Читать онлайн «Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»». Страница 37

Часть II. Новая социально-политическая ситуация внутри бывшего СССР

Вне зависимости от того, кто и ради чего инсценировал путч, необходимо дать ответ на вопрос о последствиях, определить, что именно произошло за период после 21 августа? И — кто победил? Какова новая внутриполитическая реальность? Ниже приведены факторы, позволяющие говорить о том, что эта реальность отвечает интересам каких угодно политических сил, но только не пришедшей к власти «демократии». В дальнейшем совокупность этих факторов будет анализироваться системно, с тем чтобы выявить механизмы их совместного воздействия на политический процесс, сделать вывод относительно характера ситуации и дать прогноз.

Фактор первый. Возник прецедент военного путча в России, прецедент силового участия военных в политике. Раньше (в период после 1917 г.) ничего такого не было и быть не могло. Акция, проведенная маршалом Жуковым в 1953 г., носила качественно иной характер. В этом смысле неважно, каков подлинный подтекст проведенной акции. Важен ее социально-психологический результат. Пусть все это носило фарсовый характер. Пусть это было инсценировкой. Но в любом случае этого достаточно для того, чтобы дать толчок новым процессам, снять определенные «табу», существовавшие в сознании государственников (военных, работников правоохранительных структур, лидеров консервативных политических партий и движений, государственной бюрократии). Освоение ГКЧП как своего рода политической инновации будет происходить на фоне ухудшающейся социально-экономической и политической обстановки. И сегодня трудно определить, как будет осваивать путч общественное сознание после либерализации цен. В любом случае «восьмеркой» проторена лыжня, по которой завтра будет идти, с нашей точки зрения, значительно легче, а не труднее, как это почему-то представляется многим политикам и политологам. Проигрыш «первопутчистов» не означает проигрыша тех сил, которые намерены и дальше двигаться тем же путем к намеченной ими цели.

Фактор второй. Сорвана ново-огаревская линия. В трактовке консервативных сил эта линия состояла в одновременном развале и СССР, и России. Заключение автономиями договора на одном уровне с республиками означало, с точки зрения этих сил, запланированный развал РСФСР, вывод из-под его юрисдикции целого ряда ключевых регионов и территорий. В этом смысле мы не исключаем того, что взрыв, происшедший 19 августа, имел своей целью сохранение России, которая в результате такого взрыва имеет временную фору и может побеспокоиться о своей целостности. С другой стороны, отсутствие «прикрытия» в виде СССР делает процесс развала России гораздо более неприемлемым в глазах подавляющего большинства населения, и прежде всего русского населения. Его традиционная готовность заплатить издержками в плане решения российских проблем за сохранение СССР теперь уже не может быть востребована. А это психологически и политически делает гораздо более трудным процесс дезинтеграции российских территорий.

Фактор третий. Сформирована (и продолжает нарастать, причем теперь гораздо более быстрыми темпами) жесткая политическая составляющая сопротивления новой власти. Сюда входят и группы населения, насильственно лишенные гражданства, и гонимые коммунисты, и многие другие. До сих пор этот процесс шел с некой оглядкой на якобы консервативный Центр. Тем самым удавалось смягчать процесс и замедлять его политическое оформление. Теперь мы наблюдаем очевидно новое качество (Приднепровье, Псковская обл. и др.).

Фактор четвертый. Ликвидированы структуры, аккумулировавшие ожесточение народных масс, а также политики-громоотводы. Это — и ЦК КПСС, и Кабинет министров СССР, и Съезд народных депутатов СССР, и Верховный Совет СССР и т. д. Эти структуры составляли политический балласт, который можно было расходовать экономно в условиях острого кризиса, возлагая на них ответственность за неосуществление радикальных и якобы спасительных реформ, с требованием которых пришли к власти так называемые «демократы». Путчисты отобрали у демократов «козла отпущения», лишили их понятного для народа объяснения того факта, что реформы не проводятся в жизнь. Мифу о «механизме торможения» нанесен непоправимый ущерб. И все яснее становится та истина, что радикальные реформы не улучшают, а ухудшают жизнь широких слоев населения и именно поэтому их не проводят, опасаясь мощных социальных взрывов и кардинальных сдвигов в сознании народа. Обнаружение этой горькой истины, ее понимание широкими слоями общества крайне опасно для так называемого «демократического движения».

Фактор пятый. Произошел раскол внутри самого демократического движения. Сегодня оно расколото эстетически: на стукачей — «маккартистов» и тех, кто попытался сохранить хотя бы эстетику, отвечающую демократической системе ценностей. Оно расколото также политически — на сторонников государственной идеи и ее противников. Расколото социально: на сторонников стремительной социальной дифференциации и тех, кто не приемлет издержек этого процесса. Морально расколото и правово: на тех, кто по-прежнему видит в преступном элементе спасителя и строителя нового общественно-политического строя, и тех, кто убедился в бесперспективности таких ожиданий. И так далее.

Фактор шестой. Начались принципиально новые процессы в культуре, и прежде всего в молодежной. Очевидно, что она начинает сейчас переосмысливать для себя «красную» тему и «красных» героев, в том числе и Дзержинского, о чем свидетельствует акция с памятником и надпись: «Прости, что не уберегли». Фактически мы сегодня, после «Рока на баррикадах», имеем ситуацию, когда элитарная контркультура не стремится участвовать в акциях новой политической власти, оценивая их как мещанские, низкопробные, пошлые. Здесь можно говорить и о заявлении Градского, сделанном по ТСН 23 октября, и о поведении Гребенщикова. Но главное — это масса культурных жестов и подвижек, не отмечаемых средствами массовой информации и происходящих на уровне сегодняшнего (а не вчерашнего) андеграунда. Фактически тем самым мы имеем самый опасный для демократического движения процесс — процесс разрушения культурных кодов, заложенных в общественное сознание, начиная с весны 1987 года. Теперь эти коды находятся, как минимум, в стадии насыщения. Более того, ряд симптомов позволяет утверждать, что мы наблюдаем уже начальный процесс распада этих кодов и их замещение новыми.

Фактор седьмой. Изменяется отношение к КПСС, ставшей в результате путча, причем с максимальными для себя издержками, — квазикатакомбной структурой. Вчера, ненависть. Сегодня, сочувствие. Завтра?..

Фактор восьмой. Возникло новое поле конфликтов, навязанных неоимперской политикой «демократизации сверху», проводимой без учета политической реальности в регионах. Под жестким давлением новой власти происходит формирование национально-консервативных, номенклатурно-коммунистических «анклавов» и территорий.

Сегодня этот процесс именно провоцируется в либеральных средствах массовой информации. Такие заявления, как провозглашенная «Собеседником» версия становления национального самосознания: «Копни татарина, и ты найдешь национал-коммуниста», так же как и призывы ряда лидеров российского парламента к уничтожению мафиозных национально-коммунистических заповедников, нельзя назвать иначе, как провокационными. Осознавая геополитическое значение Татарстана и Чечни, мы можем предсказать крайне неблагоприятные для России последствия подобного рода якобы воинственно-государственных, а на деле именно провокационных жестов. То же самое в отношении других республик Поволжья, а также регионов — Урала, Сибири, Дальнего Востока и юга России. Везде запущен и усилен процесс регионализации. Причем в консервативной политической упаковке. Противостоять этому в условиях ухудшения социально-экономической ситуации и блокированности ресурсов, насилия практически невозможно. Любители хлестких слов должны понимать, что нет ничего хуже, чем сильный жест слабого человека.

Фактор девятый. Произошел запуск необратимых процессов в ротации кадров во всех силовых структурах, и прежде всего в армии. Назвать эти изменения демократическими могут только люди, неспособные заглянуть глубже тонкого слоя заявлений и деклараций. На деле армия подталкивается в сторону позиции радикального консерватизма. Этому будут способствовать увольнение предпенсионных генералов (с заменой их молодыми и энергичными), снятие контрольных органов (особый отдел, политотдел, военная прокуратура), что давно составляло затаенную мечту военных теоретиков и практиков, включая маршала Жукова. В целом речь сегодня идет о необратимом становлении армии как политико-государственного субъекта. Что делает высоковероятным югославский сценарий на территории СССР. Дополнительно этому будут способствовать неизбежная кадризация армии (за счет недополученного призыва) и ее постепенная переориентация в сторону национальных идей. Процесс, как известно, резко обостряется в связи с наличием ядерного оружия.