Читать онлайн «Русский коммунизм. Теория, практика, задачи.». Страница 31

В тот момент было очень трудно отказаться от картины истории человечества, которая была внедрена в сознание российской интеллигенции системой образования. А в среде левой интеллигенции эта картина была еще усилена философией Гегеля и марксизмом. Это — евроцентризм, представление о том, что якобы существует некая «столбовая дорога цивилизации» с правильной сменой этапов, формаций. Признать, что Россия — самобытная цивилизация, что она может нарушить «правильный» ход истории, было для европейски образованного марксиста очень трудным шагом. Это значило внутренне признать правоту славянофилов, которые в среде социал-демократов выглядели архаическими реакционерами. Уже сказать, как Ленин, что «Лев Толстой — зеркало русской революции», было страшной ересью. При этом надо было не стать диссидентом, изгоем в среде социал-демократов.

Ленин нашел такой язык и такую логику, что стал не пророком-изгоем, каких немало в эпохи кризиса, а создателем и вождем набирающего силу массового движения. Не вступая в конфликт с марксизмом, он преобразовал его в учение, дающее ключ к пониманию процессов в незападных обществах. Таким образом, он не просто понял чаяния крестьянства и молодого незападного рабочего класса, но и дал им язык, облек в сильную теорию.

Ленин делал ошибки, но они у него были плодотворными, потому что, проверяя свои выводы реальностью, он отказывался от своих прежних выводов, как это нормально делает ученый. В 1899 г. молодой Ленин пишет ортодоксально марксистскую книгу «Развитие капитализма в России». В ней он говорит о неизбежности распада общины, об исчезновении крестьянства с его разделением на буржуазию и пролетариат и о буржуазно-демократическом характере назревающей русской революции. Опыт крестьянских волнений с 1902 г., революция 1905-1907 гг. и первые шаги реформы Столыпина приводят его к принципиально новому видению: крестьянство не просто не распалось и даже не просто сохранилось как «класс в себе», но и выступает как носитель большого революционного потенциала. Программный стержень крестьянства — предотвращение раскрестьянивания, которое означает импортируемый с Запада капитализм.

По сути, уже в 1908 г. Ленин отказывается от главных тезисов своей книги 1899 г. и признает, что народники верно определили конечный идеал, устремление 85% населения России, а значит, и грядущей русской революции. Это новое понимание и сделало Ленина вождем революции.

Ленин убедительно показал, что капитализм складывается периферийный, он несет России не прогресс, а одичание. Поэтому возможен союз рабочего класса и крестьянства. Революция, которую осуществит этот союз, будет не предсказанная Марксом пролетарская революция, устраняющая исчерпавший свою прогрессивную потенцию капитализм, а революция иного типа — предотвращающая установление в стране периферийного капитализма. Выдвижение этой программы означало полный разрыв с ортодоксальными марксистами (меньшевиками). Потому-то меньшевики оказались в союзе с буржуазными либералами и даже участвовали в Гражданской войне, в основном на стороне белых.

Это редкое и психологически трудное качество — такая свобода и ответственность мысли, при которой ты, следуя новому знанию, отказываешься от своих вчерашних взглядов, которые как раз и создали тебе авторитет, собрали единомышленников и которые, по всем признакам, обещают большой политический успех. Ведь книга «Развитие капитализма в России» была целым событием, заявленную в ней концепцию можно было плодотворно расширять и дорабатывать как в научном, так и в политическом плане. Наконец, требовалась большая самоотверженность, чтобы пойти наперекор уважаемым и даже чтимым авторитетам — и самому Марксу, и Плеханову, и друзьям по социал-демократии.

В своей теории революции Ленин сразу вышел на важнейшие общие закономерности, отвечающие на критические вопросы многих стран и целых цивилизаций. Это те страны, которые переживали кризис модернизации, находясь на периферии капиталистической системы. В идейном плане ленинизм означал начало современного национально-освободительного движения и крушения колониальной системы.

Особенно это касалось Азии. Ведь до сих пор Восток был лишь объектом международной политики Запада. Роли были четко распределены: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут». В ленинском представлении мира Азия и Африка выходили на мировую арену как полноправные субъекты политики, как страны назревающих больших революций. Потому-то Ленин стал для народов Востока не просто уважаемым политиком, но символом. Известно письмо махатм Индии по поводу смерти Ленина, глубокая оценка, данная труду Ленина Сунь Ятсеном, трепетное отношение к Ленину Хо Ши Мина.

Марксизм-ленинизм, который дорабатывался согласно особенностям каждой культуры, на целый век задал траекторию для общественной и политической мысли и практики в странах, где живет большинство населения Земли. И это влияние вовсе не исчезает с поражением советского проекта в России, оно лишь входит в новую стадию развития. Череда революций, начатых в России, продолжается, пусть и в новых формах. Революция, как мы видим, и у нас не закончилась, приглушенные на время проблемы встали снова. Ведь сегодня Россию опять загоняют в ту же историческую ловушку, нас снова истощает мировой капитал, страну снова расчленили националисты. И снова, как в начале века, к хозяйству присосался интернациональный преступный синдикат, создающий параллельную государству теневую власть.

Очень важной и для того времени, и сегодня, была развитая Лениным концепция империализма как нового качества мировой капиталистической системы. Маркс в «Капитале» принял абстрактную модель равномерного распространения капитализма по всему свету. Согласно его модели, исчерпание капитализмом возможностей развития производительных сил привело бы к мировой же пролетарской революции. В ленинской концепции мироустройства эта ошибочная уже тогда абстракция была преодолена. Мир не становился равномерно капиталистическим, в зоне капитализма сразу возник центр из небольшого числа империалистических стран и периферия из колоний и полуколоний, которую этот центр эксплуатировал. В главных чертах этот миропорядок, который мы сегодня называем глобализацией, «золотым миллиардом» и т.д., был верно описан уже Лениным.

Из концепции империализма и периферийного капитализма следует, что на периферии возникает потенциал революций иного типа, нежели в метрополии. Это — революции против империалистического угнетения и эксплуатации. Они сопрягаются с национально-освободительным движением, так что движущей силой в них становится не только пролетариат, но и широкие союзы, прежде всего, с крестьянами. Уже это создавало основу для того, чтобы преодолеть важную догму марксизма, согласно которой революция должна начаться в странах самого развитого капитализма. Менялось и само содержание понятия «мировая революция». Ведь, строго говоря, русская революция положила начало именно мировой революции. Она прокатилась по странам, где проживает большинство человечества. Да, это были страны крестьянские — Китай, Индия, Мексика, Индонезия. Запад этой революции избежал (точнее, свои крестьянские революции смог подавить), но ведь не только на Западе живут люди.

Что же определяет успех политика и вождя? Как говорят, это умение понять чаяния народные и отделить их от расхожих мнений, которые часто этим чаяниям противоречат. Точнее будет сказать, чаяния той части народа, на которую ты опираешься и интересы которой представляешь в политике. Вот в этом, я считаю, и проявилось это качество мышления Ленина. Он чутко, как какой-то инструмент, улавливал чаяния, скрытые под клубком расхожих мнений. Пришвин удивлялся летом 1917 г.: что же это за большевики такие, все их клянут, а все выходит по-ихнему?

Думаю, таким моментом можно считать принятие летом 1917 г. лозунга немедленного мира и принятие 25 октября Декрета о мире. Мир был чаянием крестьян и был неразрывно связан с вопросом о земле. Но средств выразить свои чаяния крестьяне как раз не имели, и в городах расхожими мнениями были «война до победного конца» или «оборончество». Эти мнения настолько довлели в столицах, что их включили в свои программы даже меньшевики и эсеры, войдя в коалицию с кадетами. Большевики выразили именно чаяния. Примерно так же получилось и с Брестским миром.

Другой важный случай — отказ от идеи государственного капитализма, на который делал ставку Ленин в начале 1918 г., и согласие национализировать промышленность. Большевики не хотели национализации и сопротивлялись ей, но это было именно чаяние рабочих, как и национализация земли — чаяние крестьян. Рабочие знали, что надежды большевиков на госкапитализм — утопия, что хозяева его не хотят и продают сырье. Ленин признал правоту рабочих. Здесь, как и в случае с землей, возникло положение, которое Бертольд Брехт назвал так: «ведомые ведут ведущих». Меньшевики тогда издевались: мол, у Ленина нет программы, он следует за устремлениями масс. Я считаю, что именно меньшевики не поняли важных вещей.