Читать онлайн «Демократизация». Страница 52

8.1. Капитализм

Как и в случае демократии, существует множество определений капитализма. Некоторые концептуализации уделяют особое внимание частным предприятиям, а другие фокусируются на важности производства для конкурентных рынков. Марксисты концентрировались на отчуждении труда от средств производства. Хотя все эти элементы важны, они указывают на идеальные типы, которые никогда полностью не соответствовали реальному миру. Все существующие капиталистические системы допускают определенную роль государственных предприятий, намеренно ограничивают конкуренцию на определенных рынках или допускают ту или иную форму коллективного владения предприятиями со стороны работников. Вместе с тем ни одно из этих отклонений от идеального типа не означает, что соответствующие системы не являются капиталистическими по своей сути. Акцент на «капиталистической ориентации» был зафиксирован в термине Чарлза Линдблома[353] «рыночно-ориентированные частнособственнические системы», включающем все указанные элементы, не претендуя на полноту описания. Термины «бизнес» и «бизнес-акторы» обозначают фирмы, их владельцев и топ-менеджеров, специалистов по связям с общественностью и собственных лоббистов, а также торговые и бизнес-ассоциации. Конечно, в действительности ни одна фирма не похожа на другую, и ни бизнес-ассоциации, ни отдельные компании не являются монолитными акторами. Более того, исследователям иногда нужно проводить различия между бизнес-организациями, фирмами, их собственниками и управляющими. В этой главе, как и в других частях книги, такое разделение будет использоваться только там, где этого требует контекст.

Во-вторых, демократия подразумевает, что лидеры должны быть подотчетны гражданам, обычно посредством свободных и честных выборов. В капитализме такого условия нет. За редкими исключениями решения в компаниях принимают собственники или назначенные ими менеджеры. В лучшем случае главы фирм отчитываются перед акционерами. Однако в отличие от ситуации демократических государств, субъекты решений менеджеров, т. е. обычные сотрудники, не могут избирать лиц, принимающих решения. Подобно смене лидеров в стабильных автократиях, контроль над бизнесом может перейти в другие руки по решению олигархической верхушки. Это ведет к парадоксальной ситуации, когда политическая демократия распространяется все в большем числе государств мира, а бизнес-структуры продолжают управляться как «командные экономики в миниатюре»[354].

Эти противоречия между тем, как организована политическая и экономическая жизнь в капиталистических демократиях, имеют важные последствия для политического, экономического и социального устройства в целом, а также для успеха демократической трансформации и консолидации в частности.

Согласно главному утверждению теории модернизации, экономическое развитие и демократизация связаны с наступлением эпохи Современности (см. гл. 6 наст. изд.). Как только общество достигает достаточного уровня богатства, технологического развития, образования, бюрократизации и развития индивидуальных социальных и политических навыков, граждане разочаровываются в патерналистской политической власти и требуют верховенства народа[355]. Это ведет к ослаблению традиционных политических институтов и в конечном счете к демократизации. С этой точки зрения всеобщее распространение демократии – историческая неизбежность, а ее главная движущая сила – развитие капитализма. Взаимосвязь этих феноменов представлена на рис. 8.1.

Доказательства, что более высокий уровень демократии связан с экономическим развитием, предложены в главе 5 (см. рис. 5.2). Действительно, исторически сложилось, что периоды успешного функционирования рыночных экономик ведут к росту требований демократизации. И если государства, недавно ставшие демократическими, продолжают преуспевать в экономике, демократия в них, скорее всего, сохранится. По словам Сеймура Мартина Липсета[356], «чем богаче страна, тем больше шансов, что она будет развиваться по демократическому пути». Такой подход приписывает капитализму ключевую роль в глобальном распространении демократии, поскольку представляется, что никакая другая социально-экономическая система не способна обеспечить производство общественных благ на том же уровне.

Согласно исследованиям А. Пшеворского и его коллег[357], реальный вклад экономического прогресса состоит не столько в том, что он вызывает демократизацию, сколько в том, что он увеличивает шансы на сохранение политических режимов. Согласно этому подходу, независимо от того, что стимулирует демократизацию, если все большее число стран продолжат свое экономическое развитие, а экономически развитые демократии будут более стабильны, чем другие государства, то со временем число богатых демократий в мире увеличится.

В то время как теория модернизации подразумевает наличие достаточно гармоничных отношений между расширением экономических свобод и демократических политических прав, другие концепции подчеркивают важность классового конфликта для капитализма и демократии. Согласно Дитриху Рюшемайеру, Эвелин Стивенс и Джону Стивенсу[358], развитие капитализма способствовало демократизации главным образом потому, что оно трансформировало классовую структуру, усиливая городской рабочий класс, владельцев малого бизнеса и специалистов среднего класса, одновременно ослабляя зажиточный класс землевладельцев. Но при этом рабочие классы были последними, которые получили политическое представительство, и им приходилось вырывать его из рук привилегированных групп в ходе затяжной и часто насильственной борьбы. Иногда это было связано с внутригосударственными конфликтами. По мнению Йорана Терборна[359], две мировые войны позволили классам, исключенным из политической жизни, добиться представительства либо потому, что у них появлялись внешние союзники, либо из-за того, что правящие элиты шли на политические уступки низшим классам в обмен на поддержку ведущихся государствами военных действий.

Рис. 8.1. Отношения между экономическим развитием и демократией в соответствии с теорией модернизации

Конституционные и республиканские формы правления были изначально созданы для удовлетворения политических требований поднимавшихся коммерческих классов. В Англии в результате Славной революции 1688–1689 гг. был принят Билль о правах, расширились полномочия парламента и независимость судебной власти. Она также создала условия для того, чтобы виги, которые затем стали политической партией нарождавшейся буржуазии, смогли разрушить монополию основанных в результате правительственных концессий торговых картелей, что было ключевым шагом в установлении в Англии рыночного капитализма. Однако хотя революция расширила доступ аристократии, а затем и владеющих собственностью граждан к политической власти, а также устранила барьеры для развития современной коммерции и торговли, она не установила демократию. Скорее, она придала импульс процессу постепенного расширения политического участия на все взрослое население. В Великобритании и других частях Европы этот процесс занял еще около двух столетий, прежде чем было закреплено распространение гражданских и политических прав на основные группы населения. Все это время капиталистические предприниматели, либеральные мыслители и государственные деятели относились к такому развитию со скептицизмом, а зачастую и с неприкрытой враждебностью. И у них были на то основания. Постепенное предоставление избирательных прав не только имущим слоям, но и всему взрослому населению сопровождалось значительным урезанием прав владения собственностью, перераспределением и появлением государства всеобщего благосостояния[360].

Тем не менее развитие капитализма все-таки внесло вклад в демократизацию, хотя бы за счет дерадикализации низших классов, предотвращения насильственных революций и ограничения угроз частной собственности. С этой точки зрения капиталистические элиты обменивали политические уступки на сохранение контроля над экономикой. Дарон Асемоглу и Джеймс Робинсон[361] показали, как состоятельные элиты в Великобритании, Франции, Швеции и Германии соглашались на предоставление рядовым гражданам прав голоса, пусть это и вело к увеличению налогов на богатство и доходы. Согласно этой позиции, демократизация была ценой, которую элиты согласились заплатить, чтобы избежать угрозы насильственного низвержения зарождавшегося капиталистического порядка.