Читать онлайн «Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме». Страница 6

Некоторые эксперты утверждали, что назначение Пэйлин лишает Маккейна его главного преимущества, которое заключалось в том, что в отличие от своего соперника он обладает колоссальным политическим опытом. «Первое правило при выборе напарника по президентской гонке – не навредить, – утверждал бывший советник вице-президента Ала Гора Майкл Фелдман. – Конечно, Пэйлин может привлечь женскую часть электората, разочарованную результатами демократических праймериз, и не отпугнет традиционных республиканских избирателей, однако выбор Маккейна противоречит центральному лозунгу его предвыборной кампании – «с первого дня готов руководить страной»[36].

Как рассказывал соперник Пэйлин на губернаторских выборах 2006 года Эндрю Халкро, «она не представила никакой политической программы, а сделала ставку на природное обаяние». «Речь тогда шла не о политике и не о проблемах Аляски, – утверждал он. – Все объяснялось обыкновенными человеческими симпатиями. Это очень напоминает феномен Обамы»[37]. Судя по всему, для Маккейна, который понимал, что уступает демократическому кандидату в харизме, было необходимо найти молодого напарника, способного заразить общество своей энергией. Но губернатору Аляски это явно оказалось не по силам. Пейлин запомнилась всем лишь сомнительными остротами вроде той, что «домохозяйку от бультерьера отличает губная помада».

В целом, как отмечал президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, кандидаты, которые вышли на финишную прямую, представляли собой типичные голливудские типажи: дедушка-ветеран Вьетнамской войны, агрессивная женщина из провинции, благовоспитанный элитарный сенатор с Восточного побережья и, наконец, хорошо одетый молодой популист с правильным цветом кожи, как говорил позже Сильвио Берлускони, a bronze»[38].

В сентябре 2008 года буквально накануне выборов в Америке грянул финансовый кризис, и по мере его развития, кресло президента США становилось все более сомнительным призом. Как утверждал профессор Йельского университета Пол Кеннеди, «то, что Джон Маккейн и Барак Обама так мечтают попасть в усеянный осколками былого величия Белый дом, говорит либо об их изумительной отваге, либо о пугающем отсутствии у них всякого воображения»[39]. Некоторые эксперты выдвинули даже версию, что вашингтонская элита просто «подставила» неугодных ей лидеров – «маверика» Маккейна и чернокожего Обаму, предоставив одному из них расхлебывать последствия кризиса.

Как бы то ни было, кризис уменьшал шансы правящей партии удержаться у власти. И хотя Маккейн пытался дистанцироваться от политики Буша, на теледебатах американцы неизменно отдавали предпочтение его сопернику. Любопытно, что даже на первых дебатах, которые планировалось посвятить выигрышной для республиканца теме национальной безопасности и внешней политики, в первую очередь обсуждались экономические вопросы. «Если вы хотите узнать экономическую программу республиканского кандидата, посмотрите в зеркало заднего вида»[40], – заявлял Обама, а его политтехнологи проинформировали американцев о связях Маккейна с финансовым магнатом Чарльзом Китингом, который был признан виновным в мошенничестве с ценными бумагами.

Американский историк Джон Батлер объявил, что по накалу страстей схватку Обамы и Маккейна можно сравнить разве что с выборами 1800 года, когда в Соединенных Штатах только формировалась политическая система. Жесткое противостояние 2008 года, по его словам, объяснялось ее распадом. «Ждет ли Америку крах, постоянное политическое напряжение, падет ли она, раздираемая противоречиями? Во многом это будет решаться сейчас»[41], – утверждал Батлер.

Когда 4 ноября Обама одержал победу на выборах, заручившись поддержкой 365 выборщиков и 69 миллионов избирателей (за Маккейна отдали голоса 173 выборщика и 59 миллионов избирателей), у многих в Америке было ощущение, что все было предрешено заранее. Кампания демократического кандидата напоминала театрализованное представление, в котором главная роль досталась талантливому импровизатору. Каждое его выступление вызывало в стране новую волну обамамании. И хотя до начала кампании разделительные линии между синими (демократическими) и красными (республиканскими) штатами казались незыблемыми, Обаме удалось внести серьезные изменения в политическую карту Америки. Он одержал победу в Айове, Колорадо, Нью-Мексико, Вирджинии и Неваде – штатах, которые на выборах 2004 года поддержали Джорджа Буша. Он получил большинство голосов и в штате Индиана, который не голосовал за демократов со времен Линдона Джонсона. Кроме того, Обама перетянул на свою сторону колеблющиеся штаты, такие, как Огайо и Пенсильвания, в которых решающую роль играли голоса независимых избирателей. Как мы уже говорили, Маккейн поначалу также играл на центристском поле, однако после того как он выбрал консервативного губернатора Аляски Сару Пейлин кандидатом в вице-президенты, умеренные демократы и независимые избиратели от него отвернулись.

После победы на выборах Обама вновь заговорил о преодолении партийных противоречий: «Я обращаюсь к тем американцам, которые не поддержали мою кандидатуру на выборах: я буду и вашим президентом, – провозгласил он на митинге в Чикаго. – Как отмечал Авраам Линкольн в своем обращении к нации, которую в тот момент раздирали куда более серьезные противоречия, «мы не враги, а друзья. И хотя сейчас в стране бушуют страсти, они не разорвут связывающие нас нити»[42].

Во многом победа Обамы стала возможна благодаря рекордной явке избирателей, которая составила 64 %. Для Америки это был абсолютно невероятный показатель, ведь до этого довольно долгое время явка не превышала и 50 %, и ключевую роль в выборе президента играло радикальное меньшинство консерваторов-евангелистов. По словам британского политолога Анатоля Ливена, «большинство американцев не ходили на выборы. В стране царила потрясающая политическая апатия. И это давало евангелистам, представляющим 10 % населения, чересчур большую власть в формировании американской повестки дня»[43].

Однако в 2008 году яркая предвыборная кампания демократического кандидата и финансовый кризис, разразившийся за полтора месяца до выборов, привели на избирательные участки тех, кто до этого никогда не голосовал. Обамамания охватила голливудские студии, университетские кампусы, черные кварталы и латинские гетто. «Я думаю, на наших глазах происходит формирование новой коалиции американских избирателей. Латиноамериканцы, афроамериканцы и молодежь выступили на этих выборах единым фронтом»[44], – утверждал гарвардский политолог Дэвид Герген. Обама стал настоящим идолом молодой Америки. «Он нравится молодежи, – утверждал либеральный идеолог Майкл Уолцер, – поскольку является постмодернистским политиком, которому удалось сгладить расовые противоречия и, возможно, удастся преодолеть идеологические разногласия»[45]. За демократического кандидата проголосовали около 70 % молодых избирателей.

После триумфа Обамы многие стали вспоминать излюбленный сценарий американских фантастических фильмов: Соединенные Штаты под властью темнокожего президента стоят на пороге апокалипсиса, будь то природная катастрофа, глобальный кризис или нашествие инопланетян. Эксперты до последнего момента сомневались, что победа темнокожего кандидата возможна в традиционалистской Америке, где на протяжении двух столетий президентами были лишь белые англосаксы протестантского вероисповедания. И хотя католику Джону Кеннеди однажды уже удалось завоевать Белый дом, сложно было поверить, что в этом преуспеет афроамериканец Обама. Мартин Лютер Кинг, о котором вспомнил вновь избранный президент в своей победной речи на митинге в Чикаго, не мог себе представить такого даже в самых смелых мечтах. Политологи утверждали, что, хотя Обама опережает своего соперника в опросах общественного мнения, против него играет так называемый фактор Брэдли. В 1982 году чернокожий мэр Лос-Анджелеса Том Брэдли проиграл губернаторские выборы в Калифорнии, хотя опросы сулили ему победу. С тех пор эксперты в своих расчетах старались учитывать тот факт, что определенная часть избирателей из соображений политкорректности боится признаться, что не будет голосовать за черного кандидата. В случае с Обамой фактор Брэдли не сработал прежде всего благодаря позиции сенатора от Иллинойса, который сознательно избегал темы расовых противоречий и старался предстать в роли общеамериканского кандидата. «Нет ни черной Америки, ни белой Америки, ни латиноамериканской Америки, ни азиатской Америки – есть Соединенные Штаты Америки»[46], – заявлял Обама. И, похоже, ему удалось убедить американцев в искренности своих слов. Согласно данным опроса, проведенного газетой Wall Street Journal и телеканалом NBC, 8 из 10 респондентов заявили, что на посту президента Обама не будет ставить интересы темнокожих выше интересов остальной Америки.