Читать онлайн «Почему РФ - не Россия». Страница 48

Поскольку создание советской интеллигенции происходило под знаком борьбы за

«социальную однородность общества», коммунистический режим целенаправленно

формировал совершенно определенный социальный состав интеллектуального слоя,

придавая этому огромное, часто самодавлеющее значение. В идеале (впредь до

исчезновения этого слоя как такового) желательно было иметь его полностью

«рабоче-крестьянским» — так, чтобы каждое новое поколение интеллигенции было бы

интеллигенцией «в первом поколении». Полностью этого достичь не удалось, но,

благодаря контролю за социальным составом студентов, режим обеспечивал её

абсолютное преобладание в составе интеллектуального слоя до самого конца,

сохраняя общий облик советской интеллигенции как «интеллигенции первого

поколения», так что в целом задача создания новой, особого рода советской

интеллигенции была выполнена. В общественном сознании она в целом закономерно

утратила те черты, которые бы существенно отличали её от остального населения,

ибо преобладающая часть тех, кто формально по должности или диплому входил в

состав «образованного сословия», по своему кругозору, самосознанию, реальной

образованности и культурному уровню ничем не отличалась от представителей других

социальных групп. И в свете этого можно сказать, что мечты о «стирании граней» и

«становлении социальной однородности» получили-таки в советской действительности

некоторое реальное воплощение.

Успешное развитие государственного организма в огромной степени зависит от того,

насколько удается «совместить» элиту интеллектуальную с элитой

управленческо-политической, проще говоря, в какой мере удается в данном обществе

привести интеллектуальные качества человека в соответствие с его общественным

положением (то, что И. Ильин называл «идеей ранга») — обеспечить продвижение по

служебной лестнице если не наиболее одаренных, то, по крайней мере, наиболее

образованных людей. (Если одаренность может оцениваться субъективно, то уж для

уровня образования в каждом обществе существуют объективные критерии, и по тому,

насколько они оказываются значимы для служебной карьеры, можно судить об

установках данного общества.)

Так вот, если управленческая элита дореволюционной России состояла из лиц,

получивших лучшее для своего времени воспитание и образование, если

государственная элита современных европейских стран также в огромном большинстве

состоит из выпускников самых престижных университетов, то в СССР наблюдалась

прямо противоположная картина: высший политико-управленческий слой отличался

едва ли не самыми худшими культурно-образовательными характеристиками среди

других категорий лиц умственного труда в стране. Хотя в СССР имелось несколько

престижных учебных заведений, действительно отличающихся качеством даваемого

образования (пусть даже только на фоне других советских вузов), лишь в виде

исключения можно было встретить их выпускников в составе управленческой элиты.

Типичное же образование её членов — провинциальный технический вуз плюс ВПШ

(высшая партийная школа), т.е. учебные заведения наинизшего общекультурного

уровня. То обстоятельство, что средний уровень образованности и культуры

партийной номенклатуры был ниже такового интеллигенции в целом, привнесло

некоторых объективную правомерность в известное противопоставление «чиновник —

интеллигент» (лишенного смысла до революции, когда культурный уровень высшего

эшелона власти был выше среднего уровня тогдашнего интеллектуального слоя).

До революции материальное обеспечение интеллектуального слоя в целом было

достаточно удовлетворительным. Правда, связь «образованного сословия» с

собственностью была незначительной, огромное большинство его членов не имело ни

земельной, ни какой-либо иной недвижимой собственности. Зато жалованье и доходы

лиц умственного труда от своей профессиональной деятельности были довольно

высоки, в несколько раз превышая доходы работников физического труда. На

госслужбе при выслуге установленного срока пенсия назначалась в размере полного

оклада жалованья. Жалованье рядовых инженеров на государственной службе

составляло около 2 тыс. руб., в частном секторе — до 3 тыс. и более, земские

врачи получали около 1,5 тыс. руб., преподаватели средней школы — от 900 до 2500

руб., младшие офицеры 660–1260, актеры — 1200–1800, адвокаты — 2–10 тыс.,

профессора вузов — 3–5 тыс. Заработки наиболее известных художников, актеров,

адвокатов, профессоров, руководителей транспорта и промышленности простирались

до 12 и более тыс. руб. В целом же в 1913 г. при среднем заработке рабочего 258

руб. в год заработок интеллигенции составлял 1 058 руб. (технического персонала

— 1 462 руб.). Лишь некоторые низшие категории интеллектуального слоя: учителя

сельских начальных школ, фельдшера и т.п. — имели заработки, сопоставимые с

основной массой населения. Так что благосостояние среднего представителя

«образованного сословия» позволяло ему поддерживать свой престиж и отвечало

представлениям о роли этого слоя в обществе.

Статусу же советской интеллигенции в обществе соответствовал и низкий уровень

благосостояния. В 20-х годах, средняя зарплата рядового представителя

интеллектуального слоя сравнялась или была несколько ниже заработков рабочих,

тогда как до революции была в 4 раза выше последних. Исключение режим делал лишь

для узкого слоя специалистов тяжелой промышленности и высших научных кадров,

оправдывая это временной острой потребностью в этих кадрах. Причем наиболее

сильно пострадали её средние и высшие слои (если учителя начальных школ получали

до 75% дореволюционного содержания, то профессора и преподаватели вузов — 20%,

даже в конце 20-х годов реальная зарплата ученых не превышала 45%

дореволюционной). До революции профессор получал в среднем в 15,4 раза больше

рабочего, в конце 20-х годов — лишь в 4,1 раза. В 40–50-х годах зарплата

интеллектуального слоя превышала зарплату рабочих, однако в дальнейшем

происходил неуклонный процесс снижения относительной зарплаты лиц умственного

труда всех категорий, особенно усилившийся в 60-х годах, когда почти во всех

сферах умственного труда зарплата опустилась ниже рабочей. В начале 70-х ниже

рабочих имели зарплату даже ученые, а к середине 80-х — и последняя группа

интеллигенции — ИТР промышленности. С учетом того, что так называемые

«общественные фонды потребления» также в гораздо большей степени

перераспределялись в пользу рабочих, уровень жизни интеллектуального слоя к 80-м

годам был в 2 — 2,5 раза ниже жизненного уровня рабочих (зарплата основной массы

врачей, учителей, работников культуры была в 3–4 раза ниже рабочей). Таким

образом, дореволюционная иерархия уровней жизни лиц физического и умственного

труда оказалась не только выровнена, но перевернута с ног на голову, в

результате чего относительный уровень материального благосостояния

интеллектуального слоя по отношению к массе населения ухудшился по сравнению с

дореволюционным более чем десятикратно. Причем в социологических трудах

подчеркивалась «бесспорно позитивная направленность» этого процесса как «одной

из существенных сторон движения социалистического общества к социальной

однородности».

Особенно резко отразились на качестве и положении интеллектуального слоя подходы

к политике в области науки и образования, заданные в конце 50-х — начале 60-х

годов. Именно тогда профанация высшего образования достигла апогея: открывались

десятки новых вузов, не имеющих реальной возможности соответствовать своему

назначению и была заложена основа для невиданного «перепроизводства»

специалистов, столь катастрофически обнажившегося к 80-м годам. Именно в

результате и в ходе расширения в эти годы слоя лиц интеллигентских профессий

произошло решающее, «переломное» падение престижа умственного труда и

качественное понижение относительного благосостояния занимающихся им людей. Еще

одним обстоятельством, определившим новый этап качественного падения уровня

интеллектуального слоя в 60-х годах по сравнению с 50-ми, было то, что как раз к

тому времени был полностью исчерпан запас специалистов дореволюционной формации,

получивших действительно полноценное образование. С их исчезновением было

окончательно утрачено понятие о критериях образованности и общей культуры.