Читать онлайн «Левая Политика. Между выборами и забастовками». Страница 31

Немедленным итогом общенациональной забастовки стали переговоры транспортников с министром труда и социальных отношений Ксавье Бертраном, которые, однако, ни к чему не привели. Министр объявил, что не может идти и речи об отмене решения удлинить срок выплаты пенсионных взносов до 40 лет, которое нанесёт серьёзный удар по специальным режимам. Со своей стороны, профсоюзы железнодорожников призвали к новой общенациональной мобилизации против планов правительства в случае, если реформа специальных режимов «не будет пересмотрена». Поскольку ни одна из сторон не пошла на уступки, 13 ноября началась новая, на этот раз бессрочная, забастовка машинистов, контролёров и других служащих SNCF, которая продлится до тех пор, пока правительство не согласится с основными требованиями бастующих. На следующий день к железнодорожникам, по традиции, примкнули водители автобусов и машинисты поездов метро (RATP), а также энергетики (EDF и GDF), выдвинувшие правительству ультиматум пересмотреть план пенсионной реформы.

20 ноября, через неделю после начала бессрочной забастовки транспортников, протестное движение во Франции достигло своего апогея: не вышел на работу каждый третий работник государственного сектора. Учителя, воспитатели дошкольных учреждений, работники больниц, почты, банков, аэропортов и метеорологических станций, СМИ и издательств бастовали против уменьшения финансирования госсектора и решения не замещать половину ставок, освобождающихся после ухода людей на пенсию. По данным организаторов манифестаций, на улицу в крупных городах Франции в этот день вышли около 700 тысяч госслужащих, к чьим требованиям увеличения числа рабочих мест и роста зарплат в госсекторе присоединялся протест против всего пакета мер, предусмотренных правительством: «Нет введению медицинской франшизы!», «Нет повышению НДС!», «Нет уменьшению налогов для богатых!».

В наибольшей степени мобилизация коснулась работников образования (более 50 % бастующих), возмущённых предусмотренным в 2008 году сокращением 11200 ставок учителей и административного персонала, которое грозит привести к дальнейшему ухудшению условий труда, и так далеко не идеальных. При этом увеличение нагрузки на учителей и преподавателей вузов не будет компенсировано ростом заработной платы. «Работать больше, чтобы зарабатывать меньше, и меньше рабочих мест для всех», — с горькой иронией переиначивают президентский лозунг учителя. Помимо этого, конфедерация профсоюзов работников образования выступила с требованием компенсировать снижение покупательной способности учителей, упавшей за последние 15 лет на 20 %.

Жёсткое противостояние профсоюзов транспортников и правительства, самое мощное после 1995 года, когда правительством Алана Жюппе была предпринята предыдущая попытка отмены специальных режимов, пресса не замедлила окрестить «чёрным ноябрём». Если в 1995 году после того, как в течение месяца было полностью блокировано движение поездов и общественного транспорта, правительству пришлось отступить, то на этот раз власти намерены стоять до конца. Две недели, пока длилась бессрочная забастовка транспортников, страна оказалась практически парализована. Потери только от дезорганизации грузовых перевозок превысили 100 млн евро. Наконец, 20 ноября прошли новые консультации с правительством. Ключом к выходу из социального кризиса стала идея отдельных переговоров по каждой компании и отрасли, которые должна затронуть реформа «специальных пенсионных режимов». Однако многие проблемы, касающиеся индексации пенсий и т. д., остались не разрешёнными. И хотя конфликт вышел из острой фазы, профсоюзы ещё далеки от того, чтобы сложить оружие…

«Чёрный ноябрь» ознаменовался также мощным студенческим движением, направленным против реформы университетов. Реформа эта была провозглашена правительством как один из приоритетов. Чем обосновывается её необходимость? Уже давно общим местом стали жалобы на высокий процент неуспевающих (50 % отсева после первого года обучения), недостатки профессиональной ориентации, тяжёлые условия жизни многих студентов, неудовлетворительное состояние большинства зданий университетов и аудиторий, плохое оснащение лабораторий и т. д. Не последнюю роль, по мнению правительства, играет то, что французские университеты слабо представлены в международных рейтингах вузов. Французские университеты становятся неконкурентоспособными: так, лишь три из них фигурируют в первых пятидесяти строчках «шанхайского списка» (в нём лидируют американские и британские вузы). Универсальным решением, предложенным правительством, стало расширение автономии университетов. Что в действительности скрывается за понятием «автономии» и почему лето и осень прошли под знаком борьбы студенческих профсоюзов против этой реформы?

Проект закона об автономии университетов, обнародованный правительством 19 июня, должен был позволить французским вузам контролировать стратегию своего развития по образцу американских университетов и ввести в сферу высшего образования принцип конкуренции. Исторически сложилось так, что французские университеты практически полностью зависят от государства в том, что касается финансирования, управления имуществом, найма преподавательских кадров и административного персонала. Сегодня университет не может вводить или упразднять ставки, и даже для их перераспределения между факультетами требуется предварительное согласие министерства. Он также не имеет права по своему усмотрению изменять размер зарплаты своего персонала. Наконец, он не может ни отбирать, ни свободно назначать плату за обучение. По мнению правительства, система образования стала бы более эффективной, если бы государство предоставило университетам больше полномочий и позволило им стать собственниками их имущества.

Идея «модернизации» системы высшего образования возникла ещё несколько лет назад, но неизменно встречала сопротивление, исходящее изнутри университета. Автономия означает возрождение принципа конкуренции и при этом предполагает селективность, рост платы за обучение, неравенство между столичными и региональными вузами и т. д. Ведь если позволить университетам самим определять политику набора и привлекать более «дорогих» профессоров, то это отразится на доступности обучения в некоторых вузах. Кроме того, в этом случае увеличится разрыв между наиболее успешными университетами, которые постараются выйти на международную сцену и тем самым поднять престиж своих дипломов на рынке труда, и провинциальными вузами. Другим последствием реформы может стать более широкое распространение краткосрочных контрактов, а значит, более шаткое положение университетских преподавателей, до сих пор имеющих пожизненный статус госслужащего.

Стремясь успокоить недовольных, власть привлекла к консультациям по закону об автономии представителей университетского сообщества и студенческого профсоюза UNEF. В результате в первоначальный текст были внесены изменения (расширение Совета администрации с 20 до 30 человек с включением в него 3–5 представителей студентов, предоставление университетам пятилетней отсрочки перехода к новому статусу, исключение положения о возможной селекции при поступлении в университет или об ограничении доступа к магистерскому циклу обучения). Однако 11 августа, после публикации принятого на внеочередной парламентской сессии Закона о свободах и обязанностях университетов (закон Пекресс, по имени нынешнего министра образования и науки, или закон LRU), студенческие профсоюзы вновь заявили о своём несогласии с опасной и неадекватной, с их точки зрения, реформой высшего образования. Для более существенной студенческой мобилизации потребовалось дождаться начала учебного года.

В октябре-ноябре к забастовкам госслужащих и железнодорожников добавилось бурление внутри университетов: собрания генеральных ассамблей, написание петиций, локальные забастовки персонала… Нередко протест принимал такие радикальные формы, как блокирование доступа студентов и преподавателей в здания университетов. Примеру отделения Толбьяк Сорбонны в Париже, которое с 30 октября удерживали активисты левых и ультралевых студенческих групп, последовал 21 университет по всей Франции (по состоянию на 14 ноября). Как правило, их итогом становились столкновения с силами полиции при освобождении захваченных помещений, а порой — столкновений с противниками «революционного» метода борьбы из числа самих студентов. Справедливости ради необходимо отметить, что захват зданий приветствовался далеко не всеми студентами и преподавателями и иногда осуществлялся вопреки воле большинства, выраженной путём голосования на генеральных ассамблеях университетов. Так, в блокировании Натского университета принимало участие 100 студентов из 31 тысячи, Ренна-2 — 500 из 21 тысячи, Сорбонны Париж-1 — 70 из 39 тысяч и т. д.