, что Сталин фактически всю жизнь боролся за власть: сначала — за ее завоевание, потом — за ее сохранение и укрепление. Поэтому здесь строгие хронологические рамки всегда условны и могут быть оспорены. Кончина же Ленина явилась не только вехой в советской истории вообще, но и вехой в политической биографии Сталина. Она открыла перед ним новые возможности, реализация которых и возвела его на гигантский исторический пьедестал.

Вполне понятно, что хронологические рамки первого тома не давали возможности сколько-нибудь серьезно осветить его государственную деятельность. Поскольку сама эта государственная деятельность как раз и приходится на последующий период его жизни. Именно тогда она стала эпицентром всей его политической биографии. Если бы жизнь Сталина оборвалась к началу 30-х годов, то он едва ли оставил заметный след в отечественной истории, а тем более в мировой истории. Свое место и роль в советской и мировой истории он обеспечил благодаря своей государственной деятельности, начиная с 30-х годов. К тому времени уже четко прослеживается в его политической эволюции крен в сторону государственности. Именно в это время краеугольным камнем, фундаментом всей его политической философии стал принцип государственности, который он последовательно и неуклонно проводил в жизнь до конца своих дней.