Читать онлайн «Мировая революция и мировая война». Страница 3

II

XVIII съезд ВКП(б) о главной экономической задаче СССР

Троцкий предупреждал, что высокие темпы промышленного роста, достигнутые в период переноса в СССР капиталистической техники, будут неизбежно снижаться при сохранении прежних методов руководства экономикой. «Строить гигантские заводы по готовым западным образцам можно и по бюрократической команде, правда, втридорога. Но чем дальше, тем больше хозяйство упирается в проблему качества, которая ускользает от бюрократии, как тень. Советская продукция как бы отмечена серым клеймом безразличия. В условиях национализированного хозяйства качество предполагает демократию производителей и потребителей, свободу критики и инициативы, т. е. условия, несовместимые с тоталитарным режимом страха, лжи и лести» [19].

Качественный прогресс экономики немыслим без самостоятельного технического и культурного творчества, которое невозможно в условиях бюрократического управления хозяйством. Его язвы не столь заметны в тяжёлой промышленности, но зато разъедают отрасли, непосредственно обслуживающие потребности населения, и подготавливают общий спад темпов экономического роста.

Однако бюрократия, упоенная успехами промышленности, надеялась сохранить и даже увеличить достигнутые темпы в будущем. На этой основе она надеялась добиться решения главной экономической задачи СССР — преодоления технико-экономического отставания от передовых капиталистических стран, т. е. отставания по производству основных видов промышленной и сельскохозяйственной продукции в расчёте на душу населения.

Уже XVI съезд партии (1930 год) поставил задачу «в кратчайший исторический срок догнать и перегнать передовые капиталистические страны в технико-экономическом отношении» [20]. В докладе на VI съезде Советов (март 1931 г.) Молотов конкретизировал понятие «кратчайшего исторического срока», заявив, что СССР должен догнать и перегнать передовые капиталистические страны в течение ближайшего десятилетия [21].

В возможности решения этой задачи сталинисты были убеждены, во-первых, потому, что на протяжении 30-х годов производительные силы капиталистических стран развивались медленным темпом, а в отдельные годы в этих странах наблюдался значительный спад производства. За период великой депрессии 1929—1933 годов в США валовой национальный продукт снизился на треть, а за последующие предвоенные годы едва достиг уровня 1929 года [22]. С осени 1937 года наиболее богатые капиталистические страны оказались охвачены новым экономическим кризисом. В США к концу 1937 года выпуск промышленной продукции снизился почти на треть. Во Франции объём промышленной продукции упал во второй половине 1937 года до 70 % от уровня 1929 года [23].

Во-вторых, экономические успехи СССР существенно сократили разрыв между Советским Союзом и передовыми капиталистическими странами по абсолютному объёму производства промышленной продукции.

Таблица 2

Соотношение производства некоторых видов промышленной продукции в СССР и крупнейших капиталистических странах [24]

К началу 40-х годов Советский Союз преодолел абсолютное отставание от крупнейших государств Западной Европы по выпуску основных видов промышленной продукции. Производство электроэнергии, топлива, стали, цемента в 1940 году превзошло соответствующие показатели Германии, Англии и Франции или вплотную приблизилось к ним. По абсолютному объёму только в США производилось намного больше промышленной продукции, чем в СССР.

Совершенно иным представало соотношение между СССР и передовыми капиталистическими странами при сравнении производства тех же видов промышленной продукции в расчёте на душу населения (Таблица 3).

Из этой таблицы видно, что душевое производство важнейших видов промышленной продукции в СССР составляло от 1/5 до 2/3 уровня, достигнутого передовыми капиталистическими странами.

Однако Сталин и его приспешники продолжали считать возможным догнать и перегнать (опять-таки в «кратчайший исторический срок», хотя и растянутый на следующее десятилетие) все капиталистические страны — даже отвлекаясь от конъюнктурных колебаний, характерных для капиталистической системы и ориентируясь на самые высокие показатели, достигнутые когда-либо той или иной капиталистической страной. В докладе на XVIII съезде Сталин специально оговаривался, что при решении главной экономической задачи СССР следует иметь в виду не уровень 1938 кризисного года, когда США произвели всего 18,8 млн тонн чугуна, а уровень 1929 года, когда в США производилось около 43 млн тонн чугуна. Поэтому он выдвинул в качестве ориентира для советской экономики ежегодную выплавку 50—60 млн тонн чугуна, что означало превышение показателя 1940 года в 3,5—4 раза [25].

Таблица 3

Соотношение производства некоторых видов промышленной продукции в расчёте на душу населения в СССР и в капиталистических странах (1937 год) [26]

Как указывалось в резолюции съезда, «теперь мы можем и должны практически поставить и осуществить решение основной экономической задачи СССР: догнать и перегнать также в экономическом отношении наиболее развитые капиталистические страны Европы и Соединённые Штаты Америки, окончательно решить эту задачу в течение ближайшего периода времени» [27]. Конкретизируя эту установку, Совнарком в начале 1941 года поручил Госплану составить генеральный план развития СССР на 15 лет, в котором содержались бы директивные показатели, позволяющие к концу этого срока «перегнать главные капиталистические страны в производстве на душу населения — чугуна, стали, топлива, электроэнергии, машин и других средств производства и предметов потребления» [28].

К вопросу о решении главной экономической задачи Сталин вернулся в речи перед избирателями в феврале 1946 года, где он назвал показатели некоторых видов промышленной продукции, которых следует достичь за ближайшие 10—15 лет, чтобы догнать и перегнать ведущие капиталистические страны. Далее этот вопрос был поднят спустя ещё 15 лет, на XXII съезде КПСС, где Хрущёв назвал новые директивные показатели, достижение которых к 1980 году, по его словам, позволило бы обогнать США по уровню экономического развития.

Все эти неграмотно составленные расчёты механически экстраполировали на будущее относительно высокие темпы экономического роста СССР в определённые периоды и относительно низкие темпы роста экономики капиталистических стран — также в отдельные периоды. Кроме того, они игнорировали указанные Троцким ещё в 30-е годы хронические болезни советского народного хозяйства, неминуемо обрекавшие его на уменьшение коэффициентов экономического роста.

За годы предвоенных пятилеток коренным образом изменился социальный состав населения СССР. Это нашло выражение прежде всего в росте численности рабочего класса. Общая численность рабочих увеличилась с 8—9 млн в 1928 году до 23—24 млн в 1940 году, численность промышленных рабочих — соответственно с 4 до 10 миллионов [29]. Рабочие и служащие (в эту категорию включались и работники совхозов) составляли в конце 30-х годов более половины занятого населения.

За 1928—1940 годы почти вдвое увеличилась численность городского населения. Этот рост был обусловлен прежде всего форсированным строительством новых индустриальных предприятий и притоком сельского населения в города. В течение 30-х годов из сельского хозяйства высвободилось примерно 15—20 млн человек. Доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 80 % всего работающего населения в 1928 году до 54 % в 1940 году [30].

Быстрыми темпами росла численность интеллигенции, особенно инженерно-технической. Число специалистов, занятых в народном хозяйстве, поднялось с 0,5 млн в 1928 году примерно до 2,5 млн в 1940 году [31].

При этом, однако, ухудшились качественные характеристики интеллигенции, особенно её «верхних» слоёв. Как отмечал немецкий историк Раух, в 30-е годы на смену всесторонне образованным интеллигентам, народным трибунам пришли немногословные, жёсткие организаторы и бюрократы. В отличие от Запада, типичной фигурой в сфере управления стал инженер (человек с инженерным образованием), а не юрист или экономист.

Раух усматривал симптомы обуржуазивания советского общества в усилении дифференциации внутри социальной группы служащих и в особенности внутри офицерского корпуса — в результате введения служебных званий, мундиров и других знаков отличия. Новая иерархическая структура породила новые социальные барьеры, особенно ощутимые в армии [32].