Читать онлайн «Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 1. Весна чехословацкого социализма. 1938–1948 гг.». Страница 15

В другой докладной записке, от 30 июня 1941 года, моральное состояние обитателей лагеря в Суздале оценивалось как в целом здоровое, однако отмечались напряженные отношения между «звездунами» и другими легионерами. «Звездуны» были готовы сражаться против немцев где угодно и немедленно, как только получат соответствующий приказ. С другой стороны, офицеры говорили, что воевать готовы, но только не под командованием СССР, а под руководством представителя доктора Бенеша в Москве, то есть полковника Пики. При этом они требовали отправки легионеров на Запад, где в то время никаких активных боевых действий против Германии не велось.

10 июля 1941 года ГРУ РККА с согласия Берии отобрало из лагеря 17 добровольцев для работы в разведгруппах. Потом попросили еще четверых. В конце июля 1941 года в Суздальском лагере остался 91 человек.

Несмотря на явный «торг» Бенеша в первые дни войны, Сталин дал указание советскому полпреду в Лондоне И. М. Майскому договориться о нормализации отношений с чехословацким эмигрантским правительством (равно как и с польским и югославским). 8 июля 1941 года во время встречи с Бенешем Майский заверил последнего, что СССР твердо стоит на признании независимости Чехословакии и не будет вмешиваться в ее внутренние дела[85]. Москва предложила свою помощь в организации на территории СССР чехословацкой воинской части под политическим контролем эмигрантского правительства. Бенешу порекомендовали немедленно направить в советскую столицу официального дипломатического представителя.

Бенеш сразу же откликнулся на советское предложение, потому что, в отличие от своих военных (Ингра, Пики), гораздо более реалистично оценивал силы Красной армии и перспективы исхода войны. Еще в начале июля 1941 года, до переговоров с Майским, Бенеш саркастично говорил, что Красная армия своим стойким сопротивлением опровергла всех военных аналитиков и что «блицкриг» вермахта уже провалился. 5 июля начальник канцелярии Бенеша Смутны отмечал в своем дневнике: «Сегодняшние сводки с полей боевых действий успокаивают, поскольку указывают на то, что немцам не удается «блицкриг» так, как они его себе представляли… Наши военные, как и военные других стран, вообще имели тенденцию недооценивать русских»[86].

Для того времени это было удивительно смелое и проницательное суждение. Но Бенеш вполне мог сопоставить панику и бегство английской и французской армий в 1940 году с упорными боями на советско-германском фронте летом 1941-го.

К тому же, в отличие от Англии и Франции, СССР никогда не признавал Мюнхенский сговор и был готов гарантировать Чехословакии ее довоенные и домюнхенские границы. Поэтому в беседе с Майским Бенеш подчеркнул, что после войны в Центральной Европе решающую роль будет играть Россия. «…Для нас такое положение чрезвычайно важно, поскольку от него будет зависеть наше будущее, безопасность республики»[87].

Бенеш полагал, что после войны Франция будет настолько ослаблена, что еще 20 лет не сможет иметь сколь-либо значительного влияния в мире и в Европе, поэтому ставка на нее как на союзника ЧСР бесперспективна. «Англия пойдет с Америкой иным путем…»[88] При таком раскладе Чехословакия могла опираться только на СССР, и Бенеш это прекрасно понимал. Поэтому он опять поднял по своей инициативе вопрос о необходимости общей границы между Чехословакией и Советским Союзом и снова готов был обеспечить ее путем передачи Закарпатской Украины СССР.

Когда Бенеш сообщил англичанам о своих переговорах с Майским, те «не обрадовались». Однако бывший чехословацкий президент справедливо заявил представителю Форин офис Локкарту: «Разве мы виноваты в том, что вынуждены так долго добиваться вашего признания? Почему в ситуации, когда мы неделями ждем ответов от вас, а вы до сих пор не назначили своего посла (при чехословацком эмигрантском правительстве – Прим. автора.), и мы все еще имеем у вас статус временного правительства, нам надо отказываться от русского предложения? В данном положении этого от нас никто не имеет права требовать»[89].

16 июля 1941 года Майский передал Бенешу проект чехословацко-советского соглашения о сотрудничестве. Узнав об этом, англичане немедленно пообещали полностью признать правительство Бенеша. Смутны писал в своем дневнике: «Сегодняшний день можно считать одним из самых знаменательных в политическом отношении: от Советского правительства поступило предложение о заключении межгосударственного соглашения, и правительство Великобритании приняло решение об урегулировании отношений с нами, о полном признании республики и о назначении посланника. Об этом сообщил на приеме у короля Черчилль доктору Э. Бенешу»[90]. Бенеш, который, по данным Смутного, был «зол на англичан», прямо говорил, что только советское предложение заставило Лондон наконец-то признать чехословацкое правительство.

Бенеш отдал указание немедленно готовить соглашение с СССР к подписанию и даже не показал его собственному премьеру Шрамеку, так как опасался, что тот может затянуть подписание. Соглашение было подписано уже 18 июля 1941 года в советском полпредстве в Лондоне. В соглашении подтверждалось право ЧСР на образование на территории Советского Союза чехословацкой воинской части, которая в оперативном отношении подчинялась бы командованию РККА, а в политическом – Бенешу.

По словам Бенеша, подписанием соглашения Советский Союз «нанес в этот решающий момент смертельный удар по Мюнхену и всем его последствиям, так как немедленно, полностью и решительно, без каких либо ограничений и условий снова признал республику в ее домюнхенском статусе»[91].

Как только министр иностранных дел в правительстве Бенеша Ян Масарик показал текст советско-чехословацкого соглашения британскому министру иностранных дел Идену, тот распорядился в тот же день направить Бенешу послание с официальным признанием его правительства Англией. И тем не менее Англия по-прежнему отказывалась признать домюнхенские границы ЧСР[92].

США признали правительство Бенеша только 31 июля 1941 года.

Нормализация отношений с СССР вынудила Бенеша предоставить коммунистам шесть мест в Государственном совете (Носек, Годинова-Спурна, Вало, Крейбих, Петрущак). Представителем московского центра КПЧ в Госсовете стал Врбенский (хотя он остался в Москве). Коммунистам дали также одно место в редакции лондонского чехословацкого радио, которым руководил МИД Масарика.

Тем не менее и после этого КПЧ никак не могла решительным образом повлиять на политику эмигрантского правительства, так как в кабинет министров коммунистов не пустили.

Несмотря на нормализацию отношений между правительством Бенеша и СССР, летом 1941 года сложилась парадоксальная ситуация: чехи и словаки гораздо активнее помогали в войне немцам, чем русским.

Словакия объявила войну СССР вместе с Германией[93]. Компартия страны заклеймила это в специальном заявлении: «Трудовой народ Словакии единодушно выступит против этого позорного предательства человечества и собственной нации. Он отвергнет преступную войну против братского советского народа, против родины социализма – единственной гарантии нашего окончательного освобождения»[94].

В составе словацкой армии был сформирован специальный Полевой корпус для действий на советско-германском фронте численностью 50608 человек. В него входили две пехотные дивизии, артполк, танковая рота с 24 танками LT-35 чехословацкого производства, рота бронеавтомобилей, рота противотанковых орудий, зенитная батарея, инженерный батальон, батальон связи, группа снабжения, госпиталь, ветеринарный пункт для лошадей. 1 июля 1941 года Полевой корпус начал выдвигаться на фронт[95].

Так как немецкое наступление в первые дни войны развивалось быстро, словаки создали для взаимодействия с вермахтом моторизованную Быструю группу (затем бригаду), которая позднее была преобразована в Быструю дивизию. К апрелю 1942 года в ней насчитывалось 6712 человек.

Быстрая группа словацкой армии (59 офицеров, 27 младших офицеров и 1824 солдата, 813 винтовок, 661 пистолет, 85 легких и 98 тяжелых пулеметов, 16 37-миллиметровых противотанковых орудий, четыре 75-миллиметровых орудия, девять 100-миллиметровых орудий, три бронеавтомобиля, 47 танков, 183 грузовика и 49 легковых автомобилей, 33 мотоцикла и 112 велосипедов) перешла советскую границу 25 июня 1941 года.

Переправившись через реку Сан, группа натолкнулась на умелый огонь советской артиллерии у Войткове и 27 июня была вынуждена отойти к границе (район Санок). Вместе с немцами словаки пытались подавить пограничные ДОТы и бункеры советских войск. Немцы при этом потеряли почти все небронированные автомашины. Было подбито и два из 10 участвовавших в операции словацких танка.