Читать онлайн «Люди Севера: История викингов, 793–1241». Страница 53

Отделить факты от вымысла в «Саге об Ингваре» почти невозможно, но события, случившиеся в правление Ярослава, придают ей достоверный контекст. Ярослав был последним правителем Киевской Руси, сохранявшим тесные контакты со Скандинавией. Владимир поставил Ярослава, одного из своих многочисленных сыновей, управлять Новгородом. После смерти Владимира в 1015 г. старший брат Ярослава Святополк, убив трех других братьев, захватил власть в Киеве. Ярослав, придя с новгородским ополчением и варягами, в 1019 г. разбил Святополка и убил его, подчинив себе Киев. В том же году Ярослав женился на Ингигерде, дочери короля Олафа Шётконунга, вступив в союз со шведами. Когда его брат Мстислав заявил о притязаниях на киевский престол, Ярослав обратился за помощью к своему шурину, королю Анунду Якобу (правил в 1022–1050 гг.), который пришел из Швеции с армией варягов. Многие варяги, направлявшиеся на службу в Константинополь, останавливались при дворе Ярослава в Новгороде и на несколько лет поступали к нему в дружину, прежде чем продолжить путь в императорскую гвардию. Одним из таких был и Харальд Прекрасноволосый, перед поступлением в византийскую гвардию три года (с 1031 по 1034 г.) прослуживший Ярославу. Направляясь домой в Норвегию с намерением занять там королевский трон, Харальд в 1041 г. женился на дочери Ярослава Эллисив (Елизавете).

Скорее всего, Ингвар был одним из таких же солдат-наемников и, как Харальд, несколько лет служил Ярославу, а потом продолжил путь на Восток. Но куда он отправился? Несколько рунических камней утверждают, что Ингвар и его люди погибли в Серкланде. Обычно так называли Арабский халифат, но в случае с Ингваром не исключено, что имеется в виду Грузинское царство. Грузинские хроники утверждают, что в 1042 г. в устье реки Риони на Черноморском побережье Грузии высадился отряд варягов, который присоединился к полкам царя Баграта IV (правил в 1027–1072 гг.), сражавшегося против некоего мятежного вельможи. Мятежники разбили Баграта и его варяжских союзников в Сасиретской битве в Кавказских горах. Поражение Баграта было столь сокрушительным, что он лишился половины своего царства, и варяги, должно быть, понесли в той битве тяжелые потери. Дата битвы настолько близка к дате гибели Ингвара, указанной в саге, что вполне вероятно, это и было то бедствие, которое стоило жизни ему и столь многим из его спутников. Впрочем, в саге говорится, что Ингвар умер от болезни. Такова была участь другого варяга, Анунда, сына короля Швеции Эмунда Старого (правил в 1050–1060 гг.), который, согласно Адаму Бременскому (умер около 1080 г.), был послан за моря «расширять владения». Анунд заболел и умер в «Земле амазонок», которую средневековые европейцы предполагали где-то в степях Северного Причерноморья и Прикаспия, попив из отравленного воительницами колодца. Были ли эти Ингвар и Анунд одним и тем же человеком или сага соединила истории двух злосчастных варяжских предводителей, пустившихся заново открывать торговые пути на Восток?

Хотя контакты со Скандинавией были очень важны для Ярослава, совершенно очевидно, что особых отношений с ней в его дни уже не существовало. Для Ярослава не меньше значили связи, которые он развивал с другими странами: Византийской империей, Германией, Францией, Венгрией. После Ярослава контакты между Киевской Русью и Скандинавией пошли на убыль. Скандинавские добровольцы в византийскую гвардию стали ездить в Константинополь морем или через Германию и Венгрию, а не старым речным путем через Россию. Последний раз варяжские наемники сражались в сколько-нибудь существенном количестве на стороне русов в 1043 г. во время последнего и безуспешного похода на Константинополь под предводительством Владимира, сына Ярослава Мудрого. Точно как в 941 г., флот русов уничтожили дромоны, метавшие греческий огонь. Не в последнюю очередь ослабила скандинавско-русские связи перестройка мировой торговли. Новгород как главный западный форпост руси набирал все большую силу, но к XIII в. торговлю с ним взяли в свои руки германские коммерсанты из балтийских городов типа Любека, вытеснив скандинавов и установив свою монополию.

В конечном счете вклад викингов в развитие русской цивилизации оказался пренебрежимо малым. Показательно, что, несмотря на 200 лет тесного взаимодействия, в русский язык вошло меньше дюжины скандинавских заимствований. Не оставили викинги и четко просматривающегося в современном русском народе генетического следа. Видимо, заметнее всего они повлияли на Русь в аспекте урбанизации. К началу эпохи викингов многие славянские укрепленные поселения уже начали превращаться в города, но появление норманнских коммерсантов, вне всякого сомнения, придало этому процессу мощнейший импульс: благодаря резкому расширению торговых связей между Западом и Востоком меньше чем за 100 лет малые поселения-крепости вроде Киева превратились в процветающие торговые города. Гораздо более важным для развития раннего русского государства было обращение князя Владимира в православное христианство: это событие открыло дорогу мощному влиянию византийской цивилизации. Византийская культура будет не одно столетие формировать Русь и, что не менее важно, воздвигнет идеологический барьер между ней и католическим Западом. Алфавит, искусство, архитектура, право, политика Киевской Руси имели, в сущности, византийское происхождение. Царьград (Город императоров), как русские стали называть Константинополь, считался на Руси культурной и религиозной столицей мира. Когда в 1453 г. Византия пала под натиском турок, русские с полным на то основанием сочли себя ее культурными и политическими преемниками.

Cвои мореходные умения викинги в полной мере проявили в Северной Атлантике. Будто перепрыгивая по камешкам через ручей, они двигались от острова к острову и постепенно осваивали океан, сначала доплыв из Норвегии до Шетландского архипелага, затем до Фареров, Исландии, Гренландии, пока, наконец, около 1000 г. не стали первыми европейцами, ступившими на Американский континент. В отличие от норманнской экспансии в Британию, Ирландию и Франкию, где целью был грабеж, или на Русь, куда скандинавы шли ради торговли, освоение Северной Атлантики с самого начала было поиском земель для заселения. Жизнеспособные колонии норманны основали на Фарерах и в Исландии, и это оказалось единственным территориальным приобретением, которое скандинавский мир сохранил после эпохи викингов. Во всех иных землях, где викинги оседали, они через несколько поколений растворялись в местном народе. А вот на Фарерах и в Исландии не было коренного населения, ассимилировать колонистов было некому, и скандинавские культурные традиции там цвели и развивались.

Но хотя викинги и стали хозяевами Северной Атлантики, не они первыми взялись ее исследовать. Еще по меньшей мере за два столетия до эпохи викингов ирландские монахи уплывали в куррахах на поиски далеких островов, где можно было созерцать божественное начало в полном уединении и где тишину нарушали лишь крики чаек да рокот волн, набегающих на берег. У монахов сложилась традиция написания имрамов, сказаний о путешествиях, самым знаменитым из которых стали «Путешествия святого Брендана» (Navigatio sancti Brendani abbatis). Этот имрам повествует о путешествии, будто бы предпринятом святым Бренданом (умер около 577 г.) в поисках мифических Блаженных островов, которые, как считалось, лежат в океане где-то на западе. Имрамы определенно выдают знакомство с Северной Атлантикой – в «Путешествиях», например, содержатся описания, в которых узнаются айсберги, вулканы и киты, – но одновременно так изобилуют фантастическими и мифологическими элементами, что отделить правду от выдумки невозможно. Нередко встречающиеся утверждения, будто святой Брендан открыл Америку прежде викингов, ничем не подкрепляются, однако Фарерских островов и Исландии ирландские монахи, несомненно, достигли прежде норманнов. Торфяной пепел с обугленными ячменными зернами, обнаруженный в песчаных дюнах в А-Сондуме на острове Сандой, в южной части Фарерского архипелага, по данным радиоуглеродного анализа, образовался между IV и VI вв. Хотя никаких следов строений такого возраста пока не обнаружено, этот пепел, вероятнее всего, из домашних очагов, и в песок его сыпали, чтобы замедлить эрозию: так с ней в то время было принято бороться. В Скандинавии той эпохи торфом не топили, зато он широко использовался для этого в Британии и Ирландии, значит, можно заключить, что ирландские монахи открыли Фарерские острова вскоре после крещения Ирландии. В Исландии в Новое время не обнаружено никаких физических следов пребывания ирландских монахов, но первые норманнские поселенцы рассказывали, что находили там епископские посохи и другие религиозные артефакты. На востоке острова есть два места с названиями, образованными от слова papar (см. главу 4), указывающего на ирландских монахов – Папос и Папей. Но монахи, мужчины, давшие обет безбрачия, нигде не основали постоянных самовоспроизводящихся сообществ: они были скорее путешественниками, чем колонизаторами.