Читать онлайн «Голографическая Вселенная». Страница 34

Здесь можно задаться вопросом: если сознание способно на такие экстраординарные действия в экстраординарных ситуациях, какова его роль в нашей повседневной реальности? Мнения здесь широко расходятся. В частной беседе Бом признает: он верит в то, что вселенная — сплошная «мысль», а реальность существует постольку, поскольку мы мыслим [32]. Однако, опять-таки, он предпочитает не касаться темы чудес. Прибрам столь же сдержан в своих комментариях по поводу отдельных явлений, но считает, что существует ряд потенциально различных реальностей и сознание имеет определенную свободу выбора. «Я не верю, что все возможно в этом мире, однако уверен: существует множество миров, которых мы не понимаем» [33].

После многолетнего опыта с чудесными явлениями, полученного из первых рук, Уотсон выражается смелее: «Я не сомневаюсь, что реальность — это, в сущности, конструкт воображения. Я говорю не как физик, занимающийся частицами, или даже не как знаток всех новейших открытий в этой области, но думаю, что мы способны фундаментальным образом изменить окружающий нас мир». (Уотсон, бывший одно время энтузиастом голографической теории, сомневается, что какая-нибудь иная из современных физических теорий может адекватно объяснить сверхъестественные способности психики.) [34].

Несколько иного мнения сотрудник Калифорнийского университета в г. Ирвин, профессор психиатрии и философии Гордон Глобус. Как считает Глобус, голографическая теория справедлива в том смысле, что сознание конструирует конкретную реальность из сырого материала импликативного порядка. Глобус также был под сильным влиянием антрополога Карлоса Кастанеды, широко известного в настоящее время благодаря своему опыту посещения других миров с шаманом индейского племени доном Хуаном. В противоположность Прибраму, Глобус считает, что кажущийся бесконечный ряд «отдельных реальностей», которые испытал Кастанеда под руководством дона Хуана, — и даже огромное разнообразие реальностей, которые мы видим во сне, — скрыты в импликативном порядке. Более того, поскольку используемые мозгом голографические механизмы для конструирования реальности те же, что и при конструировании снов и описанных Кастанедой реальностей, открывающихся измененному сознанию, он считает, что все три типа реальностей в своей основе идентичны [35].

Эти два противоположных мнения указывают еще раз на то, что голографическая теория находится лишь в стадии формирования, напоминающей образование вулканического острова в Тихом океане — острова, чьи границы еще не установились. Хотя для некоторых ученых эта несогласованность может быть объектом критики, следует помнить, что теория эволюции Дарвина — одна из наиболее солидных и успешных научных теорий — также все еще не завершена, и многие теоретики-эволюционисты продолжают спорить о ее границах, интерпретации, регуляторных механизмах и ответвлениях.

Различие мнений отражает всю сложность такой загадки, как существование чудес. Джан и Дюнн высказывают еще одно мнение относительно роли сознания в конструировании повседневной реальности, и хотя высказываемое ими предположение не совпадает с одним из главных бомовских постулатов, мы приводим его здесь, так как оно может пролить дополнительный свет на природу того, что мы воспринимаем как «чудесное».

В противовес Бому, Джан и Дюнн считают, что элементарные частицы вообще не обладают статусом самостоятельной реальности до тех пор, пока не появляется наблюдающее их сознание. «Думаю, мы давно миновали тот этап в физике больших энергий, когда исследовалась лишь структура пассивной вселенной, — говорит Джан. — Мне кажется, мы вошли в область, где взаимодействие сознания и окружающей среды происходит на таком первичном уровне, что мы поистине создаем реальность, что бы ни скрывалось за этим определением» [36].

Как уже указывалось, это мнение разделяется большинством физиков. Однако позиция Джана и Дюнн отличается от «генеральной линии» в одном важном пункте. Большинство физиков отвергает идею, согласно которой взаимодействие сознания и внутриатомного мира можно в какой-либо форме использовать для объяснения ПК, не говоря уже о прочих чудесах. Действительно, весьма многие физики не только игнорируют любые следствия такого взаимодействия, но и по сути продолжают вести себя так, как будто его нет вообще. «Позиция большинства физиков напоминает мировосприятие шизофреника, — говорит теоретик квантовой физики Фриц Рорлих из Сиракузского университета. — С одной стороны, они принимают стандартное толкование квантовой теории. С другой стороны, они настаивают на реальности квантовых систем, даже если таковые принципиально ненаблюдаемы» [37].

Действительно, странная позиция, которую можно выразить так: «Я не собираюсь думать об этом, даже если я знаю, что это правда». Она удерживает многих физиков от рассмотрения логических следствий из наиболее поразительных открытий квантовой физики. Как указывает Дэвид Мермин из Корнельского университета, физики подразделяются на три категории: незначительное меньшинство, которому не дают покоя сами собой напрашивающиеся логические следствия; вторая группа, уходящая от проблемы с помощью множества соображений и доводов, по большей части несостоятельных; и наконец, третья группа — те, у кого нет никаких соображений, но это их не волнует. «Такая позиция, конечно, самая удобная», — отмечает Мермин [38].

Джан и Дюнн не сдаются. По их мнению, вполне вероятно, что физики на самом деле не открывают частицы, а создают их. В качестве доказательства Джан и Дюнн приводят недавнее открытие новой элементарной частицы, получившей название аномален, свойства которой изменяются от лаборатории к лаборатории. Представьте себе машину, у которой окраска и форма меняются в зависимости от того, кто за рулем! Таков аномалон — невероятное по сути явление, свидетельствующее о том, что реальность по крайней мере элементарных частиц, похоже, в самом деле зависит от того, кто их обнаруживает/создает [39].

Причем аномалон в этом отношении не столь уж уникален. В 1930-х годах Паули предположил, что существует частица, не обладающая массой, названная впоследствии нейтрино. Ее постулирование позволило решить одну из самых сложных задач, связанных с феноменом радиоактивности. В течение многих лет существование нейтрино оставалось гипотезой, но в 1957 году физики столкнулись с неоспоримым доводом в пользу правоты Паули. В последующие годы они пришли к выводу, что если бы нейтрино имело некоторую массу, это позволило бы решить еще более сложные задачи, чем задача Паули, когда в 1980-м году начали поступать данные, свидетельствующие о наличии пусть небольшой, однако в принципе доступной измерению массы нейтрино! Но это еще не все. Оказалось, что нейтрино, обладающее массой, удалось обнаружить только в советских лабораториях; в американских его поиски ни к чему не привели. Так оставалось до конца 1980-х годов, и хотя другие лаборатории подтвердили открытие советских ученых, до сих пор ситуация до конца не ясна [40].

Возможно ли, чтобы различные свойства нейтрино вызывались, по крайней мере отчасти, различными ожиданиями и спорами физиков? Если так, то возникает любопытный вопрос. Если физики не открывают внутриатомный мир, а создают его, почему другие частицы, такие как электроны, предстают как устойчивая реальность вне зависимости от того, кто их наблюдает? Другими словами, почему студент-физик, не зная свойств электрона, все-таки обнаруживает те же самые характеристики, что и умудренный опытом профессор?

Здесь возможен такой ответ: наше восприятие мира не основывается исключительно на информации, которую мы получаем через наши пять органов чувств. Несмотря на всю фантастичность этого заявления, я могу привести доказательства. А пока расскажу одну историю, которой был свидетелем в середине 1970-х годов.

Мой отец пригласил домой профессионального гипнотизера, чтобы развлечь друзей, и я присутствовал на этой встрече. После беглой оценки восприимчивости гостей к гипнотическому внушению гипнотизер выбрал приятеля отца, по имени Том. Самого гипнотизера Том видел впервые.

Том оказался очень восприимчивым субъектом и за несколько секунд был уже в глубоком трансе. Затем последовали обычные трюки, которые в таких случаях мы обычно видим на сцене. Гипнотизер убедил Тома, что в комнате находится жираф, и Том, раскрыв рот, смотрел на воображаемое животное. Затем, сказав, что дает яблоко, гипнотизер сунул Тому сырую картофелину, которую Том съел с удовольствием. Но кульминацией было заявление гипнотизера, что после окончания сеанса Лора, дочь Тома, будет для Тома невидимой. Поставив Лору перед стулом, на котором сидел Том, гипнотизер вывел его из транса и спросил, видит ли он дочь.