Читать онлайн «Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина». Страница 11

Понятно, что Советское правительство не могло поддерживать отношения с этим предательским польским правительством. И в скором времени последовал разрыв.

Очень многие общественные деятели на Западе, под влиянием коварной и щедро финансируемой англичанами пропаганды польского эмигрантского правительства, в недоумении спрашивали себя: какую же позицию займет в будущем Советское правительство по отношению к Польше? Именно это побудило меня обратиться с письменными вопросами к И. В. Сталину.

Это было в Москве весной 1943 года. Я спросил маршала Сталина, желает ли правительство СССР видеть сильную и независимую Польшу после поражения гитлеровской Германии, и далее — на каких основах должны, сточки зрения маршала Сталина, строиться послевоенные отношения Польши и СССР?

Ночью, ровно через сутки, меня разбудил телефон, звонивший с необычайной настойчивостью. Звонили из отдела печати НКИД, предлагая немедленно туда явиться. Я поспешно оделся, захватив на всякий случай пишущую машинку, и вышел из «Метрополя» с тем приятным чувством ожидания, которое испытывает каждый журналист в предвидении сенсационной новости.

Была прекрасная майская ночь. На зданиях Театрального проезда еще висели портреты советских вождей, выставленные к первомайскому празднику. Этот май, первый после Сталинградской победы, Москва праздновала с особым чувством торжества, и даже в этот поздний час в притихших по-военному улицах еще оставалось что-то от праздничного оживления.

— Имею честь вручить вам письмо от председателя Совета Народных Комиссаров Иосифа Виссарионовича Сталина, — сказал один из работников отдела печати и передал мне большой белый конверт.

«Посылаю Вам мои ответы», — гласило врученное мне письмо.

«1. Вопрос: Желает ли Правительство СССР видеть сильную и независимую Польшу после поражения гитлеровской Германии?

Ответ: Безусловно желает.

2. Вопрос: На каких, с Вашей точки зрения, основах должны базироваться отношения между Польшей и СССР после войны?

Ответ: На основе прочных добрососедских отношений и взаимного уважения, или, если этого пожелает польский народ, — на основе союза по взаимной помощи против немцев, как главных врагов Советского Союза и Польши.

Таким образом, ответы советского вождя, ясные, точные, свободные от дипломатических околичностей, разрушили все планы «лондонских поляков», как карточный домик.

Сочувствие к «лондонским полякам» в кругах западных дипломатов в Москве приняло форму самой ярой враждебности к демократическим представителям польского народа, с которыми сотрудничал Советский Союз, стремясь к установлению крепкой и подлинной дружбы с Польшей. В дипломатическом корпусе не гнушались никакой клеветой, никакими выпадами против Союза польских патриотов, против Комитета национального освобождения, организованного в Холме, против люблинского правительства. Английская военная миссия грубо отказалась прислать своих представителей для участия в церемонии вручения знамени польским дивизиям, обученным на Оке и готовым выступить против врага плечом к плечу с Красной Армией.

В мае 1944 года посетившая Москву делегация Польской народной армии обратилась к послам Англии и США с просьбой о снабжении оружием. Ответа не последовало. А между тем антисоветские группы в Польше продолжали получать английское и американское вооружение. В то время как пламенные призывы Союза польских патриотов находили горячий отклик в сердцах всех поляков, живущих в Советском Союзе, английские дипломаты повторяли клеветнические измышления лондонского польского правительства о новой польской армии, сформированной в СССР.

Помню, какой крик поднялся после моей статьи в «Таймс», описывавшей, как Советское правительство помогает польскому гражданскому населению сохранять польские обычаи и традиции. Я написал эту статью, побывав в детском доме для польских сирот в Загорске, где дети воспитывались в духе истинного польского патриотизма. А несколько позднее, когда после поездки в освобожденный Люблин я был настолько восхищен всем виденным, что позабыл об осторожности и во всеуслышание объявил о своих симпатиях к демократическому правительству, мне пригрозили увольнением из «Таймс».

Эта история заслуживает того, чтобы о ней рассказать подробнее. Люблин в то время не имел телеграфной связи со странами Европы. Единственным средством связи была радиостанция небольшой мощности. Польские власти предложили иностранным корреспондентам передавать свои статьи по радио, предварительно обратись к радиослушателям с просьбой сообщить содержание статей в редакции газет, для которых они предназначались. Опыт удался; несколько английских радиослушателей позвонили в редакцию «Таймс» и передали туда содержание моей корреспонденции.

Вернувшись в Москву, я обнаружил, что ни одна строчка моей статьи о создании первого польского правительства на освобожденной польской земле не попала в печать. Вскоре пришло весьма суровое письмо от редактора с выговором «за выступление по радио с пропагандой в пользу польского правительства».

Несмотря на дальность расстояния между Москвой и Лондоном, до меня доходили отголоски дискуссии, разгоревшейся в редакции «Таймс» по поводу «отсутствия объективности», которым якобы грешат сообщения их корреспондента из Советского Союза.

У меня были все основания подозревать, что источник недовольства находился в английском посольстве в Москве, где, вероятно, предпочли бы видеть на моем месте корреспондента, ничего не имеющего против предварительной «обработки» его сообщений.

Антисоветская позиция большинства англо-американских дипломатов в польском вопросе достигла апогей во время битвы за Варшаву. Их симпатии были особенно велики к Бур-Комаровскому, военному представителю «лондонских поляков», по инициативе которого вооруженные силы в Варшаве начали восстание без согласования с действиями Красной Армии.

Во время битвы за Варшаву группа корреспондентов побывала в Люблине и там услышала от очевидцев рассказ о том, как люди, ставившие свои эгоистические интересы выше патриотического долга, спровоцировали это преждевременное восстание.

Восстановить правдивую картину варшавского восстания было особенно важно в те дни потому, что общественное мнение на Западе всячески сбивали с толку различные официальные и полуофициальные представители печати, приходившие в ярость при одном упоминании о дружбе между Советским Союзом и Польшей и распространявшие злобную и беспардонную клевету о событиях в Польше.

В те дни, когда мы находились в Люблине, Висла уже была форсирована и к югу и к северу от Варшавы. С южной стороны, в Варке, польские и советские войска отбили ожесточенные атаки немецких танковых дивизий. Продвижение к северу от Варшавы не дало ожидаемого эффекта из-за ожесточенного сопротивления немцев в Восточной Пруссии. Командование Красной Армии разработало план окружения немцев в Варшаве, чтобы таким путем спасти столицу Полыни от разрушения, неизбежного при фронтальном наступлении.

Польские войска, сражавшиеся бок о бок с Красной Армией, были поставлены в известность о советском плане обхода Варшавы, и генерал Жимерский говорил нам, что он и его штабные офицеры видели в этом плане единственную возможность спасти Варшаву от разрушения.

Однако польские эмигранты и Лондоне были заинтересованы прежде всего в том, чтобы захватить власть в Варшаве раньше, чем туда придут войска Красной Армии и польского Комитета национального освобождения.

Весь план варшавского восстания был, в сущности, подчинен одной основной цели: обеспечить захват всех главных правительственных зданий, как только разожмется немецкий кулак, удерживающий город. Тотчас же вслед за этим должна быть провозглашена власть правительства Миколайчика. С теми силами и тем количеством оружия, которые имелись в наличии, нельзя было рассчитывать взять Варшаву иначе, как в последний момент. К длительным боям даже и не готовились. Это был чисто политический план.

Варшавяне, истомившиеся в немецкой оккупации, страстно жаждавшие освобождения, горячо отозвались на призыв взяться за оружие. Они не могли знать, что не было сделано никакой попытки согласовать план восстания с командованием Красной Армии. Они не могли знать, сражаясь против превосходящих сил противника в Старом городе, на Театральной площади и в Политехническом училище, что самый план восстания делал невозможным снабжение оружием с воздуха. Они не могли знать, что когда польские освободительные войска по ту столону Вислы предложили доставить повстанцам оружие, Бур-Комаровский отказался сообщить координаты тех двух пунктов за чертой города, куда можно было безопасно сбросить с самолета груз. Только те, кому удалось уцелеть в разрушенном городе, узнали впоследствии, как их предали миколайчиковские политиканы, активно поддержанные Лондоном.