Читать онлайн «Газета "Своими Именами" №16 от 15.04.2014». Страница 18

Когда пошёл четвёртый месяц, я подумал, что ведь есть ещё ректоры: академики виноградниковы или садовниковы, которые руководят и направляют. Да! Они есть! Они действительно руководят и направляют. Но ведь и они живут в новом рыночном мире. У них, правда, с зарплатами, наверное, всё в порядке. Но у них есть и более возвышенные цели. Им надо подобострастно сниматься в телевизионных клипах вместе с рыночными вождями и вместе с ними амбициозно мониторитъ ситуацию.

Тогда я обратился к директору института языкознания РГГУ доктору Кронгаузу, зная, что он не мониторит амбициозно ситуацию перед телекамерами вместе с рыночными вождями. Меня подтолкнуло обратиться к нему спокойствие, с которым он однажды по телевизору толковал современные слова. За спокойствием показалось наличие глубины знаний. Однако безразличие или наплевательское отношение - это также веские причины спокойствия. А самая спокойная разновидность спокойствия - это равнодушие: «Не бойтесь врагов и предателей, - когда-то было сказано, - бойтесь равнодушных, только с их молчаливого согласия совершаются все преступления в мире».

На моё предложение оказать противодействие уничтожению русского языка и русского сознания барон лингвистики фон Кронгауз сказал своей секретарше, что он это не комментирует. Почему специалисты лингвистики отказались обратить внимание на болезнь нашего сознания, которая может стать смертельной? Потому что рынок с потрохами поглотил науку, и та безропотно следует его желаниям. Также и печать. Журналам «Наш современник», «Новый мир» и другим не до народной беды, они на содержании капитала, а для него, как известно, нет таких преступлений, которые бы его остановили в погоне за прибылью.

Поражение языка я сравнил с раковой болезнью и назвал «Раком сознания». Однако понятно, что это образное выражение, и каким бы поразительным ни было сходство, оно лишь добавляет яркие краски в описание, но не называет причин порока.

Почему рыночные вожди и телевизионные «мыслители», обращаясь к народу, больше любят говорить иностранными словами, нежели русскими? Почему они импортными словами охотнее выражают свои мысли и взгляды, нежели русскими? Почему они лучше понимают друг друга, избегая русских слов?

Потому что рыночные понятия с трудом внедряются в обычаи нашего работающего народа и в его сознание. Они нужны, прежде всего, тем, кто грабит общественные богатства, казну и друг друга, кто берёт взятки, обдирает работающих и всё вывозит за рубеж. Тысячекратное увеличение проституции, наркомании, бандитизма, взяточничества, казнокрадства и религии не дали нам рыночных ценностей. Поэтому навязчиво заменяя отечественные понятия импортными, нам навязчиво насаждают импортное рыночное сознание, чтобы народ не сорвал с себя рыночного намордника.

Таков порок нашего общества, условно названный раком сознания. Если к нему добавить упадок когда-то лучшего в мире театра, упадок когда- то лучшего в мире образования, прекращение читать когда-то самого читающего в мире народа, упадок кино, науки и промышленности, полное исчезновение народных песен, музыки и всего народного, превращение лучшего в мире телевидения в телевидение идиотов, и к духовному вырождению присовокупить снижение рождаемости за 23 рыночных года более чем на 15 миллионов человек, станет очевидно, что рыночное общество - это самовырождающееся общество.

О.Л. ГУСАРЕВИЧ

(Продолжение. Начало в №№21,22,25,34,36,38,40,44,47,49-52 2013г., 3-15 2014г.)

Правда, не следует преувеличивать, считая отданный Кузнецовым приказ какой-то трагедией. Ведь он приказал отвести подразделения предполья буквально сразу за оборонительные сооружения, поэтому в данном случае это практического значения почти не имело. Этот случай показателен именно в том плане, что Тимошенко и Жуков устно фактически отменяли свои письменные директивы.

После боя с немцами на границе и принятия "Директивы №1" основным объектом внимания Тимошенко и Жукова стал командующий ПрибОВО-СЗФ Кузнецов. Тем более что столкновения там продолжались и с наступлением темноты:

"На участке 107-го пограничного отряда (начальник отряда майор П.С. Шалымагин, начальник штаба капитан А.С. Григорьев) уже 21 июня 1941 года пограннаряды 1-й и 7-й застав имели столкновения с солдатами регулярных войск гитлеровской армии, которые поодиночке и группами с наступлением темноты стали нарушать границу". (Пограничные войска СССР в годы второй мировой войны 1939-1945. М: Граница, 1995, с.113.)

Он и ранее, как наиболее продвинутый в отношении боеготовности, уже подвергался обработке с их стороны. Вот в каком  состоянии запомнил Кузнецова начальник связи 11-й армии в конце дня 21 июня:

«Не слишком ли вы открыто сосредоточились у границы? – спросил командующий округом Ф.И. Кузнецов. – Как бы на той стороне не пронюхали об этом. Не избежать тогда неприятностей.

- Мы все сделали, чтобы наши перемещения не вызывали подозрений. Просто соединения оставили лагерь в порядке учений, - ответил И.Т. Шлемин.

- Руководство одобрило?

- Есть решение Военного совета армии.

- Мне доложили, что и боеприпасы выданы войскам.

- Выданы.

- Пожалуй, поторопились. Осторожнее с ними. Один случайный выстрел с нашей стороны немцы могут использовать как повод для любых провокаций.

- Понимаем. Люди строго предупреждены.

Несколько секунд оба стояли молча, уставившись друг на друга…

Кузнецов нервно то надевал, то снимал перчатки.

- Запутанная обстановка. Страшно запутанная…

Командующий округом направился к выходу. Был он заметно расстроен, шел углубленный в свои мысли, ничего не замечал. Уже сидя в машине что-то собирался сказать  начальнику штаба армии, но промолчал и только махнул рукой:

- Ладно!

Конкретных указаний он не дал. Но мы были довольны уже тем, что боеприпасы остались в войсках.

Через два часа я выехал в форт №6.

Наступил вечер 21 июня». (Агафонов В.П. Неман! Неман! Я – Дунай! М., Воениздат, 1967, с.24-25.)

Уже тогда Кузнецов выглядел несколько подавленным, но еще сопротивлялся – к примеру, разрешил войскам оставить боеприпасы. Но после первого боя и последующих стычек на границе на него стали давить сильнее, упирая на то, что именно на его участке произошел вооруженный конфликт. В конце концов Кузнецов вынужден был кое в чем отступить. Кроме того, в обход него кто-то прямо давил также на командующих армиями и нижестоящих командиров. К примеру, вечером 21 июня в ПрибОВО представители командования округа, приехавшие из Риги, пытались отбирать боеприпасы, выданные еще 18-20 июня! Но когда прибывший в штаб 11-го стрелкового корпуса член Военного совета округа П.А. Диброва распорядился отобрать боеприпасы, то командир корпуса Шумилов справедливо потребовал от него письменный приказ. И Диброва такого приказа ему не дал! (Военно-исторический журнал 1989/5, с.25, 28.) То есть писать их почти никто (за исключением, и то в некоторой степени, самого Ф.И. Кузнецова) не решался. Потому что знали, что они шли вразрез с отданными ранее официальными директивами наркомата обороны, принятыми по указанию  главы правительства.

В то время как основное внимание по телефону Жукова и Тимошенко уделяли  Кузнецову, в остальных округах командиры сидели в своих штабах и ждали распоряжений из наркомата обороны. На какой-то период другие командующие остались без давления Тимошенко и Жукова. Когда же по телеграфу они получили из Генштаба уведомление, что в ближайшее время к ним поступит важная шифровка, то многие справедливо посчитали, что там будет подтверждение требованиям «Директивы 20.06.41» о выводе войск на позиции. И начали выполнять это каждый на свой лад.

В Одесском округе генерал Захаров, не дожидаясь шифровки, приказал всем войскам занять позиции в своей полосе обороны, включая предполье.

В 6-й армии КОВО, как уже говорилось, 97-я и 41-я стрелковые дивизии еще до полуночи двинули отряды поддержки пограничников, оставив пока главные силы дивизий в лагерях. А в соседней 26-й армии 72-я и 99-я стрелковые дивизии находились на позициях полностью. Тем не менее в КОВО долго еще мешали войскам занимать свои позиции в полосе обороны только 5-й армии. К примеру, командир 45-й сд Г. И. Шерстюк вспоминал:

"К 8-30 22-го июня начальник штаба дивизии восстановил связь по линии Ковель – Любомль и вызвал меня к телефону. На мой первый вопрос "Каковы распоряжения свыше на действия дивизии", я получил распоряжение командира 15 СК: "Провокация, частям дивизии быть в гарнизонах в полной готовности, категорически запретить пограничному отряду ведение огня, ждать дополнительных распоряжений". (ЦАМО, ф.15, оп.881474, д.12, с.161.)