Читать онлайн «Газета "Своими Именами" №13 от 26.03.2013». Страница 20

За пятилетний период оккупации Польши в ней погибло 6 миллионов гражданского населения, в среднем более миллиона в год. В Советском Союзе за трёхлетний период оккупации погибло 18 миллионов гражданского населения, в среднем по 6 миллионов в год. Продление войны на год стоило 7 миллионов жизней только гражданского населения. А если к ним прибавить боевые потери? Только на советско-германском фронте обе воюющие стороны теряли в среднем по два миллиона убитыми в год. Итого счёт продления войны на год составил не менее 11 миллионов загубленных жизней. Не сосчитать миллионы трагедий матерей, сестёр, дочерей, оплакавших погибших. Скорбь их безмерна! Вот что за день был день 13 апреля 1943 года.

Организаторами начавшейся 13 апреля 1943 года клеветнической кампании против Советского Союза были не только гитлеровская Германия и польское правительство Сикорского. Был в ней свой серый кардинал. Этим серым кардиналом был премьер-министр Англии Уинстон Черчилль.

Польское правительство Сикорского, поддержав гитлеровскую клеветническую кампанию против Советского Союза, встало на путь пособничества агрессору. По законам военного времени пособничество агрессору подлежит суровому наказанию, поэтому решение Советского правительства о прекращении отношений с предательским правительством Сикорского было полностью обоснованным. По логике военного времени и союзнического долга так же должны были поступить правительства Англии и США. Но вместо этого Черчилль шлёт Сталину письмо за письмом (24.04., 25.04 и 30.04), в которых он уверяет о своей непричастности и пытается убедить Сталина, что разрыв с правительством Сикорского ослабит антигитлеровскую коалицию.

Каким образом? За самозванным лондонским правительством Сикорского не стояли сколько-нибудь серьёзные экономические, политические и военные силы. Всю войну правительство Сикорского утверждало, что оно руководит подпольными антифашистскими организациями в оккупированной Германией Польше. Вот что о них писал Сталин Черчиллю 23 июля 1944 года, в период освобождения Польши: «Так называемые подпольные организации, руководимые Польским Правительством в Лондоне, оказались эфемерными, лишёнными влияния». Реально правительство Сикорского было лишь представительской командой, которая могла только щёки надувать. Довод Черчилля о том, что разрыв с польским правительством может ослабить антигитлеровскую коалицию – откровенная ложь, которая нужна была ему для видимого обоснования невозможности порвать с польским правительством Сикорского. Он действительно не мог с ним порвать, поскольку сам принимал участие в гитлеровской антисоветской затее.

На письма Черчилля Сталин ответил двумя. Первым коротким посланием он извещал о том, «что дело перерыва отношений с Польским Правительством является уже делом решённым», а также обращал внимание на то, что «польская официальная печать ни на минуту не прекращает враждебную кампанию, а наоборот, усиливает её с каждым днём». Второе письмо интересно тем, что Сталин в нём, не выходя за рамки дипломатического этикета, практически напрямую обвиняет Черчилля в соучастии в клеветнической антисоветской кампании, коротко замечая: «Трудно себе представить, чтобы Британское Правительство не было информировано о проектировавшейся кампании».

Польское правительство, образно говоря, ело и пило из рук Черчилля. Совершенно очевидно, что оно было полностью зависимо от британского правительства и было совершенно не в состоянии принять самостоятельное решение в таком серьёзном вопросе. Оно могло действовать только с личного одобрения Черчилля. Пусть устного, но личного. В свете этого вывода становится ясным, кому была выгодна неожиданная гибель Сикорского. Генерал погиб в авиакатастрофе 4 июля 1943 года при возвращении в Лондон из инспекционной поездки на Ближний Восток. Все материалы крушения самолёта, на котором возвращался Сикорский, были засекречены британским правительством. Гибель Сикорского была как нельзя кстати. Освобождение Красной Армией Катыни стало вопросом ближайшего времени. Приближался, как говорят, момент истины. И было неизвестно, как поведёт себя Сикорский в этих условиях, что он предпримет под давлением неопровержимых доказательств расстрела польских военнопленных фашистами. Пособничество Сикорского оккупантам стало бы очевидным для мировой общественности, что нанесло бы непоправимый вред международному авторитету польского эмигрантского правительства. Для Черчилля его подельник Сикорский стал опасен. Как говорят в народе, он слишком много знал. Единственным выходом из создавшегося положения было устранение Сикорского.

Поведение Черчилля в катынском вопросе было не случайным. Политическая деятельность Черчилля во Второй мировой войне - это деятельность двурушника. С одной стороны, он представлял себя как одного из активных организаторов антигитлеровской коалиции, а с другой стороны, он постоянно, всю войну наносил вред своему же союзнику – Советскому Союзу. Два года, с 1942-го по 1944-й, Черчилль под любым предлогом оттягивал открытие второго фронта. Кому это было выгодно? Только Германии. Получается, что Черчилль действовал на пользу своему противнику. Такая политическая деятельность может быть расценена только как подлая по отношению к своему союзнику.

12 июня 1942 года было опубликовано коммюнике об итогах переговоров в Лондоне между Черчиллем и Молотовым, в котором говорилось о полной договорённости сторон в создании второго фронта в 1942 году. Через два месяца, несмотря на подписанное коммюнике, Черчилль нагло отказывается от своих же решений открыть второй фронт в 1942 году. 13 августа 1942 года Сталин в своём меморандуме Черчиллю по этому поводу, в частности, пишет: «Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный удар по всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского Командования». Сталин, видимо, исходя из дипломатических норм, не пишет прямо, что отказ от создания второго фронта выгоден противнику, Германии, но это и так ясно.

На следующий день, 14 августа, Черчилль отвечает Сталину следующим: «Ни Великобритания, ни Соединённые Штаты не нарушили никакого обещания. Я обращаю внимание на пункт 5 моего меморандума, вручённого г-ну Молотову 10 июня 1942 года, в котором отчётливо сказано: «Поэтому мы не можем дать никакого обещания». В 5-м пункте своего меморандума, врученного Молотову за два дня до подписания коммюнике, Черчилль писал: «Мы готовимся к десанту на континенте в августе или сентябре 1942 года. Как уже было ранее разъяснено, главным фактором, ограничивающим размеры десантных сил, является наличие специальных десантных средств. Однако ясно, что если бы мы ради того, чтобы предпринять действия любой ценой, пустились бы на некоторую операцию, которая окончилась бы катастрофой и дала бы противнику возможность торжествовать по поводу нашего провала, то это не принесло бы пользы ни делу русских, ни делу союзников в целом. Заранее невозможно сказать, будет ли положение таким, что станет возможным осуществить эту операцию, когда наступит указанный срок. Поэтому мы не можем дать никакого обещания в этом вопросе».

В 5-м пункте отражена вся суть политической деятельности Черчилля во время войны. «Мы готовимся, но не обещаем». Меморандум Черчилля был начальным документом в переговорах с Молотовым, отражавшем позицию Черчилля в начале переговоров, а коммюнике - это документ, отражавший принятые обоими сторонами решения в результате переговоров. После подписания сторонами коммюнике меморандум Черчилля терял всякую политическую, юридическую и иную силу. Он имел только исторический интерес, отражая начальное состояние переговоров. Ссылка Черчилля на свой меморандум – это самый настоящий циничный и наглый отказ выполнить принятые на себя обязательства.

Черчилль прекрасно понимал, что при тяжелейшем тогдашнем положении Советского Союза Сталин будет вынужден проглотить такой обман. Иначе как издевательскими не назовёшь рассуждения Черчилля в ответе Сталину о том, что «разговоры относительно англо-американского вторжения во Францию в этом году ввели противника в заблуждение и сковали его значительные военно-воздушные и сухопутные силы на французском побережье Канала (Канал - английское наименование пролива Ла-Манш. – Е.И.)». Зачем, мол, открывать второй фронт, если даже разговором о нём мы оттягиваем на себя значительные силы противника.

В то время, когда на фронтах Советского Союза ежедневно гибли тысячи бойцов, гитлеровцами ежедневно уничтожались тысячи мирных граждан, Черчилль позволял себе заниматься безответственной политической игрой, словоблудием и прямым обманом. 12 февраля 1943 г. Черчилль уверяет Сталина, что операция форсирования Канала будет осуществлена в августе 1943 г., а уже в письме от 4 июня 1943 г., отказывается от своих обещаний, извещая Сталина о переносе операции на весну 1944 г. Сталин в очередной раз вынужден был смириться с обманом союзников. Обращает на себя внимание то, что Рузвельт и Черчилль обещали Сталину открыть второй фронт в августе 1943 г., т.е. тогда, когда будут известны предварительные итоги летней кампании боёв на Восточном фронте. Можно предполагать, что если бы гитлеровцы побежали так, как они побежали в 1944 году, то господа Рузвельт и Черчилль открыли бы второй фронт, чтобы поучаствовать в победе. Но усилившись благодаря успешной весенней мобилизации, гитлеровцы не побежали, а только лишь, по их же словам, планомерно отступили с целью выравнивания линии фронта. Поэтому, хотя конечная победа Советского Союза в войне уже была для всех очевидна, сил у германских войск было ещё достаточно, чтобы основательно потрепать Красную Армию и ухудшить послевоенное состояние Советского Союза. Полагаю, к такому итогу стремились господа Рузвельт и Черчилль, отказавшись открыть второй фронт в августе 1943 года.