Читать онлайн «Антисемитизм в Советском Союзе». Страница 9

И аргумент прямо противоположный только что изложенному:

д) Евреи тянутся к земле, отнимая ее у крестьян-не-евреев.

В рамках этой работы нет возможности подробно анализировать приведенные аргументы. Достаточно ограничиться несколькими фактическими замечаниями, облегчающими критическую оценку советского антисемитизма.

Большевизм еще со времени своего возникновения в первом десятилетии текущего века, тогда еще как одно из течений в российской социал-демократии, не встречал сколько-нибудь значительной поддержки в еврейских рабочих массах и в еврейской интеллигенции. С этой точки зрения представляют интерес замечания Сталина в его статье о Лондонском съезде российской с-д-ии 1907 года, последнем большом съезде с-д. партии до революции (Сталин, «Сочинения», т. 2, Москва, 1946 г., стр. 50–51. Впервые напечатано в «Бакинском Пролетарии» от 20-го июня 1907 г.):

«…Не менее интересен состав съезда с точки зрения национальностей. Статистика показала, что большинство меньшевистской фракции составляют евреи, далее идут грузины, потом русские. Зато громадное большинство большевистской фракции составляют русские… По этому поводу кто-то из большевиков заметил шутя (кажется, тов. Алексинский), что меньшевики — еврейская фракция, большевики — истинно русская, стало быть, не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром.

А такой состав фракций не трудно объяснить: очагами большевизма являются, главным образом, крупнопромышленные районы, районы чисто русские, за исключением Польши, тогда как меньшевистские районы, районы мелкого производства, являются в то же время районами евреев, грузин и т. д.».

Проходя мимо «погромного» остроумия Алексинского-Сталина и упрощенной социологии последнего, мы уже в этом раннем свидетельстве находим подтверждение непопулярности большевизма (будущего коммунизма) в еврейской революционной среде. В 1917/18 годах это сказалось еще резче. Огромное большинство еврейской революционной и демократической общественности относилось резко отрицательно к большевизму. Агурский, один из руководителей комиссариата по еврейским делам, рассказывает, как в декабре 1917 года ему было предложено издавать в Петрограде еврейскую советскую газету (С. Агурский, «Дер Идишер Арбетер ин дер Коммунистишер Бевегунг, 1917–1921», Минск, Госиздат Белоруссии, 1925 г., стр. 5–6.) (Еврейский рабочий в комунист. движении; ldn-knigi):

«Мы приняли предложение, немедленно приступили к работе и хотели осуществить этот план. Но это была одна из труднейших задач. Правда, денег было достаточно — в первый раз в истории еврейского социалистического движения деньги не играли роли при создании газеты. Но этого отнюдь нельзя было осуществить, так как еврейская социалистическая интеллигенция была против Октябрьской революции, не хотела принимать участия в какой-либо работе и к тому же страшно саботировала каждую попытку тех, кто хотел работать и помогать укреплению достижений Октябрьской революции. В Ленинграде нельзя было найти еврейских писателей, кто сотрудничал бы в газете, защищающей советскую власть. (Стоит отметить, что газета, которую мы хотели тогда издавать, не могла быть коммунистической партийной газетой, но лишь органом, поддерживающим советскую власть).

Нам удалось найти двух политических эмигрантов, которые были известны, как журналисты и уважаемые работники еврейского рабочего движения в Англии. Это были А. Кантор, бывший секретарь Лондонского «Еврейского Рабочего Фонда» и секретарь совета Лондонских еврейских трэд-юнионов, и А. Шапиро, известный лондонский анархист. С этими двумя сотрудниками мы приступили к изданию первой еврейской газеты, которая должна была начать популяризовать идеи Октябрьской революции в еврейских массах».

Но и в дальнейшем, после того, как режим упрочился и оппозиция еврейского некоммунистического социалистического и рабочего движения была сломлена, процент евреев в компартии оставался скромным.

Национальный состав ВКП может быть выяснен на основании двух партийных переписей — 1922 и 1927 годов. В 1922 году в составе компартии было 5,2 % евреев (среди членов и кандидатов в члены), в 1927 году 4,3 % («Статистические материалы по еврейской демографии и экономике», № 4, изд. Орт, Москва, на правах рукописи, мимиографировано, март 1929 г., стр. 29 (из архива д-ра И. Б. Розена).).

На первый взгляд может показаться, что данные эти говорят о повышенной роли евреев в компартии по сравнению с ролью их в составе всего населения, среди которого, по переписи 1926 года, евреи составляли лишь 1,8 % (Л. Зингер, «Еврейское население СССР», Москва-Ленинград, Соцэгиз, 1932 г., стр. 7.), т. е. соответственно почти в три и почти в два с половиной раза меньше, чем в составе ВКП в 1922 и 1927 годах. Но этот вывод был бы ошибочен. Огромное большинство населения СССР составляло в этот период сельское население, напротив, среди евреев процент сельского населения был очень низок.

Между тем компартия была в это время (и остается в смягченной форме таковой и сейчас) партией по преимуществу горожан. Для правильной оценки относительной коммунистической активности различных национальных групп нужно, поэтому сопоставлять процент их в составе компартии с процентом их в составе городского населения. При таком анализе картина получается совсем иная, как это видно из следующей таблицы:

(Для первой цифровой колонки см. Зингер, стр. 11, для второй и третьей см. «Статистические материалы по еврейской демографии» и т. д., стр. 28.).

Эта таблица показывает, что процент евреев в составе компартии был всюду значительно ниже, чем это отвечало проценту евреев в составе городского населения, и что среди кандидатов в члены ВКП, т. е. среди партийных новобранцев, разница эта была еще больше, чем среди членов партии, т. е. что разница между процентом евреев в составе городского населения и в составе компартии имела тенденцию возрастать.

Но, может быть, процент евреев был скромен в составе членов (и кандидатов) компартии, но значительно выше среди руководящих партийных и советских верхов? На этот вопрос дает ответ следующая таблица (данные ее относятся к 1925 и 1926 годам):

(«К перевыборам советов. Сборник статей и материалов» под ред. А. Енукидзе, В. Кнорина и К. Мальцева, Москва-Ленинград, Госиздат, 1927 г., стр. 64.)

Поражает в этой таблице прежде всего полное отсутствие евреев в этот период в составе Совнаркомов (т. е. правительств) Советского Союза и РСФСР. Но и в ЦК ВКП и ЦКК, в состав которых входили в это время наиболее видные деятели периода подполья, среди которых было немало евреев, процент евреев почти не разнился от процента их в составе городского населения (в ЦК несколько выше, в ЦКК несколько ниже, в обоих вместе процент евреев достигал в это время 9,0 против 8,2 в составе городского населения).

Среди советских верхов на местах процент евреев совсем ничтожен. И даже в составе руководящих экономических органов (среди председателей трестов) процент евреев несколько ниже, чем в составе городского населения, и много ниже, чем широкая публика склонна была думать.

В приведенной выше таблице показан процент евреев среди членов Президиума ЦИК РСФСР, но почему-то нет данных для ЦИК СССР. Пополню этот пробел (не для Президиума, а для ЦИК'а СССР в целом) из другого источника: всего в указанный период в состав ЦИК СССР входило членов и кандидатов 883, среди них евреев 46, т. е. 5,5 % (Ларин, стр. 114–115.).

На традиционном аргументе о еврейской конкуренции можно здесь не останавливаться. Но по поводу аргумента об обострении жилищного кризиса благодаря притоку евреев в крупные городские центры стоит привести несколько цифр. Остановимся прежде всего на Москве, еврейское население которой особенно значительно возросло в первое десятилетие революции.

Общее количество населения Москвы достигало в 1917 году 1,7 миллиона, резко сократилось в годы гражданской войны, но по переписи городского населения в 1923 году уже вновь перешагнуло за полтора миллиона, при общей переписи населения в 1926 году перешло за 2 миллиона, через десять лет (в 1936 году) за три с половиной миллиона; наконец, последняя перепись населения (в 1939 г.) показала уже в Москве население в 4 137 018 человек. В этом гигантском росте населения столицы на долю евреев приходится лишь незначительная величина: по переписи 1923 года в Москве было 86 171 или 5,7 % евреев, по переписи 1926 года 131 200 или 6,5 %. Из прироста населения за эти три года более, чем в полмиллиона, на долю евреев приходилось лишь 45 тысяч. И это в период особенно глубокого и быстрого распада городов и местечек бывшей «черты еврейской оседлости».