Читать онлайн «Захватчики: Люди и собаки против неандертальцев». Страница 43

Таким образом, особенно интригующим является тот факт, что кости диких волков – плотоядных животных, которые должны были стать главными конкурентами людей современного типа после того, как исчезли неандертальцы, – очень часто встречаются на стоянках, где обнаружены останки древних волкособак и большого количества мамонтов. Также на этих стоянках очень часто попадаются кости песца и зайца.

Зачем вообще нужно было отлавливать волков и песцов? Следы орудий на костях и наличие множественных фрагментов черепов вместе с костями конечностей говорят о том, что этих животных свежевали, поскольку лапы и фрагменты черепов зачастую не отделены от шкур. Так появилось предположение, что волки и песцы вместе с зайцами становились добычей из-за их меха. Мех, несомненно, был востребован в холодные периоды. В ранних исследованиях многие авторы придерживались твердого убеждения, что мясо волков не употреблялось в пищу. Ольга Соффер четко сформулировала данное утверждение в своей книге, вышедшей в 1985 г.: «Несмотря на то что на большинстве стоянок были найдены останки пушных зверей, на костях этих животных не было обнаружено никаких следов обработки для употребления в пищу»{230}.

Но почему нет? Мясо волка абсолютно съедобное. В некоторых частях света даже в наши дни люди с удовольствием едят мясо псовых, а масса волка примерно такая же, как, к примеру, у оленя. Почему их убивали, сдирали шкуру, но не ели мясо? Я не могу найти иного разумного объяснения, кроме как предположить существование некоторых культурных предпочтений. Возможно, волки имели какое-то ритуальное значение. В исследовании Паломареса и Каро, посвященном конкуренции между хищниками, показано, что примерно половина биологических видов, вовлеченных в конкуренцию внутри гильдии, поедала своих убитых врагов, тогда как другая половина – нет{231}. Авторы исследования не смогли определить характеристики, по которым можно было бы понять, в каком случае плотоядные животные съедают своих конкурентов, а в каком – нет. Как отмечают Ванак и Гомппер, «когда представители низших видов остаются несъеденными после хищнического истребления… это значит, что поведение доминирующих видов направлено на непосредственное снижение численности предполагаемых конкурентов за ресурсы»{232}.

Однако обнаруженные на некоторых недавно раскопанных граветтских мамонтовых мегастоянках, таких как Павлов I, кости волков, лисиц и песцов имеют явные следы свежевания, разделки и отделения мяса от туши{233}. Может быть, в ранних исследованиях, когда важность подобных следов применения орудий труда еще не была столь очевидна для зооархеологов, как сегодня, на эти следы просто не обратили внимания и пропустили? Или может быть, в одних районах мира эпохи плейстоцена люди не употребляли в пищу мясо убитых плотоядных животных, а в других – употребляли? Мы этого не знаем.

Распределение следов использования орудий на волчьих костях, найденных на стоянке Павлов I, в значительной степени совпадает со следами, оставленными на костях травоядных животных, например северного оленя, и это дает серьезные основания полагать, что мясо, по крайней мере некоторых из этих псовых, было съедено. Возможно, предпочтительной добычей были волки, поскольку они крутились возле человеческих поселений в надежде поживиться остатками мяса; убийство нескольких волков могло отбить желание у остальных приближаться к жилищам людей. Останки волков также использовались и для других целей. Шило и прочие костяные орудия в основном изготавливались из локтевых костей передних лап волков; эти кости удлиненные и острые. Зубы волков, как правило, шли на изготовление украшений и кулонов. В корне зуба проделывалось отверстие, после чего зуб нанизывался на нить. На стоянке Павлов I, к примеру, было найдено 254 лисьих и 65 волчьих зубов, обработанных подобным образом. Довольно много. Только две такие подвески были сделаны из зубов другого животного, а именно северного оленя, хотя останки северных оленей присутствовали на стоянке в избытке.

Как ни странно, но следы зубов плотоядных хищников на костях, найденных на граветтских стоянках, присутствуют в незначительном количестве. На большинстве стоянок доля костей со следами зубов плотоядных животных составляет менее 5 %. Раз кости со следами зубов хищников часто встречаются на раскопанных недавно стоянках, содержащих останки собак, или вблизи волчьих нор, то почему они отсутствуют в более ранних находках? Существует три возможных объяснения.

Во-первых, на многих стоянках, где раскопки проводились в середине XX в. и ранее, зачастую собирались и анализировались не все ископаемые останки, а только наиболее сохранившиеся. Распространенной практикой было игнорирование фрагментов костей независимо от того, сильно они были пожеваны или нет. Подобный подход к сбору ископаемых останков не позволяет теперь узнать, имелись ли на несобранных фрагментах костей следы зубов.

Во-вторых, люди могли успешно защищать свои поселения и лагеря, даже временные, от диких хищников. Надежная охрана добытых туш была бы крайне трудной без помощи волкособак. Но если волкособаки помогали людям и жили вместе с ними, исключительно сложно было бы не давать им грызть кости даже при хорошем питании, разве что привязывая волкособак или как-то еще ограничивая свободу их перемещения.

Наконец, степень обработки костей людьми или плотоядными животными зависит от доступного количества мяса и от продолжительности нахождения на территории. Поэтому части туш, принесенные к волчьему логову или к месту содержания животных (загону или клетке), скорее всего, будут сильнее повреждены и разгрызены, чем те, которые остались на месте охоты. Действительно, места, где дикие волки убивали свою добычу, могут содержать небольшое количество фрагментов костей, на которых вообще не окажется следов зубов{234}.

Мэри Стинер изучала характерные повреждения костей, по которым можно было отличить древние и современные логова волков от пещер или логовищ пятнистых гиен и от стоянок гоминин{235}. В наборе костей, который она определила как кости из логова хищника, имелись кости щенков, кости со значительными повреждениями вследствие разгрызания, в случае пещерных гиен, с большим количеством копролита (окаменелых остатков экскрементов). Другими словами, наборы костей из логовищ плотоядных животных встречаются в материнских норах, где хищники, вероятно, рожают и выращивают своих детенышей в течение срока, который у некоторых видов растягивается на несколько месяцев. «Сильно разгрызенные» кости, по определению Стинер, составляют от 10 до 50 % от общего числа фрагментов. Еще одной отличительной особенностью таких логовищ является высокая доля (до 70 % от общего числа фрагментов) костей плотоядных животных. Вероятно, вследствие внутри– и межвидовой конкуренции хищники стремятся убивать других хищников в больших количествах. В наборах костей, оставленных гиенами, доминируют останки голов и рогов, тогда как волки чаще собирали кости конечностей. Наборы, собранные гиенами, волками и гомининами, также отличаются по возрастному составу животных-жертв. Гиены и волки предпочитали охотиться на молодых животных, а гоминины – на зрелых особей.

Наборы костей из логовищ хищных животных, которые анализировала Стинер, практически не содержали каменных орудий труда, обожженных костей и костей со следами использования орудий или со следами ударов, свидетельствующих о том, что повреждение было нанесено гомининами. Таким образом, эти логова с огромным количеством разгрызенных и поврежденных костей заметно отличаются от мамонтовых мегастоянок в Евразии, где можно обнаружить кости, поврежденные огнем или вследствие свежевания, разделки или отделения мяса от туш животных, а также множество каменных орудий труда или дебитажа (мелких фрагментов камней, образующихся в результате ударов). На мамонтовых стоянках обычно очень мало костей молодых плотоядных животных. В целом следует ожидать, что на граветтских стоянках, где присутствовало много людей, мясо было в изобилии, а волкособаки (или собаки) не рожали щенков и не содержались в загонах (или клетках), обнаружится малое количество костей, поврежденных плотоядными животными.

Есть ли у нас доказательства того, что волкособаки были особым, возможно, лишь частично одомашненным видом? Если предпочтительное уничтожение псовых и изготовление украшений из их зубов – это признаки особого отношения или особого статуса, тогда такие доказательства у нас есть. Вместе с тем имеются подсказки и догадки иного рода, которые в некоторой степени подтверждают предположение об особом статусе псовых у ранних людей современного типа.

Это предположение выглядело бы безосновательным, если бы не свидетельства, найденные недавно. Дарси Морей, специалист по собачьим захоронениям, отмечает: «Ничто не говорит о социальной значимости, которую люди связывали с собаками, более очевидно, чем преднамеренные искусственные захоронения собак после их смерти»{236}.