Читать онлайн «Дипломатические комментарии». Страница 31

Например, на Венской конференции, созванной в 1814 г. для урегулирования положения в Европе после наполеоновских войн, представители Англии; России, Австрии и Пруссии пытались разрешить все вопросы на закрытых собраниях без участия Франции, а также без участия Испании, Португалии и других малых держав. Говорят, будто отстранение Франции и малых стран от участия в разрешении европейских вопросов было политикой князя Меттерниха, австрийского канцлера. Понадобился весь государственный талант князя Талейрана, чтобы разрушить планы Меттерниха и добиться для Франции места на конференции. Венская конференция, пожалуй, является лучшим в истории примером того, что всегда происходит на международных конференциях. Исходя из того, что наиболее благоприятных результатов всегда можно добиться на секретных собраниях нескольких участников, небольшая группа самых влиятельных держав на всех больших конференциях обычно заранее устанавливала метод ведения и цели заседаний. Поэтому для такой молодой страны, как Япония, необходимо при каждом подобном случае принимать все меры к тому, чтобы обеспечить себе участие в работе конференции и укреплять свое международное положение. Японское правительство было всегда бдительно в этом отношении.

Чрезвычайно лестно то, что на Парижской конференции Япония была одной из пяти великих держав. Однако нельзя думать, что причиной этому была только благосклонность или покровительство других держав. То, что Япония состоит членом совета Лиги наций и была деятельным участником Парижской конференции, является результатом, во-первых, совместных усилий ее политических деятелей и народа под руководством императоров Мейдзи и Тайсё, а во-вторых, ее участия в Лондонской декларации.

Объявив о своем присоединении к Лондонской декларации, японское правительство доложило о своих действиях сначала тайному совету, а затем парламенту. Обе палаты строго осудили правительство. Основной мишенью нападок было то, что, присоединившись к декларации, Япония лишилась возможности заключить сепаратный мир, что возложило на нее слишком большую ответственность. В то время никто не мог предсказать исход войны, и, когда правительство обвиняли в закрытии всех путей к сепаратному миру, у народа создалось впечатление, что все это было следствием присоединения Японии к Лондонской декларации. В ответ на запросы критиков в парламенте правительство заявило, во-первых, что оно не намеревалось заключать сепаратный мир, а, во-вторых, что если бы оно и пожелало добиться сепаратного мира, оно на это не имело права по условиям второго параграфа англо-японского договора о союзе. Поэтому, продолжало правительство, присоединение к Лондонской декларации не внесло существенных изменений в то положение, которое существовало в августе 1914 г., когда Япония объявила Германии войну. Так как парламент направил свои нападки лишь на первую статью декларации, правительство ограничило свои объяснения вопросом о сепаратном мире. На самом деле для правительства наибольшее значение имела вторая статья декларации, касающаяся обмена мнений по поводу условий мира.

Теперь посмотрим на все происходившее в парламенте глазами иностранцев. Общественное мнение Японии осуждало правительство за присоединение к Лондонской декларации, в особенности потому, что благодаря этому Япония не могла заключить сепаратный мир. Так как Лондонская декларация запрещала Японии заключать сепаратный мир, а японский народ осуждал участие Японии в этой декларации, следовательно, рассуждали иностранцы, Япония намеревалась заключить такой мир. Но с какой страной она предполагала заключить мир, как не с Германией? Следовательно, можно было ожидать, что Япония отойдет от Великобритании, Франции и России и заключит мир с Германией. Возможно, она сделает шаг дальше и вступит в союз с Германией против союзников. Такое толкование взглядов иностранцев не было только моим личным впечатлением. Корреспондент могущественного лондонского «Times» был такого же мнения. Я ответил этому корреспонденту, что его заключение было поспешно и показывало, что он недостаточно хорошо знаком с нашей политической жизнью. Интерпелляторы в парламенте, продолжал я, лишь воспользовались дипломатическим вопросом для внутриполитической борьбы. На самом деле они не нападали всерьез на обязательство заключить совместный мир. Их целью было ослабить позицию правительства, и они считали, что этот вопрос был хорошим оружием в их руках. Вот как я объяснил обстановку английскому корреспонденту, и я не хитрил с ним. Я и поныне придерживаюсь такого же мнения. Критики в парламенте подняли шум не потому, что они внимательно изучили этот вопрос и искренно верили в свои слова, а потому, что в пылу полемики они готовы были назвать гору рекой и правую сторону — левой».

Всевозможные вопросы, связанные с миром, были главным занятием японской дипломатии во время мировой войны. Первым делом надо было обеспечить себе хорошее положение на будущей мирной конференции. После того как это было сделано путем присоединения к Лондонской декларации, надо было обсудить возможность (которая сильно волновала автора) отпадения одного из союзников. Союзники, в том числе и Япония, подвергались бы неимоверным опасностям, если бы одна из союзных держав подписала мир с врагом. С самого начала у автора было чувство, что из всех союзников России было труднее всех выдержать войну до конца. Каждый раз, когда в дипломатической истории Европы он читал о Семилетней войне, его охватывало некоторое беспокойство. Может быть, это было предчувствие, но, несмотря на убеждение, что история повторяется, он старался уверить себя в том, что Россия окажется более стойкой, чем в Семилетней войне, и действительно будет бороться до конца[85]. В разговоре с английским министром иностранных дел автор признался в своих опасениях относительно стойкости России и спросил министра о его мнении по этому поводу. Ответ сэра Эдуарда Грея был довольно убедителен, но не вполне. Вести долгий разговор на эту тему было неудобно. Во всяком случае, в глубине души у автора была неуверенность в России, и, после того как он взял в свои руки руководство дипломатией империи, он сделал все возможное, чтобы помешать России заключить сепаратный мир. Он очень беспокоился, потому что из всех вопросов, связанных с мировой войной, этот вопрос имел наибольшую важность для Японии. История показывает, что сепаратный мир обычно бывает лишь первым шагом к союзу. Каково было бы положение Японии, если бы Россия сначала заключила мир с Германией, а потом вступила с ней в союз? Иностранцы критиковали Японию за то, что, будучи одной из воюющих сторон, она не подвергалась опасностям войны и даже пользовалась всеми преимуществами нейтралитета. Однако в случае, если бы Россия и Германия заключили сепаратный мир, а затем и союз, Япония была бы вынуждена одна воевать против русских и немецких войск на Дальнем Востоке.

Тем временем война принимала для России все более тяжелый оборот. Один кабинет быстро сменял другой, и, наконец, осенью 1915 г. начали говорить, что к власти придет совершенно прогерманское правительство во главе со Штюрмером. Ходили слухи, будто Германия уже переправляла по сибирской дороге части подводных лодок, которые должны были быть собраны во Владивостоке и действовать вдоль китайского побережья и Индийского океана, имея своей главной базой Кантон.

Именно в это время автор стал министром иностранных дел. Разрешив вопрос об участии в Лондонской декларации, он уделил внимание вопросу о том, каким образом можно помешать России заключить сепаратный мир с Германией. В надлежащее время были приняты следующие меры:

1. Япония пополнила недостаток России в военном снаряжении. Основной причиной боязни, что Россия заключит сепаратный мир, был упадок духа войск на фронте. Ее сепаратный мир во время Семилетней войны был обусловлен той же причиной. Упадок морального состояния войск был вызван крупными потерями, понесенными вследствие недостатка оружия и снаряжения. Поэтому снабжение России военным снаряжением не только увеличило бы военную мощь союзников, но косвенно задержало бы стремление России к сепаратному миру. Японское правительство передало России все запасы снаряжения, находившиеся в его распоряжении, за исключением оружия, необходимого для обороны Японии. Арсеналы Коисикава (Токио) и Осака работали день и ночь, производя военное снаряжение. Помнится, что за это время было доставлено шестьсот или семьсот тысяч старых и новых винтовок и соответственное количество пулеметов, малокалиберных и крупнокалиберных орудий. Кроме того, японское правительство приобрело значительное количество частных заводов и фабрик, которые производили одежду, сабли, обувь и другое снаряжение исключительно для русской армии. В общем Россия получила всевозможного снаряжения на сумму 300 миллионов иен.