Читать онлайн «В поисках потерянного разума, или Антимиф-2». Страница 8

Для того чтобы всем иметь возможность работать, все должны быть обеспечены теплым жильем, медицинским обслуживанием, пищей и одеждой. Перед страной встали задачи экономической и технической оптимизации систем, от которых зависело существование народа, при условии гарантированного обеспечения каждого по средним нормам. Оказалось, что проще и экономичнее в секторе ЖКХ двигаться по пути централизации систем отопления, водоснабжения, обеспечения электроэнергией. Раз работают все, значит, и платить имеют возможность все. При этом нет никакой необходимости в большинстве случаев тратить средства на обеспечение взимания индивидуальных поборов (налогов) с каждого и содержать дорогостоящие службы контроля, подобные налоговой полиции. Ведь все являются служащими в одной и той же производственной системе единого соборного государства. Поэтому зарплаты каждого гражданина государству известны, и есть возможность проводить автоматически отчисления на общенациональные цели без привлечения дорогостоящих систем индивидуального контроля, без которых не обойтись в западном обществе. Сказанное относится и к гарантированному обеспечению всего населения медицинским обслуживанием, дешевым общественным транспортом, бесплатным жильем. Действительно, если в условиях нашей суровой страны теплое жилье жизненно необходимо всем без исключения, то какой смысл было давать его по средним нормам на платной основе в зависимости от платежеспособности. Сверх средних норм - другое дело, но для этого в СССР были жилищные кооперативы, где за жилье платили. Точно так же, если признается приоритет общенародных целей над индивидуальными в силу суровой необходимости, то и высшее образование должны иметь возможность получать все способные люди на конкурсной основе вне зависимости от размеров зарплат. Все эти социальные права и гарантии непросто были неразрывно связаны с определенными обязанностями каждого гражданина перед обществом, но и само их существование было бы невозможно без наличия таких обязанностей. Фактически, права и обязанности в советском обществе гармонично сочетались и не могли существовать по отдельности друг от друга. Ни от кого не скрывалось, например, что труд в нашей стране - это не только право, но и обязанность. Если мы строим большие системы, гарантированно обеспечивающие всех теплом, светом, пищей одеждой, медицинским обслуживанием и т. д., то вполне закономерно, что все, кто может, должны участвовать в таком строительстве. Подобное положение вещей трактовалось западными идеологами как принудительный труд, что, конечно же, имело мало отношения к действительности, ибо в советском обществе не было культа индивидуализма. Труд на благо всего общества воспринимался советскими людьми как естественный механизм обеспечения и собственного благополучия, и поэтому в подавляющем большинстве случаев выполнялся вполне добровольно, тем более что каждый сам имел полное право избрать себе будущую профессию и место работы. Собственно, все эти вещи были естественными для советского социального стоя. Они стали настолько привычными для людей, что воспринимались как нечто само собой разумеющееся, которое есть сейчас и будет всегда в дальнейшем, что бы люди не предпринимали. Но поздние поколения советских граждан стали слабо представлять себе, что те материальные и духовные блага, которые они имеют, не падают с неба сами собой, а являются плодом тяжелых усилий предыдущих поколений и социальной организации общества. Естественным образом возникшие в прошлом связи между человеком и патерналистским государством стали тяготить определенную часть советских граждан. Эти связи-обязанности стали восприниматься как необоснованные претензии государства контролировать своих граждан, когда в этом нет никакой необходимости. Ведь в послевоенном СССР утвердилась спокойная мирная жизнь. Имеющиеся социальные гарантии многие перестали ценить, считая их за нечто естественное и неизбывное, а спокойную мирную жизнь стали считать не плодом усилий предыдущих поколений по обеспечению адекватной западной угрозе обороноспособности, а следствием фактического отсутствия такой угрозы со стороны западных стран. Поэтому значительное число граждан стали исповедовать иные ценности, ценности высокого индивидуального комфорта. Действительно, раз социальные гарантии им обеспечены, почему ж не подумать об индивидуальном комфорте, личной свободе, независимости от государства и общества, свободе выезда и многих других западных свободах?

Молодой советский человек, наслушавшись западных радиостанций и рассказов о заграничных командировках, стал считать для себя возможным и даже обязательным жить как его ровесник из средних слоев общества какой-нибудь развитой западной страны. Раз тот имеет возможность за свои деньги поехать на каникулы в другую страну, то почему же он тогда не имеет такой возможности? Ведь его родители хорошо зарабатывают, имеют денежные накопления, машину, дачу. А то, что и родители, и он сам являются представителями совсем иного общества, для молодого советского человека было откровением. Он не понимал простых вещей. Все те блага, которые он получал с детства, начиная с дорогостоящей квартиры, заканчивая спортивными секциями, бесплатным медицинским обслуживанием, бесплатным обучением в ВУЗЕ и так далее, он получал непросто так. Он получил все это, поскольку принадлежал к одной большой семье советского народа, и как член этой семьи он имел перед ней обязанности.

Сам тип общества, как уже говорилось, был направлен на уменьшение страданий для большинства, а не на увеличение наслаждений для избранных. Тем не менее, факт остается фактом: часть людей в СССР не хотела жить по правилам своих отцов, считая их надуманными и утратившими целесообразность. Существование этой группы должно было быть принято во внимание, с ней надо было начать диалог. Ни один член общества не должен думать, что бесплатные блага он получает просто так, за здорово живешь. Если кто-то решил повернуться к государству спиной, то и государство по отношению к нему должно вести себя таким же образом, каким ведет себя капиталистическое государство по отношению к своим гражданам. Однако никто не должен быть лишен права выбора своей позиции по отношению к государству и обществу. Но, к сожалению, диалог не состоялся, так как старшее поколение советских руководителей по инерции продолжало считать, что молодежь просто с жиру бесится, а потом и времени не осталось для этого. Началась перестройка, уничтожившая и советский строй, и СССР.

Я никогда не испытывал симпатии к КГБ, как, впрочем, и к другим органам власти и государственного управления. Все это - более или менее страшные машины, с ними вести себя надо очень осторожно. В любой момент могут зацепить тебя какой-нибудь шестерней и искалечить. Но это машины, без которых наша жизнь вообще была бы невозможна.

Все мы помним, какому избиению в прессе и с трибун были подвергнуты в годы перестройки все правоохранительные органы, армия и особенно КГБ. Кто забыл, пусть полистает подшивки газет и журналов конца 80-х и начала 90-х годов, это чтение освежает голову. Факт наличия в среде перестройщиков и реформаторов глубокой ненависти к службам госбезопасности отрицать невозможно.

После интенсивной подготовки общественного мнения КГБ был многократно реорганизован и подвергнут серии кадровых чисток так, что даже сеть работавших на нашу разведку зарубежных агентов выдали контрразведкам Запада. Верхушка реформаторов и ее западные покровители, думаю, действовали осознанно. Вопрос в том, почему это приветствовала интеллигенция, социальные интересы которой шли вразрез с этой программой. Ненависть к КГБ была сфокусирована на одной функции - политическом сыске и борьбе с политическими противниками государства. Когда человек начинает ненавидеть какой-то общественный институт, он неминуемо проделывает в уме более или менее сложный структурно-функциональный анализ. Какие функции выполняет этот институт? Какая из них вызывает мою ненависть? Насколько она перевешивает все остальные, и что я (общество) потеряю, если этот институт будет уничтожен?

Что же мы наблюдали во время перестройки в отношении интеллигенции к КГБ? Я бы сказал - полное вырождение даже простейшей структуры анализа, сведение его к выводу-заклинанию: ГБ - враг всего светлого и должна быть уничтожена. Итак, начиная с шестидесятников и достигнув максимума в годы перестройки, в сознании интеллигенции сложилось стойкое отрицание политического сыска и политических репрессий. КГБ надо уничтожить, потому что он занимался политическим сыском, который был моей стране не нужен. Допустим, что не нужен. Как из этого тезиса можно прийти к выводу, что надо КГБ уничтожить? Тут же явный разрыв логики. Разумный человек мог бы сказать: КГБ надо упразднить, поскольку все выполняемые им функции стране не нужны. С этим можно было бы спорить, но это, по крайней мере, не противоречит логике.