Читать онлайн «Русский вираж. Куда идет Россия?». Страница 33

Но дело не только в прошлом — в конце концов, множество европейских стран были когда-то центрами империй, а сейчас и не помышляют о реванше. Но, как мы уже говорили, русское сознание — не мещанское, а героическое. В этом наша сила и наша слабость. Русскому человеку неинтересно каждый день ходить на работу и долго и нудно вкалывать. Проще один раз навалиться скопом и свернуть гору. Кто у нас всегда делал рутинную работу? Немцы. Даже в классической литературе персонажи, которые занимаются рутиной, всегда нерусские — вспомним тургеневского Штольца.

Ощущение империи живо в российской политической культуре, истории, менталитете. Оно никуда не пропадало. И то, что Путин сегодня делает во внешней политике, по сути адекватно этому ощущению. Путин строит империю нового типа — постсоветскую. И дело тут совершенно не в размере. Большая страна — это еще не империя. Австралия или Канада — большие по территории страны, но никаких сверхзадач перед собой они не ставят, а потому и империями не являются.

Кроме того, в современном мире мессианское сознание не может не быть имперским. И это понимает любой человек — тем более когда мессианское сознание у него не врожденное, а приобретенное, — который оказывается на кремлевском троне. Дальше вопросов уже нет. Другое дело, что масштаб личности может не соответствовать вызову — и кого-то этот вызов ломает, а кого-то, наоборот, сподвигает на великие дела.

Почему Путин успешен? Потому что он попадает в имперские ожидания. Для правителя важно следовать за ожиданиями народа — или сломать его, создав новые элиты. Для этого нужно сначала сломать элиты уже имеющиеся, а это значит, что правитель должен покорить народ своей колоссальной жестокостью — как было в случае Петра I или Ивана Грозного.

Павел I потерпел крах в своих начинаниях, потому что не сломал элиты, — они восстали против него, устроив скорую и жестокую физическую расправу, а народ вообще не понял, чего хотел самодержец. А Павел как раз хотел отойти от имперского пути и превратить Россию в уютную Пруссию.

Подобные случаи бывали в российской истории еще несколько раз. Судьбу Павла можно считать предупреждением всем, кто пытается свернуть с имперского пути, — эта махина все равно догонит и перемелет. В частности, именно это и произошло с Горбачевым. Напротив, Путин — по крайней мере, пока — интуитивно очень четко следует требуемому курсу, проводит имперскую политику, опираясь на исторические традиции и запрос со стороны собственного народа.

Постараемся определить, что такое империя в XXI веке и ради чего она ведет себя как империя — ради самоощущения своих граждан, или же эта страна просто не может жить по-другому? Самоощущение очень важно, но важно и то, что о тебе думает весь остальной мир. В лице России и США мы имеем две империи — если, конечно, мы решим считать эти страны империями, — совершенно непохожие друг на друга, фактически зеркально противоположные.

Одна зациклена на себе, но при этом имеет свои широкие национальные интересы, которые реализуются через элиту и совершенно не волнуют среднего обывателя; вторая направлена вовне и в принципе готова терпеть внутри страны любую коррупцию, лишь бы глобальное влияние и роль России в мире были оценены. Например, подавляющее большинство россиян беспокоятся из-за событий в Сирии или Ливии, при этом их совершенно не волнует то, что делается на их собственной улице. Наоборот, каждый американец страшно озабочен тем, что происходит на его улице, в его избирательном или школьном округе, а то, что происходит в мире, волнует его гораздо меньше.

В плане самоощущения американец очень самодостаточен. Сирия или Ливия для него неважна. Золотое правило американской политики и психологии: «вся политика — местная». С точки зрения своего общества Америка вообще не должна быть империей — у нее полно внутренних проблем. Простому американцу, живущему в глубинке, по большому счету абсолютно наплевать на то, сколько народу в мире говорит по-английски.

При этом Америка активно борется за свой национальный интерес. Большая страна — большие интересы. Для обывателя такая логика более понятна, чем «нам это в принципе не нужно, но мы это делаем, потому что мы империя». Имперское поведение хорошо прослеживается в основном у внешнеполитической элиты, которых максимум 20 тысяч человек.

Американская внешнеполитическая элита во многом чувствует себя как советская — в том смысле, что, поскольку простому американцу внешняя политика неинтересна и денег особых там нет, в обществе нет запроса на контроль над внешней политикой США. Поэтому они могут делать в мире все что хотят, и у себя в стране с них за это никто не спросит — в отличие от внутренней политики, которая контролируется гражданскими организациями со всех сторон. По крайней мере, до тех пор, пока в результате тех или иных внешнеполитических решений этой элиты в каком-то штате или городе не начнет вдруг расти безработица, не станут сокращаться инвестиции и дотации, туда не начнут приходить цинковые гробы с погибшими на чужбине жителями этого города или штата. Тогда внешняя политика для простого американца превращается в политику внутреннюю — и начинается жесткий и тщательный спрос с тех, кто принимал эти решения. В России все с точностью до наоборот — никто не спросит за то, что какой-нибудь бабушке не выплатили пенсию, но за Украину придется держать ответ.

Если посмотреть на структуру общества в России и США, можно увидеть, что среди американских гражданских организаций очень мало таких, которые занимаются продвижением чего-либо за рубежом, по сравнению с организациями, решающими чисто внутренние проблемы, будь то домашнее насилие, равенство в семье или контроль над бюджетными расходами. Таких сотни тысяч. А тех, которые заняты внешними отношениями, — десятки.

Не то в России: огромное количество неправительственных организаций занимаются решением глобальных проблем, при этом с трудом можно найти такую, которая поставила бы своей целью решение чисто бытовых проблем и противостояла государству на уровне, скажем, собеса. Если же организации подобного типа появляются, они воспринимаются большинством населения как непонятные фрики, расхаживающие по улицам с флагами и что-то требующие от чиновников местного уровня.

Тем не менее, не стоит обманываться и принимать самоощущение рядовых американцев за своего рода комплекс жителей большого, но провинциального государства на задворках мира. Американцу безразлично то, что происходит за пределами его страны, по совершенно другой причине. По большому счету он просто убежден, что там, за рубежом, нет ничего, стоящего внимания. В этом как раз особенность имперского мышления — ты центр земли, ты ее пуп, а все, что происходит за пределами империи, ничтожно.

Не то чтобы американцы не считали себя равными другим — они просто в глубине души не уверены, что эти другие есть. Именно поэтому они так сконцентрированы на делах внутри своей страны. Америка искренне убеждена, что есть она — и где-то там остальной мир. Точно так же в этом была убеждена Римская империя, да и Британская. Римляне сидели в Риме, англичане наслаждались Лондоном, — а их национальные интересы отвоевывали специально обученные люди, зачастую имеющие мало отношения к метрополии.

Русские тоже абсолютно убеждены в том, что они — соль земли, и живое внимание к мировым событиям на самом деле ограничивается лишь теми сферами, где затронуты национальные интересы. А что касается языка — ну так по большому счету «настоящий язык» только один. И в нем прекрасно отразилась особенность мышления русского человека со стародавних времен — кто не говорит по-русски, тот немец, «немой». Повторим, что это одно из отличий имперского менталитета — ощущение своего превосходства. Китайцы в период расцвета своей империи ощущали себя точно так же — они вообще не подозревали о существовании других. Есть великая Поднебесная — а там, за пределами, копошатся какие-то варвары.

У каждой системы, политической или экономической, есть пределы управляемости. Россия сейчас является самым большим по территории государством мира с неимоверным количеством часовых поясов, разнообразными географическими, климатическими и прочими условиями, а добавление Крыма, который сам по себе достаточно велик, ставит вопрос об управляемости всей этой разнообразной территории. Более того, Россия и так испытывает дисбаланс территории и численности населения. Это слабозаселенная, большая и очень неравномерно развитая страна.

В свое время именно разреженность населения привела Россию к абсолютизму — одной из причин его установления была слабая связь между разными частями страны, необходимость контролировать, где твои солдаты или призывники находятся в каждый момент времени. Последнее, кстати говоря, стало потом важной причиной многовековой крепостной зависимости. Идея заключалась в том, что власти должны были знать, где находятся люди, на случай внешней опасности. Как их собрать? Отсюда и привязанность к конкретным деревням, которая потом закончилось сталинским отказом дать паспорта крестьянам, потому что люди должны быть на месте и всегда доступны государству. Отсюда и советская прописка. Даже само слово не имеет перевода на английский.