Читать онлайн «Вторжение. 22 июня 1941 года». Страница 29

Сокрушительные удары уже в первый день во многом предопределили дальнейшее развитие событий. Глубокий прорыв 3-й танковой группы и пехоты 16-й армии, выход LVI корпуса Манштейна к Ариогале предопределили отказ командования 11-й армии и лично В. И. Морозова и И. Т. Шлемина удерживать выгодный рубеж крупной реки – Немана. Он был оставлен уже 23–24 июня, что дало возможность пехоте армии Буша продвигаться к Западной Двине. С другой стороны, конечно, планы 3-й ТГр никто заранее не знал, и удар 23 июня на Вильнюс скорее подтверждал версию о взятии 11-й армии в «клещи». Поворот Гота главными силами на Минск был вовсе не очевиден, и выжидание на Немане могло дорого стоить, как выразился генерал Морозов, «добровольно идти в окружение». Удержание Немана могло заставить немецкое командование повернуть часть подвижных сил во фланг и тыл 11-й армии с катастрофическими последствиями.

На тактическом уровне, несмотря на утрату целостности позиций и разгром полков и дивизий, их солдаты и командиры не прекращали сопротивления. Причем это происходило в течение длительного времени. Так, в ЖБД 6-й тд в записи за 24 июня отмечается: «В тылу дивизии все еще идут бои с маленькими группами в лесах. Из-за этого эскадрилья разведки не может занять предназначенный для нее аэродром у Эрзвилка [Эржвилкаса]». Т. е. готовность сражаться была, но произошел разгром соединений грубой силой. Утрата самообладания происходила во вполне обычных масштабах для военного поражения. Здесь нельзя не вспомнить такую же потерю самообладания немцами летом 1944 г. под ударами «Багратиона». Летом 1941 г. психологическое давление поражения усугублялось массовым отходом военных строителей от недостроенных бетонных коробок ДОТов незавершенных укрепрайонов.

В связи с этим в заключение можно отметить, что достаточно реалистичным, с точки зрения историка, фильмом о первых днях войны является «Отряд» режиссера Алексея Симонова, вышедший в 1984 г. Фильм стал дебютным для ныне хорошо известных актеров А. Феклистова, А. Пескова и С. Гармаша. Он повествует о небольшой группе красноармейцев, оказавшейся в тылу немецких войск в Литве и пытающейся выйти к своим, сохраняя стремление сражаться с врагом.

Командующий Западным особым военным округом генерал армии Д. Г. Павлов провел вечер 21 июня за сугубо мирным занятием. В то время как немецкие солдаты слушали обращение Гитлера, командующий Западным особым военным округом в Минске наслаждался представлением куда более приятным. Вместо выслушивания пафосных банальностей глухим от волнения голосом ротного он смотрел «Тартюфа» – в Минске гастролировал Московский Художественный театр. Посмотреть на игру московских знаменитостей пришли первые лица республики, гражданские и военные. Помимо Павлова на спектакле присутствовал секретарь ЦК КП (б) Белоруссии П. Пономаренко. Спектакль шел почти до полуночи, и Павлов был вызван в штаб округа едва ли не из театральной ложи.

В ЖБД Западного фронта дальнейшая последовательность событий излагалась следующим образом:

«Около часа ночи из Москвы была получена шифровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии.

Примерно в 2 часа – 2 часа 30 минут аналогичное приказание было сделано шифром армиям, частям укрепленных районов предписывалось немедленно занять укрепленные районы. По сигналу «Гроза» вводился в действие «Красный пакет», содержащий в себе план прикрытия госграницы.

Два «гения блицкрига»: командир истребительной эскадры JG51 Вернер Мельдерс (слева) и командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан обсуждают взаимодействие танков и авиации.

Шифровки штаба округа штабами армий были получены, как оказалось, слишком поздно, 3-я и 4-я армии успели расшифровать приказания и сделать кое-какие распоряжения, а 10-я армия расшифровала предупреждение уже после начала военных действий».[179]

Некоторые детали оповещения войск о директиве № 1 дает отчет бывшего начальника оперативного отдела 10-й армии Маркушевича, написанный 17 августа 1941 г. в адрес тогдашнего заместителя начальника штаба Запфронта генерал-лейтенанта Маландина. Маркушевич писал, что в 2.00 от Д. Г. Павлова поступило указание: «Вызвать в штаб Командующего, Начальника штаба и Начальника оперативного отдела, ждать им у аппарата и предупредить командиров корпусов». Соответственно, штабом 10-й армии в 2.00–2.30 были вызваны к телеграфным аппаратам командиры 1 и 5 ск, 6 кк и 6 мк и предупреждены: «Ждать у аппарата и вызвать к аппаратам командиров дивизий». Относительно ключевого приказа Маркушевич написал так: «О готовящемся нападении немцев и о вводе «Красного пакета» было получено извещение по «ВЧ» между 3.00 и 3.30 22.6.41 г. лично командующим 10 А генерал-майором Голубевым от генерала армии Павлова».[180]

Генерал армии Д. Г. Павлов, командующий Западным особым военным округом.

По существу, времени для вывода соединений на позиции на границе уже не оставалось. Уже тогда не со всеми из них была связь. В 10-й армии таковой была 113-я стрелковая дивизия. Из штаба армии к командиру 113-й сд был отправлен делегат связи старший лейтенант Турантаев с приказом: ввести в действие «Красный пакет». Также в 3.00 в урочище Червонный Бор был послан пом. нач. артиллерии полковник Корольков с задачей вручить командирам артполков, находящимся в артиллерийском лагере, приказ и маршруты на карте о движении к своим дивизиям в районы прикрытия.

На всем советско-германском фронте была одна точка, в которой события разворачивались по наихудшему сценарию. Это была Брестская крепость. В 24.00 21 июня командир и начальник штаба 4-й армии, А. А. Коробков и Л. М. Сандалов, а несколько позднее и остальные офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные «красные пакеты» с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия.

Далее последовала задержка, ставшая роковой. Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войсками. Связь удалось восстановить только в 3.30. Порыв проводов связисты обнаружили в Запрудах и Жабинке. В соседней 10-й армии все было точно так же: в полночь был вызван в штаб командующий, ожидавший у аппарата ВЧ дальнейших распоряжений. Распоряжение от Д. Г. Павлова последовало в промежуток между 2.00 и 2.30 и было вовремя принято штабом 10-й армии. Командующий округом, становящимся Западным фронтом, приказывал поднимать части по «Красному пакету», предупредив, что подробная шифровка последует позднее. Строго говоря, кремлевские метания с тем, в какой форме поднимать войска, были сглажены в процессе передачи Директивы № 1 в округа. Соединения фактически просто поднимались по тревоге и должны были действовать по планам прикрытия. Но в 4-й армии все пошло не так, как у ее соседей…

После восстановления связи в 3.30 командующий армией получил переданное открытым текстом по телеграфу (БОДО) приказание командующего войсками Западного особого военного округа о приведении войск в боевую готовность. Находившаяся в худшем положении относительно своих соседей 4-я армия с запертыми в мышеловке Брестской крепости частями получила приказ на час позже. Павлов требовал в первую очередь бесшумно вывести из Брестской крепости «пачками» 42-ю стрелковую дивизию и привести в боевую готовность 14-й механизированный корпус; авиацию разрешалось перебазировать на полевые аэродромы. Но времени на все это уже не оставалось. До 3.45 Коробков лично по телефону отдал два приказания: начальнику штаба 42-й стрелковой дивизии поднять дивизию по тревоге и выдвигать ее из крепости в район сбора; командиру 14-го механизированного корпуса привести корпус в боевую готовность.

Естественно, что вывести из крепости части 42-й стрелковой дивизии до начала военных действий уже не успели. На вывод войск из крепости требовалось три часа. Более того, вывод не успел начаться. Едва начальник штаба 42-й дивизии майор В. Л. Щербаков собрал командиров частей для передачи им соответствующих распоряжений, как с другой стороны границы загремели залпы артиллерии XII корпуса. Устойчиво работающая после рокового часового перерыва связь теперь использовалась для передачи только плохих вестей. В 4.15–4.20 Щербаков уже сообщил в штаб 4-й армии, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста. Хорошо знавшие крепость офицеры штаба прекрасно понимали, что это означает: мышеловка захлопнулась. Приказание о приведении в боевую готовность дивизий 14-го механизированного корпуса, отданное в 3.30, передать в части до начала артиллерийской подготовки также не успели.