Читать онлайн «Феномен советской укранизации 1920-1930 годы». Страница 42

Действительно, советское политическое руководство крайне беспокоила реакция западноукраинских общественных сил на политику большевиков в УССР. Западная Украина резко отреагировала на политику репрессий и массового голода, который достиг кульминации летом 1933 г. Об этом, в частности, свидетельствовало нападение на советское консульство во Львове 21 октября 1933 г., в результате которого активистом нелегальной Организации украинских националистов М. Лемыком был убит секретарь консульства А. Маилов, а другой сотрудник получил ранение{576}.

Сталинское руководство требовало от Варшавы запретить деятельность польских «прометеистов» и принять самые жесткие меры по поводу антисоветских настроений на Западной Украине. Поскольку эти требования Польша удовлетворить никак не могла, наметившееся было улучшение польско-советских отношений (в июле 1932 г. был заключен пакт о ненападении между СССР и Польшей) вновь сменилось сворачиванием политического сотрудничества.

К тому же наметилась нормализация польско-немецких отношений. Попытки Берлина договориться с Варшавой (польско-немецкая декларация о ненападении была подписана 26 января 1934 г.) рассматривались в Москве как начало сговора, который развяжет руки Польше относительно Украины и станет началом совместного похода против СССР{577}. Как известно, в начале 1934 г. было объявлено о переносе столицы УССР из Харькова в Киев, при этом сообщалось о польско-германских замыслах положить конец существованию украинской советской государственности.

Ноябрьский пленум 1933 г. положил официальное начало антинационалистической кампании на Украине: «КП(б)У проглядела и своевременно не вскрыла усиленного проникновения украинских националистических элементов, остатков разгромленного классового врага в руководящие органы колхозов, МТС, в различные советские, земельные, культурные органы и даже в партийные организации для вредительства и контрреволюционного саботажа мероприятий партии и советской власти. Контрреволюционные элементы… пользуясь флагом украинизации, осуществляли буржуазно-националистические методы взаимного отчуждения трудящихся различных наций и разжигания национальной вражды».

Роль главного «украинского националиста» была отведена покойному Скрыпнику. «Линия Скрыпника» и «возглавляемого им уклона» была направлена, по словам Косиора, на «ослабление хозяйственных, государственных и культурных связей Украины с другими советскими республиками, на ослабление Советского Союза», на «максимальный отрыв украинского языка от русского, на замену сходных с русскими слов в украинском языке польскими, чешскими, немецкими» и, наконец, на «насильственную украинизацию школы»{578}.

Сам набор обвинений весьма показателен. Дальнейшее развитие событий прогнозировалось легко: постепенное усиление централизаторских тенденций и сворачивание украинизации (в первую очередь в области просвещения), недаром на пленуме подчеркивалась неразрывная связь большевистской украинизации и интернационального воспитания масс{579}. В идеологической области выдвигались следующие основные задачи: выращивание «настоящих советских украинских кадров»; укрепление руководства с помощью печати, просвещения, науки и культуры; борьба с «буржуазно-националистической контрабандой на теоретическом фронте» и укрепление связи украинской советской литературы и искусства с литературой и искусством других народов СССР{580}.

Окончательно расставил акценты в пересмотре национальной политики и украинизации XVII съезд ВКП(б), проходивший с 26 января по 9 февраля 1934 г. Заявив о «ликвидации остатков антиленинских группировок», И.В. Сталин предупреждал о живучести «остатков их идеологии», особенно «в области национального вопроса»{581}. В качестве примера была упомянута Украина: «На Украине еще совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью»{582}.

Постышев конкретизировал положение Сталина. В первую очередь он подчеркнул несколько «особенностей классовой борьбы на Украине» (это стало аксиомой и повторялось украинскими руководителями всякий раз, когда речь заходила о контрреволюции, классовом враге и т. п.). В первую очередь на Украине «классовый враг маскирует свою работу против социалистического строительства националистическим знаменем и шовинистическими лозунгами».

Особая же ожесточенность Гражданской войны в этой республике способствовала тому, что «кулак прошел большую школу борьбы против советской власти». Здесь же «больше всего осело обломков разных контрреволюционных организаций и партий». Кроме того, Украина в силу международной ситуации «является объектом притязаний различных интервенционистских штабов». И наконец, была отмечена особенность внутрипартийной ситуации в этой республике: «Уклонисты в КП(б)У в общепартийных вопросах обычно смыкались и смыкаются с националистическими элементами в ее рядах, с уклонистами в национальном вопросе»{583}.

Постышев всячески подчеркивал остроту создавшейся на Украине ситуации. «Националистической контрреволюции на Украине» весьма способствовал «неразоблаченный в течение ряда лет» националистический уклон во главе со Скрыпником. Последний обвинялся как в теоретических, так и тактических ошибках. К первым следовало отнести «толкование национального вопроса… как самостоятельного, самодовлеющего», «подмену задачи борьбы за воспитание классового пролетарского самосознания задачей развития национального сознания», «приукрашивание роли контрреволюционной Центральной рады и украинских националистических партий», переоценку украинского вопроса в октябре 1917 г.

В своей практической деятельности Скрыпник, по мнению Постышева, также совершил ряд ошибок. Задачу борьбы на два фронта в национальном вопросе он подменял борьбой «только лишь против великорусского шовинизма», насаждая «принудительную украинизацию школ». В конечном счете его действия мешали укреплению «братского союза трудящихся народов»: «…Националистический уклон во главе со Скрыпником был прямым продолжением уклона Шуйского в 1927 г…И тот и другой работали на дело отрыва Украины от Советского Союза, на дело империалистического порабощения украинских рабочих и крестьян»{584}. В том же духе были выдержаны выступления на съезде и других делегатов с Украины: Косиора, Петровского, А.Г. Шлихтера.

Таким образом, судьба украинизации была решена окончательно, ибо, как сказал Косиор на XVII съезде ВКП(б), под ее флагом вели «свое вредительское дело» разные «контрреволюционные элементы»{585}. Искоренить эти элементы должны были многочисленные «чистки» партии – могучее орудие «укрепления боеспособности украинской партийной организации в ее борьбе за проведение генеральной линии партии против остатков кулачества, против оппортунизма и национализма»{586}. Объявленная уже в декабре 1932 г. «чистка» постепенно охватила всю украинскую компартию и продолжалась с перерывами на протяжении нескольких лет. Только за 1933 г. численность украинской парторганизации уменьшилась более чем на 100 тыс. членов{587}.

На Украине, как и во всей стране, господствовала удушливая атмосфера взаимного недоверия, подозрительности, доносительства. Массовые репрессии 1930-х гг. проходили на фоне нараставшей военной опасности, а в общественное сознание активно внедрялся мотив уничтожения «пятой колонны». Были арестованы сотни тысяч хозяйственных, партийных, военных работников. Быстро менялось и подвергалось репрессиям советское и партийное руководство национальных республик.

Если раньше на Украине на официальном уровне делали различия между «великодержавным шовинизмом» и «местным национализмом» и выясняли, откуда исходит «главная опасность», то теперь положение изменилось. В постановлении ЦК КП(б)У от 3 ноября 1934 г. говорилось о «новой тактике русских великодержавных шовинистов и украинских националистов, поддерживаемых всей контрреволюцией», заключающейся в создании ими общего блока на «платформе отрыва Украины от СССР», «ослабления позиций СССР и возврата власти помещиков и капиталистов»{588}.

В период репрессий 1930-х гг. любой партийный или советский работник в стране рисковал подпасть под подозрение «компетентных органов». На Украине особую опасность представляло обвинение в «укрывательстве» и «пособничестве» «контрреволюционному блоку националистов и троцкистов». В постановлении от 3 декабря 1934 г. прямо говорилось о наличии «внутри отдельных партийных организаций» различных «оппортунистических, либеральствующих гнилых элементов», прямо смыкающихся с националистами и троцкистами{589}.