Читать онлайн «Скрытый террор». Страница 28

«Знаете, как следовало бы озаглавить эту статью? — жаловался один бразильский полицейский своему американскому советнику. — „Силы добра побеждают силы зла“. А вышло, что пресса нас же во всем и обвинила. Взять бы да и заткнуть ей рот».

Американский советник, выслушивавший эту жалобу, отнюдь не был ярым защитником свободы печати. Он вспомнил, как еще в Америке оштрафовал как-то издателя небольшой газетенки за нарушение правил дорожного движения, а тот через какое-то время обозвал его лжецом. Дэн Митрионе вспоминал также, как Руди Лидз пользовался «Палладиум-айтм» как дубинкой. И другие советники могли припомнить немало случаев, когда между ними и местной газетой возникали конфликты. Вот почему, когда военная хунта начала ужесточать контроль над бразильской прессой, мало кто из американских советников стал предупреждать, что введение цензуры может создать опасный прецедент.

На начальном этапе осуществления программы подготовки полиции при Кубичеке, Куадросе и даже Гуларте большинство американских советников (если, конечно, то не были агентами ЦРУ, использовавшими программы как «крышу») не сталкивались с проблемой борьбы с подрывной деятельностью. Сейчас же появилась новая категория преступников — политические повстанцы. И если бы их симпатии не были всецело на стороне местной полиции, такие советники, как Митрионе, возможно, столкнулись бы с трудной дилеммой. Официальная линия поведения, казалось, была четкой и недвусмысленной: полиция должна заниматься расследованием убийств, ограблений и похищений людей. Мотивировка же этих преступлений ее не касается.

Но нутром своим как бразильские, так и американские полицейские понимали, что это не совсем так. Они видели, что подрывные элементы пытаются проникнуть в существующие общественные институты — школы, профсоюзы, церковь. Как-то после неожиданного налета на монастырь, в котором, как полагали, скрывались антиправительственные элементы, один полицейский доложил, что видел там икону Христа, у которого вместо лица была фотография Че Гевары. Все в полицейском управлении возмутились этим кощунством, хотя трудно было сказать, какими соображениями они при этом руководствовались — религиозными или политическими.

Хотя грозящая опасность осознавалась всеми, не ясно было, какими методами с ней нужно бороться. Генерал Голбери перебрался в новую столицу, прихватив с собой сотни тысяч составленных им досье. Там он должен был учредить первую в стране национальную разведывательную службу — СПИ. Но достоверность кое-каких документов в этих досье трудно было доказать, а судопроизводство все еще велось медленно и неэффективно. По сведениям полиции, после переворота тысячи мужчин и женщин скрывались от правосудия.

Вскоре, однако, решение было найдено. Слушателям Международной полицейской школы в Вашингтоне демонстрировался фильм Джилло Понтекорво «Битва за Алжир». В нем показывалось, как верные Франции полицейские создавали тайные ударные группы, которые по ночам подвергали респрессиям алжирских патриотов, взрывали их дома и убивали родственников.

Нечто подобное практиковалось и в самой Бразилии, особенно среди менее разборчивых в средствах полицейских. Уже много лет в наиболее опасных окраинных районах Рио (таких, как Кашиас) между различными бандами велась война за контроль над торговлей наркотиками и проституцией. Если какому-то главарю банды необходимо было устранить конкурента, он нанимал за плату полицейского, который и делал это за него.

Американские советники об этом знали. Больше того, в период, предшествовавший перевороту 1964 года, они использовали это в качестве еще одного аргумента в пользу увеличения жалованья полицейским. Митрионе и другие утверждали, что, увеличив жалованье новобранца, можно будет требовать от него более добросовестного отношения к службе.

И все же практика совершения убийств полицейскими в свободное от дежурств время искоренена не была. Она лишь трансформировалась в соответствии с новыми целями. В год военного переворота некий Милтон Ле Кок, полицейский из Рио, был убит уголовным преступником по кличке Лошадиная морда. Полицейские — друзья Ле Кока поклялись отомстить за него и убить десятерых гангстеров. Вскоре, однако, выяснилось, что блюстители порядка несколько переусердствовали: в сточных канавах и на пустырях были найдены тела 30 мелких преступников. К трупам были приколоты написанные от руки записки: «Я был вором» или «Я торговал наркотиками». Все они были подписаны: «Э. С.» («эскадрон смерти»).

Даже при военном режиме, заменившем гражданские суды военными трибуналами, полиция считала правосудие малоэффективным, поэтому практикуемый «эскадроном смерти» метод вынесения быстрых и окончательных приговоров очень быстро получил распространение и в других городах, где полиция стала полагаться на собственные силы. Никакого соперничества или вражды при этом не наблюдалось. На стене в полицейском управлении Рио, например, висел вымпел, подаренный в знак дружбы «эскадроном смерти» в Сан-Паулу.

Убийца Ле Кока в конце концов попал в засаду на какой-то ферме и был убит. Все участники операции подходили затем по очереди к трупу и всаживали пулю в бездыханное тело. Такой ритуал убийства был по-своему «чистым», однако очень скоро стали попадаться трупы людей со следами пыток: сигаретными ожогами и ножевыми ранениями. «Эскадроны смерти» начали даже рекламировать свои методы расправы. Так, в Рио человек, назвавший себя Красная роза, позвонил в редакцию одной из газет и сообщил где можно найти последнего «мертвяка». В Сан-Паулу связь с прессой поддерживал полицейский по кличке Белая лилия.

Хотя некоторые члены «эскадронов смерти» и утверждали на словах, что личного участия в такого рода деятельности не принимали, они все же не особенно скрывали от общественности, чем занимаются в действительности, полагая, что этим вызовут лишь всеобщее восхищение.

Полиция Сан-Паулу представляла только один из нескольких государственных органов, занимавшихся сбором информации о подрывных элементах. Каждый из родов войск начал было расширять собственные разведывательные службы, однако вскоре некоторые крупные предприниматели-консерваторы стали с беспокойством утверждать, что соперничество между ними ведет к дублированию и, что еще хуже, неэффективности.

Одним из таких «обеспокоенных» предпринимателей был Хеннинг Алберт Бойлесен, директор компании по производству сжиженного газа. В Бразилию он приехал из Дании в качестве представителя шинной компании «Файр-стоун» и через 17 лет стал натурализованным бразильским гражданином. Бойлесен легко вошел в высшее общество Сан-Паулу и вскоре чувствовал себя там как рыба в воде. У него появилась масса весьма влиятельных друзей, таких, например, как бывший министр Элио Белтрао, президент компании «Петробраз» Эрнесто Гайзел и генерал Сисеньо Сарменто. Поселился он в доме на улице Соединенных Штатов, и в течение многих лет его знакомые считали, что выбор улицы с таким названием был далеко не случаен.

Подозрение в том, что Бойлесен был агентом ЦРУ, еще более укрепилось, когда тот стал собирать пожертвования на создание новой организации, которую он назвал ОБАН. Объединив различные военные разведслужбы и полицейские сыскные отделы, она начала «крестовый поход», цели которого выходили далеко за рамки ее назначения.

Бойлесен и его приспешники стали оказывать сильный нажим на других бизнесменов, пытаясь заставить их оказывать ОБАП финансовую поддержку. Их призывы не многим отличались от лозунгов де Пайвы, но Бойлесен все же опирался на какое-то число добровольцев из военных и полицейских и поэтому мог гарантировать практические результаты.

Очень скоро американские дочерние компании в Сан-Паулу стали обращаться в консульство США с запросами, как им вести себя дальше и следует ли делать пожертвования в бюджет ОБАН. Решайте сами, отвечали им из политического отдела. Мы в это не вмешиваемся. Однако такой нейтралитет был чисто показным. Известно, что один американский бизнесмен, обратившись в консульство, встретился затем с одним из его сотрудников, который с одобрением рассказал о пожертвованиях, сделанных другими американскими компаниями в Сан-Паулу на обеспечение общественного спокойствия.

В 1965 году произошло еще одно событие, которое лишь усилило обеспокоенность бразильской военщины в связи с «угрозой коммунизма» в Западном полушарии. Откликнувшись на призыв Линдона Джонсона, Кастело Бранко согласился присоединиться к американцам и направить собственные войска в Доминиканскую Республику. В число этих бразильских частей входили два батальона морской пехоты.

Поскольку американское военное командование понимало, что бразильскому режиму трудно будет объяснить народу возможные военные потери, оно отвело бразильцам чисто вспомогательную роль. Предполагалось, что американские войска будут расширять и удерживать международный коридор, в то время как бразильские морские пехотинцы будут лишь демонстрировать единство стран полушария в вопросе о вторжении. Вот почему бразильские части оказались далеко за пределами зоны военных действий.