Читать онлайн «Внешняя политика России эпохи Петра I». Страница 37

Сообщение Куракина вызвало стрессовое состояние в Петербурге. В русских политических кругах были полностью уверены в том, что после умиротворения Испании державы Тройственного и Венского союзов обрушатся всей своей военной мощью на Россию. Поэтому Петр приказывает А. Л Нарышкину немедленно отправиться в Мадрид с целью убедить Филиппа V и Альберони продолжать войну. Не давая ему никаких полномочий на заключение союза с Испанией, царь вместе с тем рекомендовал всячески демонстрировать «склонность к учинеиию ближайшего содружества и союза с Его Королевским Величеством и трудиться сколько можно дабы их побудить к продолжению войны». Но Нарышкину не суждено было добраться до Мадрида. Не успели высохнуть чернила на его инструкциях, как в Петербург пришло сообщение о падении кардинала Альберони и начале предварительных переговоров Испании с державами Тройственного союза.

Окончание войны в Западной Европе до предела осложнило внешнеполитическое положение России, поскольку предоставило теперь возможность английским правящим кругам всецело посвятить себя ее умиротворению. Однако затяжная испанская война, разумеется, не могла не наложить свой отпечаток на дальнейшее развитие международных отношений. Ее последствия нашли свое выражение в том, что Англия, связанная войной с Испанией, потеряла темпы политической консолидации сил, которые она намеревалась направить против России. Это обстоятельство скажется в дальнейшем на планах британского правительства, а пока в Лондоне и Стокгольме разрабатывались операции вооруженного вторжения в Россию. При этом в англо-шведских правящих кругах учитывали, что для успешного осуществления задач военного разгрома России необходимы многочисленные сухопутные силы, чем ни Англия, ни Швеция в сущности, не располагали. Поэтому английская дипломатия осенью 1719 г. приступила к сколачиванию широкой антирусской коалиции, в которую она намеревалась втянуть Францию, Австрию, Пруссию, Голландию, Саксонию, Польшу и Турцию. В сентябре шведское командование совместно с английским послом Картаретом и адмиралом Норрисом разработало грандиозный план вторжения в Россию в 1720 г. Союзники предполагали силами 70-тысячной армии Саксонии, Пруссии, Австрии, Ганновера и других германских княжеств начать наступление через Курляндию одновременно с высадкой в Лифляндии шведского экспедиционного корпуса, который будут прикрывать 40 линейных кораблей англо-шведской эскадры. Финансировать эту операцию должна Франция. Начало боевых действий против России послужит сигналом для выступления Турции. В случае успеха в Прибалтике намечалось дальнейшее продвижение по линии Псков — Новгород. Георг I в ультимативной форме потребовал от Петра уступить Швеции Ревель, угрожая в противном случае выступлением против России держав Тройственного и Венского союзов.

В сложной обстановке конца 1719 г. русская дипломатия вступила в ожесточенную борьбу за нейтрализацию тех стран, которые Лондон и Стокгольм намеревались привлечь к выступлению против России. Б. И. Куракин, отчетливо понимавший исключительную остроту международного положения России, писал царю, что «время пришло деликатное в делах». Он рекомендовал соблюдать величайшую осторожность и никоим образом не дать спровоцировать себя на провокационные действия Лондона Для привлечения симпатий торговых кругов Англии и Голландии Борис Иванович считал целесообразным провозглашение Россией свободы торговли на Балтийском море и настоятельно советовал «с цесарем дружбу восстановить, а наипаче прусского (короля. — В. Б.) и Польщу в неотменной дружбе содержать» Вместе с тем Куракин отнюдь не драматизировал ситуацию, указывая, что с окончанием войны с Испанией начнут стремительно действовать центробежные силы внутри Тройственного и Венского союзов, в связи с чем возможность их участия в войне против России представлялась ему минимальной.

Действительно, расчеты на активное участие в вооруженной борьбе против России западноевропейских держав оказались самым уязвимым местом англо-шведского плана. Антирусский угар, охвативший в большей или меньшей степени эти страны в период 1716–1719 гг., стал постепенно рассеиваться, обнажая подчас острые противоречия не только между ними, но и в отношениях этих держав с Англией.

В конце 1719 — начале 1720 г. вновь резко обострились отношения Англии с Испанией. Филипп V заявил, что не подпишет мирный договор с Тройственным союзом до тех пор, пока Англия не возвратит Испании Гибралтар. Это требование нашло поддержку французского правительства, заинтересованного в ослаблении английского присутствия в Средиземном море. Категорический отказ Георга I пойти на уступки Мадриду привел к резкому обострению отношений с Францией и Испанией, которые стали приводить свои военно-морские силы и армию в боевую готовность. Одновременно герцог Орлеанский по совету испанской дипломатии обратился за поддержкой к России Весной 1720 г. французское правительство предложило Петру заключить союз, предварительным условием которого явилось бы подписание мирного договора между Россией и Швецией при французском посредничестве. В этих условиях трудно было ожидать, чтобы Франция выступила против России.

Потепление в русско-французских отношениях, разумеется, не могло не отразиться и на позиции тех стран, на поддержку которых рассчитывала Англия в борьбе против России Правительства Дании, Пруссии и Польши под разными предлогами уклонялись от участия в этой авантюре. Безуспешными оказались и попытки английской дипломатии привлечь на свою сторону Австрию. В начале 1720 г. между Лондоном и Веной возникли серьезные разногласия в связи с намерением австрийского правительства создать в Остенде (Бельгия) крупный центр заморской торговли, что задевало экономические интересы Англии. Кроме того, Австрия, учитывая постоянную угрозу со стороны Турции и натянутые отношения с Францией, не желала иметь в своем тылу враждебную Россию. Поэтому весной 1720 г. по инициативе Карла VI русско-австрийские отношения были нормализованы.

Крупное дипломатическое поражение потерпела английская дипломатия и в Турции. Все усилия английского посла в Константинополе А. Станьяна толкнуть Османскую империю и Крым на войну с Россией оказались тщетными. Во многом это объясняется тем, что Турция вышла из войны с Австрией и Венецией крайне ослабленной как в военном, так и в финансовом отношении. Именно поэтому султанское правительство придерживалось мнения о необходимости сохранения мирных отношений с Россией. От взоров османских политиков не скрылся и факт русско-австрийского сближения, что также сыграло известную роль в укреплении пацифистских настроений в Константинополе. В начале 1720 г. русский посол в Турции А. А. Дашков при содействии французского посла Бонака приступил к переговорам с турецким правительством, которые завершились подписанием 5 ноября 1720 г. договора о вечном мире России с Турцией.

Определившийся к весне 1720 г. провал планов Лондона и Стокгольма сколотить общеевропейскую коалицию и направить ее против России, указывал их авторам, что теперь они могут рассчитывать только на свои военно-морские силы, чего, как показал опыт «кампании» 1719 г., оказалось явно недостаточно для умиротворения России. Более того, присутствие британской эскадры на Балтике не оградило Швецию от русских десантов. Вес это указывало на бесперспективность дальнейшего продолжения войны даже при активной поддержке Англии. Однако правящие круги Швеции все еще надеялись английскими пушками пустить на дно Балтики русский флот, что, по их замыслам, должно было изменить политическую ситуацию в пользу англо-шведского блока и реанимировать антирусскую истерию в ряде европейских стран эпохи мекленбургского кризиса. Иллюзорность данных надежд проявилась достаточно быстро.

Русскому командованию было хорошо известно, что основной задачей английской эскадры, вошедшей в мае 1720 г. в воды Балтийского моря, является уничтожение русского флота путем неожиданного нападения. Поэтому Петр вновь, как и в предыдущем году, принял меры предосторожности, приказав отвести русские корабли на их базы под прикрытием береговой артиллерии. В боевую готовность были приведены войска и корабли, охранявшие подступы к Архангельску. Вместе с тем царь был информирован Б. И. Куракиным о том, что в условиях обострения англо-испанских отношений Георг I вряд ли будет рисковать своим флотом ради интересов Швеции, и «не окончив своего миру с Гишпанией, ничего не посмеет учинить, тем паче, чтоб пристани к городу Архангельскому запереть».

Действительно, вооружение испанского флота и появление в Испании видных якобитских деятелей вызвали острое беспокойство у английского короля за судьбу ганноверской династии в Англии. В связи с этим оборона Британских островов от возможного вторжения сторонников Якова III Стюарта при поддержке испанского флота вышла на первое место во внешней политике Георга I, что, естественно, не могло не отразиться на действиях эскадры адмирала Норриса.