Читать онлайн «Национальная система политической экономии». Страница 32

Школа, однако, оба эти учения перемешала; она впадает в крупную ошибку, применяя к положению различных наций чисто космополитические принципы, в то же время не признавая, по соображениям политическим, космополитических тенденций производительных сил.

Только вследствие непонимания космополитической тенденции производительных сил мог Мальтус впасть в такую ошибку, как желание ограничить прирост населения, или в новейшее время Шальмер и Торренс — выразить странную мысль, что увеличение капиталов и ограниченное производство составляют зло, которому общий интерес должен положить границы, или, наконец, Сисмонди — объявить фабрики явлением вредным для общества. Теория здесь подобна Сатурну, глотающему собственных детей. Эта теория, согласно которой результатом увеличения народонаселения, капиталов и машин является разделение труда, а этим последним объясняется благосостояние общества, начинает в конце концов считать производительные силы чудищем, угрожающим благосостоянию народов, потому что она, устремив внимание на положение отдельных наций, упускает из вида положение всего земного шара и будущие успехи человечества.

Несправедливо то, что население увеличивается в большей пропорции, нежели производство предметов продовольствия; по меньшей мере, не имеет смысла допущение такой непропорциональности или стремление доказать его искусственными выкладками и софистическими аргументами до тех пор, пока на земном шаре лежит мертвым капиталом масса естественных богатств, которые в состоянии будут пропитать в десять раз, а может быть, и во сто раз больше людей, нежели теперь.

Только узкая точка зрения может признавать настоящие размеры производительных сил основой того, сколько людей может питаться на данном пространстве земли. Дикарь, охотник, рыболов, вычисляя по-своему, не нашли бы на земле достаточно места для миллиона людей, пастух — для десяти миллионов, земледелец — для сотни миллионов, и однако, в одной Европе в настоящее время живет двести миллионов. Культура картофеля и кормовых трав и новейшие улучшения в земледелии вообще вдесятеро увеличили производительные силы людей в добывании средств существования. В средние века в Англии выход пшеницы с одного акра земли был сам-четыре, теперь же сам-десять и сам-двадцать, не говоря уже о том, что теперь в пять раз больше обрабатывается земли. Во многих европейских странах, в которых естественное плодородие почвы то же, что и в Англии, выход зерна и в настоящее время не превышает сам-четыре. Кто может указать границы открытий, изобретений и прогресса человечества? Земледельческая химия еще в зародыше; кто решится стоять за то, что завтра новое изобретение или открытие не увеличит производительность почвы в пять или десять раз?

Артезианские колодцы дают уже возможность превращать бесплодные пустыни в плодоносные поля. А сколько сил может быть заключено еще в недрах земли? Предположите лишь случай, что вследствие нового открытия окажется возможность получать теплоту без помощи горючих материалов; какие пространства земли будут вследствие этого обработаны и в каких невероятных размерах возрастет производительная способность известного данного пространства земли? Если теория Мальтуса кажется нам узкою по своей тенденции, то по своим средствам она представляется противоестественной, гибельной для нравственности и энергии, наконец, чудовищной. Она стремится уничтожить побуждение, которое по своей природе является действительнейшим средством, которое возбуждает в людях напряжение тела и духа, будит и вызывает благороднейшие чувства, — побуждение, которому человечество должно быть обязано большей частью своих успехов. Она стремится возвести в закон бессердечнейший эгоизм; она требует, чтобы сердце наше оставалось глухо к страданиям голодного, так как если мы снабдим его пищей и питьем, то, быть может, лет через тридцать другой вместо него будет голодать. Она желает расчет поставить на место сострадания. Эта доктрина в состоянии превратить в камни сердца людей. Но чего можно ожидать от страны, у граждан которой в груди камни вместо сердец? Чего, кроме полного упадка нравственности, а вместе с ней и всех производительных сил, а затем всего богатства и всей цивилизации и могущества наций?

Если в стране численность населения возрастает сильнее, нежели производство пищевых продуктов, если капиталов наконец накопляется столько, что они в стране не находят более помещения, если машины оставляют без дела массу людей и если фабрикаты обнаруживают перепроизводство, то это служит лишь доказательством того, что природа не желает, чтобы промышленность, цивилизация, богатство и могущество были национальным уделом какой-либо одной нации, чтобы огромная часть способной к культуре земли была обитаема лишь зверями и чтобы наибольшая часть человеческого рода оставалась погруженной в грубость, невежество и бедность.

Мы показали, в какие ошибки впала школа вследствие того, что рассматривала производительные силы человечества с политической точки зрения; нам необходимо теперь указать на те ошибки, которые зависят от космополитической точки зрения на частные интересы наций.

Если бы действительно осуществилась такая федерация наций, какую мы встречаем в Соединенных Штатах Северной Америки, то избыток населения, талантов, способностей и материальных капиталов из Англии устремился бы в континентальные государства, как он теперь стремится из восточных штатов Северной Америки в южные, конечно, лишь при условии, что в континентальных странах настолько же будет обеспечена личность и имущество, будет установлена такая же конституция и те же общие законы и что английское правительство будет подчинено общей воле всей мировой федерации. При таком предположении, чтобы поднять все эти страны на ту же степень богатства и цивилизации, на какой находится Англия, нет лучшего средства, как свобода торговли. Это аргумент школы. Но к каким результатам привела бы свобода торговли при существующих всемирных отношениях?

Для англичан как нации независимой и изолированной национальные интересы послужили бы, конечно, руководящей нитью в их политике. Англичанин из пристрастия к своему языку, к своему законодательству и конституции, к своим привычкам, напрягал бы все свои силы и употреблял все капиталы для развития туземной промышленности, в чем ему помогала бы свобода торговли, которая открыла бы для английских мануфактур рынки всех стран; ему бы и на мысль не могло прийти основывать фабрики во Франции или в Германии. Всякий избыток капитала Англия обращала бы на торговлю с другими частями света. Если бы англичанину пришлось эмигрировать и поместить свои капиталы где-нибудь в другом месте, а не в Англии, то он, как и в настоящее время, соседним континентальным странам предпочел бы те отдельные местности, в которых он нашел бы свой язык, свои законы и учреждения. Вся Англия, таким образом, обратилась бы в один необъятный мануфактурный город. Азия, Африка, Австралия были бы ею цивилизованы и усеяны государствами по английскому образцу. Таким образом, создался бы впоследствии под главенством метрополии целый мир английских государств, в котором европейские континентальные нации затерялись бы, как незначительные и бесплодные расы. Франция с Испанией и Португалией несли бы миссию поставлять в этот английский мир превосходные вина, оставляя себе наихудшие; самое большое, если бы Франции удалось сохранить производство некоторых предметов моды. Германия не имела бы другого назначения, как доставлять этому английскому миру детские игрушки, деревянные стенные часы, филологические трактаты и иногда вспомогательные войска для расширения в пустынях Азии или Африки английского мануфактурного и торгового господства, английской литературы и языка. Немного прошло бы столетий, как в этом английском мире стали бы о немцах и французах говорить с таким же уважением, с каким мы говорим теперь об азиатских народах.

Политика, однако, признает такое развитие при помощи свободы торговли вполне неестественным; если бы, рассуждает она, во времена ганзейцев была применена всеобщая свобода торговли, то вместо английской немецкая нация опередила бы в торговле и промышленности все прочие нации. Было бы в высшей степени несправедливо на основании космополитических принципов присудить теперь англичанам все богатства и все могущество земли только потому, что ими прежде всех других была развита торговая система, и потому, что космополитический принцип наименее признавался ими. Для того чтобы действие свободы торговли было естественным, необходимо, чтобы отставшие нации посредством искусственных мероприятий поднялись до той же степени развития, какой достигла искусственным образом Англия. Поэтому из опасения, чтобы вследствие указанной выше космополитической тенденции производительных сил страны других частей света не завоевали себе данного положения прежде континентальных европейских стран, те нации, которые благодаря своему нравственному, умственному, социальному и политическому состоянию чувствуют себя способными к развитию фабрично-заводской промышленности, должны бы были обратиться к протекционной системе как самому действительному средству для достижения этой цели. Результаты этой системы для данной цели были бы двоякие: во-первых, постепенное исключение иностранных мануфактурных изделий с нашего рынка вызвало бы в других странах избыток рабочих сил, промышленных дарований и капиталов, которые будут принуждены искать их применения и помещения за границей, и во-вторых, посредством премий, который предоставляла бы наша система эмигрирующим рабочим, промышленным дарованиям и капиталам, мы привлекали бы к себе такой избыток производительных сил, которые без этого эмигрировали бы в страны более отдаленные или в колонии.