Читать онлайн «Скрытый террор». Страница 33

В 1966 году и начале 1967 бразильская полиция остро нуждалась в информации о подрывных элементах. Хотя бразильский ВМФ уже располагал пухлыми досье, с другими родами войск своей информацией он не делился. Как раз в это время полиция и армия стали применять к заключенным пытки.

Полицейские постарше рассказывали своим младшим коллегам, как они добывали информацию в первые годы правления Варгаса. Как правило, они применяли один метод — грубый, но эффективный. Заключенного начинали избивать и били до тех пор, пока тот не оказывался на волоске от смерти. И тогда ои либо начинал говорить, либо умирал. Когда об этом рассказали Митрионе, вспоминал одни полицейский, тот заметил, что мертвый заключенный многого не скажет. Где же тогда выход?

Американские советники, которые к этому времени пользовались уже таким большим доверием у своих бразильских коллег, что те открыто обсуждали с ними даже такие щекотливые вопросы, должны были теперь предложить собственное решение. ЦРУ и СНИ требовали от полиции информации. Язык же заключенного быстрее всего развязывала боль.

Некоторые полицейские советники считали, что острая, но несмертельная боль более гуманна, чем длительное о беспорядочное избиение. Это мнение разделялось и людьми из ЦРУ. Когда бразильские спецслужбы начали использовать полевые телефоны для пыток заключенных электрическим током, именно агенты ЦРУ подсказали им допустимые нагрузки, которые может вынести человеческий организм.

Кто-то намекнул, что ЦРУ может поставлять не только слезоточивый газ и что в лабораториях Управления технического обслуживания в Вашингтоне и его панамского филиала разрабатываются устройства, с помощью которых причиняется настолько нестерпимая боль, что заключенный моментально «раскалывается» и допрашивающему ее приходится причинять боль многократно. Однако заполучить эти устройства быстро не удалось, поэтому те бразильские полицейские, которые начали подвергать заключенннх пыткам, вынуждены были довольствоваться пока своими полевыми телефонами.

Лица, ответственные за получение информации, отнюдь не считали себя садистами. У них были определенные обязанности, и их нужно было выполнять. Они не нуждались в нравоучениях своих американских советников, и никаких лекций читать им Митрионе не имел права. Он был всего лишь гостем, и сам всегда рекомендовал только что приехавшим советникам не забывать этого.

С точки же зрения рядовых полицейских, Митрионе был их «патроном», ментором, хранителем их профессиональной совести. Когда до Белу-Оризонти дошли слухи о пытках заключенных в Рио, бразильские коллеги стали гадать, как поведет себя Митрионе, если кто-то из полицейских начнет издеваться над заключенным в его присутствии.

— Он уйдет, — сказал один полицейский.

— Уедет из страны? — спросил другой.

— Нет, из участка.

В середине 1967 года Митрионе был отозван в США на преподавательскую работу в Международной полицейской школе. Было самое время уезжать из Бразилии, так как там нарастало повстанческое движение и в связи с этим нужно было принимать более крутые меры.

Митрионе просидел в Бразилии пять лет и уезжал теперь с репутацией знающего специалиста, получившего широкую известность и заслужившего уважение среди бразильских учеников и американских коллег. Впоследствии Управление общественной безопасности укажет в одном из своих отчетов, что оно обучило в Бразилии 100 тыс. полицейских, т. е. 70 ее личного состава. Сотни из них были обучены лично Митрионе.

Он прекрасно знал, чем потом стали заниматься некоторые из его бывших учеников. Они сами говорили ему об этом и рассказывали о том, что видели собственными глазами: электрические провода и баки с водой, которую вливали в горло заключенным до тех пор, пока те не начинали захлебываться. Доверие и близость бразильских коллег Митрионе заслужил своей успешной работой в качестве советника. Слушая рассказы бразильцев о пытках, он был спокоен и бесстрастен (во всяком случае, так им самим казалось, когда приходилось вспоминать об этом позже).

В Международной полицейской школе, однако, никаких разговоров о пытках не будет, думал Митрионе. Там, в Вашингтоне, инструктор будет рассказывать о том, как должна работать полиция, а не о том, к каким методам вынужден иногда прибегать добросовестный полицейский в этом сложном и тревожном мире.

Однако вскоре Митрионе узнал, что разговоры о пытках непрестанно велись и в этой школе. Его коллега, пользовавшийся большой популярностью среди слушателей, удовлетворил любопытство одного бразильца, рассказав поучительную историю. Этот полицейский офицер, не раз получавший повышение по окончании школы, долго потом ее помнил.

Свой рассказ американский советник начал так:

— Если кто-то спросит у вас, как следует и как не следует поступать с заключенным, расскажите им вот что. Представьте себе, что в то время, как мы с вами ведем этот разговор, наши коллеги-полицейские допрашивают где-то человека, причастного к похищению маленькой девочки. Вместе с двумя своими сообщниками он похитил 5-летнюю белокурую дочурку местного предпринимателя. Похитители сказали, что, если им не будет выплачен выкуп в два миллиона долларов, завтра в полдень девочка будет убита. Человек был схвачен в тот момент, когда пытался подбросить записку со своими требованиями. Его допрашивали уже десять часов, но он пока не сказал ни слова. У предпринимателя двух миллионов нет: он богат, но не настолько. Времени остается все меньше и меньше. Что делать дальше?

— А может, никакой девочки вообще нет? — предположил бразилец.

— В этом нельзя быть абсолютно уверенным. Каждый месяц, неделю или даже день полицейским приходится сталкиваться с такого рода проблемами. Это не обязательно должна быть девочка. Жертвой может оказаться и полицейский, которого решил застрелить какой-нибудь подонок. Не в этом дело. Дело в принципе. Если человек, спросивший вас, можно ли применять пытки, в принципе не согласен с тем, что вы любыми средствами должны узнать, где находится похищенная девочка, тогда вообще не отвечайте на его вопросы — он вас все равно не поймет. Для себя он уже давно все решил. Он просто ненавидит полицию и готов принести в жертву невинное дитя, чтобы доказать, что полиция действует неправильно.

Линкольну Гордону поначалу казалось, что результаты переворота оправдали все его ожидания. Мадзилли, гражданский вице-президент, несмотря на свой величественный вид, был малозначительной фигурой. Если военные позволят ему исполнять обязанности президента в течение четырех месяцев (как это предусмотрено законом), американский посол будет доволен. Однако вскоре ему официально сообщили, что новым президентом будет генерал Умберто Кастело Бранко, а это еще больше устраивало всех в американском посольстве, и прежде всего военного атташе Дика Уолтерса.

Первый признак того, что дело может принять дурной оборот, появился, когда Франсиско Кампос (юрист, которого Гордон считал безграмотным старым фашистом) составил проект Институционного акта № 1. Новый закон предоставлял правительству право принимать декреты, лишающие граждан всех политических прав сроком на 10 лет, т. е. фактически объявлять им политическую смерть («кассасао»). Лица, в отношении которых применялся такой декрет, не имели права на обжалование его в суде. Больше того, соответствующие списки составлялись бразильской спецслужбой СНИ, во главе которой стоял генерал Голбери. СНИ во многом походила на ЦРУ. Единственная разница состояла, пожалуй, в том, что, поскольку «враги» Бразилии находились в пределах ее границ, Годбери не был связан теми ограничениями, с какими (как считал американский конгресс) приходится сталкиваться ЦРУ у себя в стране.

Гордону акт не правился. Некоторое утешение он, правда, находил в том, что Кастело Бранко намекал, что тоже не совсем им доволен. Но затем случилось нечто неожиданное. Когда срок действия акта уже истекал, его вдруг применили к Жуселнну Кубичеку. Это вызвало шок среди сотрудников американского посольства (по крайней мере среди его гражданского персонала). Ведь, согласно одному из американских сценариев, именно Кубичек должен был быть избран на пост гражданского президента на следующий полный срок.

Вскоре выяснилось, что никаких выборов проводить никто не собирался. Военная хунта приняла декрет, в соответствии с которым срок пребывания у власти Кастело Бранко продлевался еще на год. Это обстоятельство окончательно развеяло надежды Карлоса Ласерды занять пост президента Бразилии на этот год путем назначения. Он был настолько раздосадован и стал так громко возмущаться, что тоже стал жертвой Институционального акта.

В составе нового правительства оказался друг Гордона — Милтон Кампос. Он-то и должен был заявить протест по поводу такой бесцеремонности военных. В свое время посол рекомендовал Кастело Бранко назначить Кампоса на пост министра юстиции, поэтому тот обязан был теперь выслушать все критические замечания Гордона по поводу институционного акта. «Что теперь скажет Вашингтон?! — негодовал он. — Да и весь мир? Создали хотя бы специальные суды, чтобы сохранить какую-то видимость законности».