Читать онлайн «ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии». Страница 28

Страх перед identity не ограничивается только Европой: многие либералы в Америке боятся христианских евангелистов, видя в них угрозу демократии. Они убеждены, что евангелисты пытаются подорвать выдержавшее испытание временем разделение религии и государства и снять те барьеры, которые были установлены для предотвращения тотального господства одной самоидентификации.

Я встречался со многими американскими евангелистами. Многих удивляет их необычайно теплое отношение к евреям и Израилю, но на самом деле это отношение родилось не на пустом месте Пуритане в намного большей степени, чем другие религиозные течения, идентифицируют себя с Ветхим Заветом Для них Америка, новый мир, в который они прибыли, в каком-то смысле символизирует Землю обетованную. Более того — в американской истории не было преследований евреев Несмотря на это многие евреи испытывают по отношению к евангелистам чувство страха и недоверия История вражды и преследований со стороны христианской церкви по отношению к евреям, миссионерская деятельность этой церкви и отрицание ею на протяжении веков легитимности иудаизма дают евреям прекрасные основания не доверять христианам-евангелистам — особенно учитывая тот факт, что их поддержка евреев основывается на вере в то, что перед приходом мессии все евреи должны обратиться в христианство.

Тем не менее во время посещения многих митингов евангелистов на меня не могли не произвести впечатления их глубокая симпатия к Израилю и большое количество израильских флагов, являвшихся непременной составной частью этих митингов. — вещь, которую совершенно невозможно увидеть где-либо еще в мире. Когда евангелисты говорят о наших «общих корнях» и «общей приверженности к Богу», многие мои друзья начинают нервно ерзать в креслах. «Разве ты не понимаешь, — говорят они мне, — даже если они не хотят обратить нас в христианство немедленно, они поддерживают Израиль только лишь для того, чтобы ускорить второе пришествие и Спасение». «Какое это имеет значение? — отвечаю я им. — По крайней мере, до прихода мессии у нас есть что делать вместе Когда же он придет, мы сможем решить наш спор, просто спросив его, был ли он здесь прежде. Но до тех пор, пока у нас есть общие враги, до тех пор, пока фундаменталистский, отрицающий демократию ислам угрожает не только Израилю, но и всему свободному миру, давайте трудиться вместе ради взаимной пользы».

Чувство доверия, которое я питаю к евангелистам, во многом основано на моем прошлом опыте. В СССР пятидесятникам запрещалось исповедовать свою религию, их беспрерывно преследовали и высылали, вытесняя все глубже и глубже в Сибирь, вплоть до границы с Китаем — но и там их не оставляли в покое Как неофициальный представитель диссидентского движения по связям с прессой, я в середине семидесятых годов помог лидерам пятидесятников установить их первые контакты с иностранными журналистами, аккредитованными в Москве. Когда меня арестовали, тысячи пятидесятников постились и молились за мое освобождение. В тюрьме я пришел к выводу, что люди с сильной identity являются моими лучшими и самыми надежными потенциальными союзниками — но то же самое справедливо и для свободного общества. Нет сомнений, что такой союз может быть основан только на верности основным принципам демократии. В то же время те, кто исповедует эти принципы, но при этом не обладает сильной identity, в итоге могут оказаться весьма ненадежными союзниками.

На самом деле вопрос ставится так: кто лучше подготовлен к борьбе? Люди с сильным самосознанием и приверженностью к демократии или демократы, отвергающие identity как предрассудок? Какое общество устойчивее? Общество, сильное своими корнями, своим коллективным самосознанием, уважающее право каждого на выражение своей собственной идентичности, или же общество космополитов, мечтающих об утопическом мире без барьеров, не скрепленном взаимными узами ответственности, истории, традиций? С моей точки зрения, ответ на эти вопросы ясен общество, вооруженное сильными identities, которые в то же время ограничены рамками демократии, сильнее общества демократов, безразличных к своей identity. Те, кто ценит свой уникальный образ жизни, будут намного лучше защищать его именно потому, что им будет за что бороться.

Современные теории утверждают, что само понятие нации было изобретено всего несколько веков тому назад. Но не стоит забывать, что евреи, не подходя ни под какие простые определения и выживая в течение веков исключительно за счет своей сильной identity, являлись нацией в течение трех тысяч пет, будучи при этом большую часть своей истории рассеянными по всему миру. Сталин был абсолютно прав, когда утверждал, что евреи, у которых нет своего государства, общей экономической жизни или, по крайней мере, общего места проживания, не подходят под определение нации. Историк и философ Арнольд Тойнби, который не мог найти рационального объяснения существованию этой нации без своего государства, говорил о евреях как о «реликте» истории.

Тем не менее глубинная связь рассеянных по всему миру евреев в единый народ была не менее реальной, чем у любого другого народа. Объединенные чтением Торы и комментариев к ней, ставших источниками их этики, законов и молитв, они практически каждый день проживали свою совместную историю Разбросанные по континентам, они порой говорили на разных языках, следовали разным традициям, становясь интегральной частью различных государств и обществ, но оставались в то же время единым народом. Вследствие преследований, погромов, насильственного крещения многие евреи были потеряны для еврейства. Позже, когда перед ними открылись ворота внешнего мира, многие евреи ассимилировались Но какие бы испытания ни выпадали на их долю, путь евреев — единого народа, исполненного чувства цели и предназначения. — продолжался сквозь века Как сказал британский историк Пол М. Джонсон. «никакой народ не показал так ясно, как евреи, что у истории есть цель, а у человечества — судьба».

Зта единая еврейская жизнь претерпела глубокие и драматические изменения: после двух тысяч лет скитаний они собрались наконец на земле Израиля для того, чтобы построить свою родину — еврейское государство, в котором они, как нация, смогут найти свое политическое и культурное выражение.

Даже при беглом взгляде на любую западную газету, с ее заголовками и репортажами на первой странице можно подумать, что Израиль — это огромная, населенная десятками, если не сотнями миллионов людей страна Как-то один китаец спросил, почему мир постоянно слышит об Израиле — ведь там проживает всего 50 миллионов человек? Что ж, его вопрос более актуален, чем он мог предполагать, поскольку Израиль меньше штата Нью-Джерси, а население его чуть больше 7 миллионов человек. Действительно, почему же так много внимания сконцентрировано на Израиле?

Израиль — это страна, основой которой является самоидентификация В то же время это страна, чье рождение и выживание стали возможными только благодаря демократии. Без уважения к культуре и истории каждой общины евреев — немецкой, русской, марокканской, эфиопской — было бы невозможно собрать их всех вместе, без предоставления всем равных прав был бы невозможен процесс совместного строительства общего государства после двух тысяч лет рассеяния Зто смыкание демократии и identity, со всеми сопутствующими этому процессу проблемами и вызовами, ставит Израиль в центр мировой конфронтации между этими двумя силами. Географически Израиль — это демократическая страна, окруженная диктаторскими, тоталитарными режимами. С культурной точки зрения — это еврейская страна в центре арабского исламского мира, политически — это национальное государство, сохраняющее верность своей национальной identity в мире, где идеология postidentity находится на подъеме В эпоху постмодернизма большинство его граждан по-прежнему чувствуют свою глубокую связь с древней identity, воссозданной в современном государстве. Более того: Израиль и Европу связывают глубокие общие корни и непростая история. Израиль — часть Запада, подверженная влиянию тех же самых сил, которые породили кризис identity в Европе. В то же время он является частью Ближнего Востока, это передний край борьбы радикального ислама против Запада и его образа жизни. Как сердце еврейской нации, Израиль важен не только для еврейской истории, но и для западной культуры в цепом. Он был и остается той лакмусовой бумажкой, по которой можно судить об уровне угроз, кризисов и тревог, которые угрожают Западу в целом.

Вопросы демократии и identity всегда были в центре внимания отцов-основателей еврейского государства. Многие полагают, что Израиль построен на основе единой, монолитной identity. Это не так — Израиль состоит из многих этнических и религиозных групп, включающих не только мусульман и христиан, друзов и бахаев, но и различные группы евреев из самых разных уголков мира, каждая со своими, присущими только ей обычаями, историей и традициями.